Моя троюродная сестра Мария вышла замуж по страстной любви. И с мужем Сергеем они жили душа в душу много лет. 1990-х из затерянного в Сибири села переехали они к нам в Подмосковье. Сначала снимали жилье, чтобы не напрягать нас, родственников. Потом с нашей
помощью купили скромную двушку. Работа нашлась, на жизнь хватало. По выходным Мария всегда пекла какой-нибудь умопомрачительный пирог и созывала всю родню. ОЙ, набегало нас человек по десять! Шумно было за столом, но весело.
У Сергея с Машей подрастали сын и дочка, мои племянники. Сережа души не чаял в своих детях и вечно таскал их то в поход, то на рыбалку, то в цирк в Москву. Я все время ставила его в пример своему
мужу — вот, мол, как надо детьми заниматься! Мой-то Мишка считал, что сыновьям во дворе самое место — пусть растут на приволье! Сергея вообще вся родня наша обожала, женщины в особенности: он и домовитый, и работящий, и отец идеальный! И слова грубого Машка никогда
не слышала от него. А кончилось все в один миг.
Однажды пятничным вечером Сергей вернулся с работы и, уклонившись от обычных объятий жены, объявил, что уходит из дома.
— Куда? — не поняла сестра. — В командировку, что ли, послали?
— Совсем ухожу, — буркнул Сережа. — К другой женщине ухожу.
— То есть как к другой? — Машка все еще не верила в происходящее. — К какой другой?А как же мы?
—Буду помогать, как-нибудь справитесь, — оборвал ее муж и стал укладывать вещи в чемодан.
Мария позвонила мне в тот день поздно, я уже ложилась спать. Конечно, я тут же сорвалась к ней.
И, выслушав ее прерываемый рыданиями рассказ, онемела: ну о ком о ком, а о Сережке я не могла в такое поверить! Вот никогда бы не подумала, что этот человек способен на предательство. Да и вел он себя как обычно — до последнего дня. «Ты хоть представляешь, что я детям скажу? Как все объясню? Слава богу, не при них этот гад вещи тут собирал! Но они же завтра от бабки вернутся, спросят, где папа? — и Машка опять заревела. — Как же от двоих детей?.. Ну чего ему не хватало?! Какая еще новая любовь?!»
Утешала я сестру до утра. Разумеется, твердила, что все уладится, что он вернется. Кризис, мол,
среднего возраста! А нет, так найдем тебе другого, ты ж еще молодая! А в душе понимала, что подобные раны быстро не заживают, никого баба в 40 лет искать не будет, обжегшись на таком вероломстве... Я, если честно, почти не верила в происходящее: ну какой был мужик положительный! Когда ж он успел роман-то закрутить?! Все в доме бывало крутится: то ремонт делает, то с детьми возится... А вот дурное дело не хитрое! Нашлось время!
Встретила я Сергея после всего этого через полгода — случайно, на остановке в центре. Сначала
я его просто не узнала: осунувшийся, — постаревший, потерянный... Я отвернулась, чтобы он меня
не заметил, и, помню, злорадно подумала: «Вот как молодые любовницы-то обходятся!» Мария
несколько месяцев знать не знала, где живет теперь муж, пока не донесли «добрые» соседи: мол, твой-то поселился у Людки — ну, рыжая, крашеная, ничего так из себя, торгует бельем в магазине в центре. Машка тут же побежала поглядеть на разлучницу: доложила мне вечером, что размалеванная кукла лет 25, наглая и неопрятная. Допускаю, что сестра не могла в тот момент судить объективно. Но когда меня потащила она глядеть на «мерзавку», я тоже пришла в изумление: «Променять нашу Машку на такую, с позволения сказать, ш*ару?!»
Черт знает, как у этих мужиков мозги устроены?! Впрочем, говорят же в народе, что в 40 лет они не тем умом думают... Кстати, про детей своих «идеальный папаша» Сергей вообще думать забыл. Не навещал,
денег переводил сущие копейки... Однажды — через год примерно после его ухода — мы с племянниками
шли на станцию, когда те заметили отца. Кинулись к нему с криками: «Папка! Папочка!» А Серега растерялся, смутился и стоял как чужой. Впрочем, может, передо мной было стыдно...
Машка постоянно получала нехорошие вести о бывшем: и попивает он, и с работы уволился, ходит с синяками под глазами... Потом кто-то из родни его в больнице встретил — ой, краше в гроб кладут! За сердце держится, еле ноги волочит... Машка задумалась, ходила с загадочным лицом пару дней, а потом мне объявила:
— Хватит мучиться! Поеду к Матроне.
— Куда? — не поняла я. — К какой еще Матроне?
— В храм, к мощам Матроны. Мне сказали, что, если хорошо ее попросить, помолиться, она поможет! —
заявила сестра.
Встав в субботу пораньше, Машка надела длинную юбку, повязала платок и скользнула за дверь. Она провела в Москве целый день: в храме на коленях стояла полдня. В сумерках уже вернулась домой — тихая, усталая, сразу забылась мертвецким сном. Ничего не рассказывала она и на следующий день. Только отмахнулась: «Не думаю, что поможет Матрона, никто не поможет уже!»
Шли дни, неделя пролетела... В воскресный морозный денек раздался у нее звонок в дверь, поднял
детвору из постелей. Глядят, а на пороге Сергей. Помятый, небритый, виноватые глаза прячет. Как встал на колени в прихожей, так и стоял, пока Маша на кухне валерьянку пила да решала, что же делать: простить или не простить?
Простила, конечно. Тем более что дети на отце повисли, плачут от радости. Лечили мы потом Серегу долго — совсем он расклеился. Но вот уже 10 лет прошло, все, слава богу, быльем поросло, наладилось! У них уже внук родился.
