Коварный барон крадет у Гаузена спутницу, и говорит, что не отпустит ее, пока жив его злейший враг – принц Ворон...
На пути к замку мысли не давали Гаузену покоя. Почему он не отбил Салочку? Ее могли убить. Может, стоило дождаться ночи и попытаться выкрасть ее? Но если бы заметили… Если он сгоряча не натворил дел у барона, то и сейчас не нужно идти на поводу эмоций. Он мог рискнуть жизнью, но рисковать жизнью Салочки права не имел.
С одной стороны, Гаузен ожидал худшего. Что колдун заметит его издали из башни, а потом натравит воронов или обрушит с неба молнии. Или даже земля разверзнется под ногами, и его утянет в бездну.
Но велита одолевали сомнения, ведь о принце Вороне он был наслышан. И в рассказах тот представал совсем не тем злодеем, каким его рисовал Алабес.
Из раздумий Гаузена вывели громкие крики воронов. Он поднял голову. Чем сильнее он приближался к замку, тем ниже кружились птицы. Создавалось чувство, будто они пытались заглянуть ему в глаза.
Вскоре показался и сам хозяин. Худощавый брюнет в черном просто сидел на камне и даже не смотрел в его сторону.
– Ты принц Ворон? – не найдя подходящего способа поздороваться с незнакомцем, спросил Гаузен.
Тот обернулся. Черные волосы посеребрила седина, но его не получалось назвать старым. Лет 30-40. Принц просто посмотрел, но в его глазах читалось многое. Там не было того раздражения, когда спрашивают очевидное или беспокоят. Лишь прямота и согласие.
– Я… Вот… – внезапно вспомнил Гаузен про птицу в сумке. Он медленно снял ее с плеча, положил на землю и, осторожно вытащив пернатое тельце, протянул его принцу Ворону в ладони. Принц, ссутулившись, взял тушку и печально произнес:
– Картошка.
– Это вообще-то птица. Ее подстрелили, и я… – смутился велит.
– Картошка, – вновь повторил принц. – Его все так звали, а он не обижался. Когда ее готовили, он буквально не отходил от котелка или сковороды.
Мужчина повернул тельце, посмотрел на арбалетную стрелку и нахмурился:
– Алабес опять охотился? Уже столько лет прошло, а он все воюет…
Принц выдернул болт и немного подержал ворона. Вдруг тот встрепенулся и вновь как ни в чем не бывало заскакал по траве. Тут Картошка повернул свои темные птичьи глаза на велита и отчетливо произнес:
– Гаузен, где Салочка?
– Она… Она ждет меня, – слегка опешил велит, лишний раз вспомнив, зачем сюда пришел. И, чтобы подтвердить факт знакомства, поведал принцу:
– Я встретил его в лесу. Моя подруга показала ему медальон, а он его выхватил.
– Картошка решил, что это подарок, – пояснил принц.
Понимая, что разговор идет про него, ворон наклонил голову.
– Не хочешь ли посмотреть замок? – предложил принц.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Гаузен. Он пока не решался говорить принцу, зачем пришел.
– Я помню замок еще до того, как он превратился в руины. Вот на этом месте был лабиринт из живой изгороди. Мы гуляли в нем с другими детьми. А если плутали, то Бенедикт всегда указывал верный путь, – кивнул принц на еще одного ворона.
Несмотря на плачевное состояние, лестница и стены замка неплохо сохранились. Именно по ним повел Гаузена принц. Хозяин не торопил его. И видя, как Гаузен останавливается – тоже останавливался и смотрел куда-то вдаль.
Принц опасно приблизился к прорехе в стене, встав на самый край.
«Вот подойти сейчас по-тихому, подтолкнуть незаметно и будто случайно выпадет. Соберись, тряпка! Ради Салочки!» – распирали мысли Гаузена.
Тут юноша поймал подозрительный взгляд ворона, который словно утверждал: Не в мою смену!
Птиц на стенах было вдоволь.
– Кар! Кар-ружию! – кричал один.
– Кар-раул! – вторил другой.
Тот, что беспокойней, прыгал из стороны в сторону и повторял: «Чисти кирасу! Чисти кирасу!».
А ворон поменьше молчал и норовил спрятать голову под крыло. Принц почесал ему за холкой и тот вроде как успокоился.
– Гаузен, ты любишь поэзию? – тихо поинтересовался принц.
– Могу зарифмовать пару строк, когда скучно, – пожал плечами Гаузен.
– А Фабио у нас поэт. Хочешь послушать? – указал мужчина на ворона.
Гаузен неопределенно кивнул, не зная, на какого пошиба стихи способна птица. Тем временем, ворон распрямился, будто на сцене, и произнес грустным хриплым голосом:
Как декорация мечтаний
Служил мне сад в прогулках по тропе.
Когда же вдруг тебя не станет,
Напомнит мне он только о тебе.
И твои жаркие объятия
Лишь в памяти могу я унести (прости).
Мне остается пожелать тебе
Счастливого пути…
Мой замок превращен в руины,
Покои не подарят сладость сна.
Я уничтожен, обессилен…
Все, что имел я, забрала она.
И время непреклонно как проклятие –
– Все лучшее оставит позади.
Мне остается пожелать тебе…
– Счастливого пути, – невольно прошептал губами Гаузен.
Обычно ему было неловко в присутствии чужаков. Но в окружении воронов он начал ощущать себя свободно, будто никого рядом.
Руины успокаивали Гаузена. Они напоминали не недавнюю катастрофу, а что-то далекое, позабытое, когда все уже позади. В подобных тихих каменных стенах и началось его путешествие, продолжающееся до сих пор. Именно там он и встретил Лин, искавшую Книгу Знаний… И оставшуюся в ней.
– У меня был друг, – признался Гаузен. – Не просто друг. Соратник. Он любил кормить птиц.
– Был? – одобрительно кивнув, с каплей сочувствия уточнил принц Ворон.
– С ним все в порядке. Я надеюсь на это, – вздохнул велит. – Просто его путешествие закончилось…
– Гаузен, у тебя есть мечта? – спросил вдруг принц.
– Мои мечты меня уже не радуют, – устало уклонился от ответа юноша.
– А чем бы занялся ты, если бы твое путешествие закончилось? – не отставал принц принц Ворон.
– Остался бы с теми, кто мне близок, заботился бы о них, постарался выполнить то, что давно обещал, – помолчав, предположил Гаузен.
– Мы мыслим похоже, – кивнул принц.
Гаузен подумал, как неожиданно спокойно ему в этом месте. Зеленый луг живописно раскинулся на фоне замка, пусть и полуразрушенного, ветер освежал, а не пробирал до костей. Он представил, как остался тут с Салочкой хотя бы на время… Но Салочка – в беде!
«Нет, так нельзя. Я же совсем расклеюсь!» – опомнился Гаузен.
Он вновь покосился на принца – спокойного, безмятежного и отрешенного. Кто бы другой на месте Гаузена сейчас пырнул бы его и побежал что есть сил, в надежде, что птицы не склюют.
Но велит бы так не поступил… Хотя бы потому, что был наслышан о принце Вороне задолго до встречи с ним.
– Я знаю немало историй про прославленного героя принца Ворона…
Принц никак не отреагировал, но и не перебил Гаузена, и юноша продолжил:
– Принц Ворон жил на открытом просторе, среди зеленых лесов и полей под синим небом с белыми облаками. Он был отважным и добрым. От его птиц ничего не укрывалось – он знал о творящейся несправедливости и пытался ее исправить.
Если кто-то из его воронов видел, как разбойники прячут в земле клад – он приходил и выкапывал его. А после птицы разносили беднякам в клюве монеты. Когда кто-то обижал щенка или котенка – прилетал ворон и клевал обидчика в лоб.
Если случался пожар, принц звал своих друзей, и они летели на реку, несли воду в клювах и тушили. А если какие-то из зданий не удавалось спасти, каждый тащил по гвоздику, а потом забивал их клювом в доски, чтобы выстроить новый дом.
Но однажды на принца Ворона напал принц Крыс со своими жадными полчищами, что пожирали все на своем пути. Они сошлись в битве, но крысы ничего не смогли с ним поделать, не смогли взобраться на него, потому что на принце были серебряные сапоги…
– Правда в том, что я не сражался с принцем Крысом. И у меня никогда не было серебряных сапог, – перебил его принц Ворон. – Время сказок, путешествий и приключений прошло. Настало время спокойствия и отдыха. По крайней мере, для моих соратников. Это мой замок. Я его не покидаю.
«Похоже, стены придают ему сил. Надо бы его расшевелить» – подумал Гаузен и сердито бросил:
– Сидишь в нем, не видя, что творится за его пределами. Вот барон про тебя и болтает, будто все несчастья, что есть в мире, насылаешь ты!
– Я наслышан, что обо мне говорят, – сухо то ли признал, то ли посетовал принц. – С каждым годом мои грехи и преступления множатся. Мои глаза и уши постоянно доносят мне… – вновь протянул он руку в небеса, где кружились птицы, но Гаузен его перебил:
– А свои глаза на что? Может, хватит жить по чужой указке? Почему сам не сходишь и проверишь, как люди живут? Еще мой дядя говаривал: Не раскрывай рот, пока своими глазами не убедился и не обдумал увиденное своею головой.
Барон вот, сидит себе в поместье и пускает слухи, будто ты жуков разводишь. Кто бы говорил! У него у самого в голове тараканов тьма!
Я служил в отряде охотников на чудовищ и знаю, что таких жуков колдовством не нашлешь. Где-то у них есть логово!
Принц Ворон тихо вздохнул.
– Давай, сходим и разберемся с этими букашками. Может, тогда люди и об остальном задумаются, и поймут, что ты не при чем, – не отставал Гаузен. – Они признают тебя за главного и помогут отстроить замок!
– Наверное, ты прав, но… – протянул принц.
– Если прав – какие «но»? Сам подумай! Что случится с твоим замком? Хочешь – и птиц возьмем с собой. Нельзя же витать в облаках бесконечно! Зло и несправедливость – оно повсюду! Само не рассосется… Не исключая вредителей полей! – едва не сорвался на крик Гаузен.
Сбивчивая тирада прозвучала даже искренней, чем ему хотелось. Может, рассказать, что Салочка – в плену? Но как принц отнесется к нему, если узнает, что его послал барон?
Неравнодушность Гаузена, похоже, впечатлила принца Ворона. Юноша придвинулся к нему вплотную и твердо произнес:
– Ты показал мне свой замок. А теперь покажи мне свои земли. Как требуют того законы гостеприимства.
– Хорошо, – мрачно согласился принц Ворон. – Если ты отдохнул от пути…
– Отдохну, когда все закончится, – махнул Гаузен рукой, одновременно указывая путь.
Спасибо за внимание! Начало истории можно ПРОЧИТАТЬ ЗДЕСЬ.
Остальные рассказы можно найти в отдельной рубрике.