В молодости Достоевский был закомплексованным, нервным ипохондриком. Он стеснялся светского общества, смущался дам, однако одиноко вел тайную «ночную жизнь» и слыл знатным любителем проституток. В 1845 году он писал брату:
«Минушки, Кларушки, Марианны и т. п. похорошели донельзя, но стоят страшных денег. На днях Тургенев и Белинский разбранили меня в прах за беспорядочную жизнь. Эти господа уж и не сознают, как любить меня, влюблены в меня все до одного. Мои долги на прежней точке».
Собственными душевными переживаниями и грешками писатель щедро наделял персонажей своих произведений. Образ героя «Записок из подполья», по мнению многих современников Достоевского, в том числе критика Николая Страхова, автобиографичен. Как тебе такой отрывочек:
«В то время мне было всего 24 года. Жизнь моя была угрюмая, беспорядочная и до одичалости одинокая… Дома я всего больше читал, но по временам наскучало ужасно… Хотелось двигаться, и я вдруг погружался в темный, подземный, гадкий не разврат, а развратишко… Порывы бывали истерические, со слезами и конвульсиями… Развратничал я уединенно, по ночам, потаенно, боязливо, со стыдом, не оставлявшим меня в самые омерзительные минуты… Боялся я ужасно, чтоб меня как-нибудь не увидали, не узнали… Ходил по самым темным местам…»
Достоевский пережил нищету, суд, ссылку без права переписки и каторгу, что не добавило его чувствительной натуре ни спокойствия, ни душевного здоровья. Он мучился эпилептическими припадками, был депрессивен, вспыльчив и мнителен. Федор Михайлович не единожды был женат — брак с первой супругой, Марией Исаевой, не принес ему счастья. Вторая его возлюбленная — Аполлинария Суслова — оказалась «больной эгоисткой», как заявил впоследствии сам Федор. Эмансипированная «инфернальница» действительно была порядочной стервой: она истязала писателя своими капризами, скандалами, сорила деньгами, ответила отказом на предложение замужества. Полину из «Игрока» и Настасью Филипповну из «Идиота» Достоевский писал с нее.
Потом, казалось бы, в его жизни все наладилось: появилась прелестная девятнадцатилетняя стенографистка Анна Сниткина, безумно влюбленная и очарованная талантом писателя. С ней-то он и остепенился, хотя разница в возрасте (на секундочку, Достоевскому было 54, и Сниткина годилась ему во внучки) его немного смущала — еще до «Бесов» и Ставрогина с Матрешей в высшем обществе ходили слухи, что Федор в узких кругах хвалился своими похождениями с маленькими девочками. Хотя, может, и наговаривают. Между тем едва совершеннолетнюю Аню не смущало решительно ничего. «Готова всю жизнь стоять перед ним на коленях», — писала она. Их отношения кипели воистину итальянскими драмами. Федор становился все безумнее — он был одержим паранойей ревности. Писатель не забыл и не простил обид своих предыдущих пассий — для жены были установлены четкие правила: никакого макияжа, невзрачная одежда, общение с мужчинами под запретом. Впоследствии подруги Анны утверждали, что она «страшно состарилась за четыре года». Однако, несмотря на это, их брак, кажется, был действительно счастливым. Достоевский воплотил с молодой супругой все свои развратные фантазии. Будучи в разъездах, он писал ей письма очень интимного содержания:
«Каждую ночь ты мне снишься… Целую тебя всю, ручки, ножки обнимаю… Себя береги, для меня береги, слышишь, Анька, для одного меня… Целую тебя поминутно в мечтах моих всю, поминутно взасос. Особенно люблю то, про что сказано: «И предметом сим прелестным — восхищен и упоен он». Этот предмет целую поминутно во всех видах и намерен целовать всю жизнь. Аничка, голубчик, я никогда, ни при каких обстоятельствах в этом смысле не могу отстать от тебя, от моей восхитительной баловницы… Целую пальчики ног твоих, потом твои губки, потом опять…»
