С наушниками все получилось отлично – Вася купил какие надо, правда, быстро спровадить его не получилось: бабушка принялась его кормить, а он и рад стараться, часа два у них просидел, а Рите все не терпелось побежать скорее к Глебу и подарить ему наушники. Она ерзала на стуле, посматривала на бабушку так, чтобы та поняла – ну хватит уже болтовни, но никто, казалось, не замечал ее нервозности. В итоге бабушка еще полчаса собирала Васе сумку с гостинцами – вишневое варенье, хотя и прошлогоднее, но, по словам бабушки, крайне удачное, только-только вылупившихся огурцов с грядки, а еще пирожков с капустой и с луком и яйцом.
- Бедный мальчик, такой голодный, - вздыхала бабушка, когда он уже уехал, но Рита ее жалости не разделяла и уже намыливалась к Петровне – руку показать и заодно с Глебом увидеться.
Конечно, она не стала ему говорить, что наушники специально попросила Васю привезти, притворилась, что у нее были с собой, и что ей все равно не нужны. Глеб пытался всучить ей деньги, но она отмахнулась – не надо, пусть это будет подарок, он же потратил свое время, показал ей какие травы нужно собирать и как.
Вообще, с Глебом было все как-то непонятно. Рита видела, что она ему нравится, и не придумывала она это, но при этом каких-то шагов на сближение Глеб не делал, скорее наоборот – все больше ее избегал. Хотя, и это было не точно – Рита могла три часа делать вид, что просто гуляет, в надежде на встречу, а он, завидев ее издалека, вдруг сворачивал куда-то, зато потом ни с того, ни с сего, сам приходил и сидел с нею на крылечке, рассказывая свои травяные байки. От всего этого Рита плохо спала, ругалась с бабушкой и иногда даже плакала, особенно над книгами – после той, обернутой в газету, она откопала у бабушки еще пару книжек, про которые раньше не слышала, и читала их запоем, до рассвета, капая на страницы горячими слезами.
- Ну, Рита, рука твоя вроде в порядок пришла – давай я тебя пирожки научу готовить. Будешь Васю своего угощать, - сказала ей как-то бабушка.
- Да какой он мой! – вскинулась Рита. – И вообще – давай лучше ты к нам поедешь и сама его будешь угощать, мы в одном доме живем.
Рита понимала, что уговаривать бабушку нужно дипломатично, а не так вот в лоб, но сил у нее на это сейчас не было – Глеб опять, завидев ее вчера гуляющую с девчонками, свернул в переулок, хотя она была уверена, что он заметил ее, и настроение от этого было отвратительное.
- Никуда я не поеду, - отрезала бабушка. – Что мне там в вашей клетке делать?
- Ну ты же сама говорила – у тебя ноги больные, и камни в желчном. Вот прихватит тебя – что будешь делать? А у нас там лучшие врачи, мама тебя мигом в какую нужно больницу пристроит!
- Вот еще! Чтобы они меня там резали? Больно надо… Ритка, ты не бугози, пошли пирожки стряпать. И Васеньку зачем обижаешь? Думаешь, я старая, не понимаю ничего? Все книжки любовные уже перечитала, и носом хлюпаешь по ночам. Ну на кой тебе этот Глеб сдался? Не пара он тебе! А Вася такой светлый мальчик, так на Борю моего похож…
От упоминания этого имени Рита чуть не поперхнулась – его было запрещено произносить при бабушке, а сама она ни разу в жизни при Рите его не упоминала.
Дядя Боря был старшим сыном бабушки, но Рита никогда его не видела, только на фотокарточках. Он был старше мамы на семь лет, и, по словам мамы, когда ей было двенадцать, а ему, соответственно, девятнадцать, они жутко поругались с бабушкой и он ушел из дома. Больше его никто и никогда не видел, мама не знала, жив ли он вообще. Бабушка после той ссоры с детьми о старшем брате не говорила, и так и повелось – дядя Боря стал вроде как семейной легендой, которую вспоминают тихо и по особым случаям.
Решив, что нужно воспользоваться моментом, Рита осторожно спросила:
- Правда? А мне он по фотографиям совсем другим показался.
Бабушка пожевала губами, прищурила глаза, словно что-то рассматривая вдалеке, потом сказала:
- Да не внешне. Характером. Такой же наивный и светлый он был.
- Был? – переспросила Рита. – Ты думаешь, что он…
Сказать вслух догадку, которую так легко произносила мама, в отсутствие бабушки, разумеется, Рита не смогла.
Бабушкины глаза затуманились слезами, она развернулась и пошла на кухню. Рите стало стыдно – ну зачем она растревожила бабушку, знала ведь, что эту тему лучше не поднимать! Она бросилась следом и неестественно бодрым голосом произнесла:
- Ну, и как там тесто на пироги нужно делать?
Четыре часа они провели на кухне, сначала замешивая дрожжевое тесто, потом нарезая начинку, опять замешивая тесто и, наконец, лепя пирожки – у бабушки получались аккуратные лодочки, а Риты косоватые рыбины, но все равно она была сильно собой довольна.
После таких трудов Рита пошла вечером гулять с девчонками, она еще накануне договорилась – обычно они дефилировали через всю деревню к тому месту, где были качели, и садись там на поваленную березу, хохоча и обсуждая все подряд. В основном, все были младше Риты, но на удивление ей было с ними не скучно, в их компании она чувствовала себя легкой и беззаботной, как никогда раньше. В основном все тоже были уже не местные – кто-то уехал в город учиться, и сюда приехал на каникулы, кто-то, как и Рита, был отправлен на летние каникулы. Как оказалось, позвать Риту в свою компанию им велели родители, которые то учились с ее мамой, то просто дружили. Это Риту удивляло – мама всегда вела замкнутый образ жизни, была у нее пара подружек, да ив се на этом, а тут, получалось, что мама была чуть ли не звездой.
Одна из девчонок, Алена, совсем еще юная, только-только окончившая школу, дочка того самого мужика, который передавал маме привет, все время расспрашивала Риту про город – что там да как, кого из звезд она видела, где бывала и прочее. Рите даже казалось, что эта пигалица больше знает всяких разных мест, чем она, и где она только про них начиталась?
- Ну ты же поедешь учиться? – спросила она у девушки. – Сама своими глазами все и увидишь.
- Учиться? – фыркнула она. – да мне эта учеба поперек горла стоит! Хватит уже, научилась.
- Как же это, - растерялась Рита. – А работать ты как будешь?
Она хотела добавить, что даже на продавщицу, наверное, нужно учиться, но побоялась обидеть девочку.
- А зачем мне работать? У бати вон какое хозяйство, я ему помогать буду. Он за меня приданое хорошее даст, дом поможет построить. А там дети пойдут, да хозяйство, чем не работа?
Выросшая чуть ли не на феминистических ценностях, у Риты такое плохо укладывалось в голове.
- Ой, да что ей переживать – Глеб и сам хорошо зарабатывает, и Петровна ему все наследство оставит, он же один у нее, - засмеялась круглолицая Оксана с ямочками на щеках. – Говорят, что у нее в погребе слитки золотые лежат. Серьезно! Ты у бабушки своей спроси, она все про всех знает.
Слова долетали до Риты гулким эхом, словно она погрузилась под воду. Девчонки продолжали смеяться, что-то обсуждать насчет несметных сокровищ, а Рита слышала только одно – Глеб и сам хорошо зарабатывает… Ну конечно же, какая же она дура! А ведь подумала еще – надо же, у Алены точно такие же наушники, как и те, которые она Глебу подарила. Но мало ли – модель распространенная, а эти девчонки здесь были совсем не такими, как их Рита себе представляла: и одевались по последней моде, и у половины из них айфоны были… Вот и эта Алена – кроссовки найковские, явно оригинальные, телефон тоже дорогой, так что наушникам Рита не придала значения. И теперь чувствовала себя полной идиоткой, аж сквозь землю захотелось провалиться.
- Ладно, я, наверное, пойду, - сказала она. – Бабушке надо помочь, огород полить, а то у нее ноги больные.
Эту отговорку она придумала прямо сейчас, но никто, похоже, не удивился, все закивали, а еще одна девчонка, Тася, тоже сказала, что пойдет – маме нужно помочь малышей купать. Ее мама недавно вышла замуж в второй раз и в сорок один год родила близнецов, с которыми одна никак не справлялась. Так они и пошли с Тасей вдвоем по улице: Тася продолжала тему сокровищ, рассказывая Рите, что в пятьдесят втором году один сельчанин решил снести старый дом и построить новый, и обнаружил самый настоящий клад – там были разные царские монеты, украшения и прочее. Рита же изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать.
Когда Рита вернулась, бабушка и правда поливала свой огород, но помогать она ей и не собиралась – шмыгнула в дом, завалилась в постель и дала волю слезам.