Если спросить любого прохожего в Севастополе "А кто такой Франц Алексеевич Рубо?", то он, пожалуй, ответит, что это автор полотна панорамы "Оборона Севастополя" (1904 г.), на котором изображены события июньского штурма Малахова кургана в 1855 году. Для кого-то, более продвинутого, Рубо известен как автор предшествующей "Обороне Севастополя" панорамы "Штурм аула Ахульго" (1890 г.) и последовавшей в 1912 г. панорамы "Бородинская битва". Известен художник как автор десятков батальных полотен, написанных, например, для Храма Славы в Тифлисе.
Но осмелюсь утверждать, что вряд ли широкой публике Рубо известен как человек с огромным чувством юмора и самоиронии. Гуляя по просторам интернета, чудом нашла в архивах музея-панорамы "Бородинская битва" несколько скетчей и шаржей, сделанных Францем Алексеевичем во время работы над полотном для Севастополя. Глядя на эти рисунки, я бы и сметь не могла думать, что рукой этого же автора написаны сложные по сюжетам, динамике, перспективе, цвету и свету высокохудожественные полотна))
И в то же время меня очень зацепило описание, приложенное к каждому из эскизов и скетчей. Эти подписи просто разорвали мое сознание, наполнив рисунки смыслом. Не только смыслом, но и тем чувством юмора, которым безусловно обладал человек, рожденный в Одессе. Там, похоже, и вправду удивительный воздух! Никогда не могла представить, что художник, пишущий такие серьезные истории, рассказывающий о войнах, может быть переполнен юмором и самоиронией.
И, говоря о подписях, я опять возвращаюсь к неизбывной теме важности медиатора, экскурсовода, учителя, которые помогают связать ваши представления и ощущения, сформированные всей предыдущей жизнью, с тем, что вы видите и ощущаете в реальности, здесь и сейчас, обращая внимание, объясняя и наполняя смыслом. И юмором, если ЧЮ присутствует в оригинальных настройках))
1. Первые два шаржа посвящены поездкам художника по линии обороны. Ездил он не один, а в сопровождении довольно тучного Иустина Николаевича Протопопова, который был членом Комитета по устройству Музея севастопольской обороны и Комитета по восстановлению памятников севастопольской обороны. На этого же весьма ответственного товарища были возложены функции надзора за написанием полотна для панорамы. Вот тут то и пересеклись пути Протопопова и Рубо.
Иустин Николаевич даже ездил в Мюнхен, где собственно и шла основная работа над полотном и очень действенно руководил процессом, добиваясь, чтобы каждая мелочь соответствовала реальности. Хотя как оно там было в реальности ни Протопопову, ни Рубо было неизвестно: они оба родились в тот год, когда был подписан Парижский мирный договор, положивший конец Восточной, или Крымской, войне.
Сказать, что Протопопов был пристрастным, мало: он был придирчив, добиваясь того, чтобы масть лошадей была не коричневой, а черной, чтобы тех же лошадей под упряжью было 4, а не 6, чтобы было изображено шесть тысяч с лишним солдат, как оно и было в действительности, и чтобы каждый из них держал ружье и штык правильно.
Для погружения художника в среду Протопопов написал подробную многостраничную инструкцию для художника, повествуя о событиях войны и того самого дня - 6 июня 1855 г., а также о деталях - численности, вооружении, обмундировании. А еще были организованы встречи с теми самыми ветеранами и инвалидами, которые могли рассказать, как и что было полста лет тому назад. Среди консультантов известно имя полковника Георгия Балачана и Алексея Новосильцова, бывшего гардемарина.
На первом шарже погрузка в возок. Очевидно, изображен грузный Иустин Николаевич. Посмотрите на глаза лошади, которая в уме "взвешивает" пассажира и вычисляет предстоящие энергетические затраты.
2. На втором скетче - уже сама поездка рука об руку с попутчиком в лице И. Н. Протопопова, человеком немалых размеров. Потому-то и подписан шарж: "Не хочу вас стеснять"))
3. Третий, четвертый и пятый шаржи - это уже рассказ о другом знакомом Рубо в связи с написанием полотна панорамы - Андреем Медардовичем Зайончковским. Этот человек был избран секретарем Комитета по восстановлению памятников севастопольской обороны, он же состоял помощником Великого князя Александра Михайловича по управлению Севастопольским музеем и причисленными к нему учреждениями. Кроме того, Андрей Медардович носил чин генерала от инфантерии, а еще был военным историком. Кстати, как и Протопопов, написал путеводитель по Севастополю.
А еще интересные моменты к истории жизни Зайончковского: будучи выпускником Академии Генерального штаба, служил в Красной Армии и трижды!!! был арестован ВЧК после чего был преподавателем и профессором ВА РККА! "Умный, ловкий, сообразительный", - слова его начальника генерала А. А. Брусилова.
Близкое и неформальное знакомство с семьей генерала позволило Францу Алексеевичу Рубо не только только бывать в доме у Зайончковских в Санкт-Петербурге, но и оказывать членам семейства некоторые услуги во время их пребывания в Берлине: пока Андрей Медардович зависал в берлинских библиотеках и архивах, его супруга была сопровождаема художником, в том числе и по магазинам, на бедность ассортимента которых сетовала госпожа Зайончковская.
На первом шарже видно, как Рубо покорно плетется за мадам и выслушивает ее упреки по поводу ассортимента и качества товаров.
4. Второй шарж про Зайончковских связан с большой любовью генерала и членов семейства к собакам. Их, очевидно, было много, и они присутствовали везде.
5. Третий шарж "Урок танцев" изображает сцену в санкт-петербургском доме, где смешались собаки и люди. Ольга Андреевна - дочь генерала, подарила этот шарж Музею-панораме и прокомментировала его, указывая, что узнаваемы фигуры участников таких уроков.
6. Следующие шаржи посвящены рабочим моментам. На первом из них, подписанном как "Выход через министерский подъезд", изображена картина осаждения Зимнего дворца просителями. В Зимнем Рубо представлял эскиз полотна в 1902 году и был свидетелем изображаемой ситуации.
7. А вот тут уже практически дуэль между самим Рубо, который развернут к зрителю спиной, и его оппонентом - вероятно, консультантом-военным историком или даже представителем заказчика. Почему оппозиция, да потому что, будучи наслышанным о Крымской кампании и обороне Севастополя от многих лиц, художник понял одно - нет единой точки зрения на события той поры, есть субъективные мнения, есть разногласия и есть его право художника по-своему представлять столь важную эпоху в истории страны. С этим-то правом, как написано было выше, и сражался контроллер Протопопов.
8. Полотно написано, и вот тут на арене появляются интересные фигуры. Из пояснений сотрудника Музея-панорамы Николаевой И. А. понятно, что идет процесс фотосъемки на фоне полотна. Заметьте, что фигура художника вдруг отходит на второй план, тогда как на первом виден офицер-оппонент и гражданский чиновник. Николаева говорит о гражданском персонаже, что это вполне может быть обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев К. П., портретное сходство которого явно присутствует, но его роль в деле создания Панорамы мне пока непонятна.
9. Еще один шарж, рассказывающий о споре двух ветеранов войны. Очевидно, художник на очередной встрече стал свидетелем такого спора между участниками обороны Севастополя. Каждый из них настаивал на своем видении событий и их трактовке, поэтому художнику оставалось запечатлевать свое видение.
9. А это уже история про доставку полотна в Севастополь. "В бухте" - так называется этот шарж. Из Мюнхена по морю полотно прибыло в Севастополь. Перевозили его на подводах, запряженных волами: воловий двор для услуг порта находился когда-то в районе Перопавловского храма на улице Большой Морской (сейчас там стоит Покровский собор. Но это было задолго до момента доставки полотна).
10. "Вперед, сыны Отечества!" Четыре вола тянут повозку на Бульварную горку, им помогают жители города, подталкивающие тяжелый груз сзади и удерживающий его на поворотах. Говорят, что половина города собралась посмотреть на доставку полотна. На вершине Бульварной, или Бастионной, горки годом ранее был построен роскошный павильон, по проекту военного инженера О. И. Энберга при непосредственном участии гражданского архитектора В. А. Фельдмана.
11. Этюд Ф. А. Рубо "Матросы, тянущие канат".
А про Фельдмана тоже будет рассказ. Точнее про его художественные работы. Когда-нибудь потом.
