Когда привычные ко всему жители Каира узнали о новом указе своего халифа, то поначалу не поверили собственным ушам. И действительно, где и когда было слыхано о запрете сапожникам шить женскую обувь?! И по какой причине! Чтобы женщины и днем и ночью сидели по домам и не сбивали своим видом правоверных с благочестивых мыслей! Ох, недаром, видать, идет слух по базарам, что халиф от чрезмерного общения с иноверцами и преизрядного чтения книг повредился разумом, и никому теперь не известно, к какому богу или дьяволу обратится завтра его мятущаяся душа...
Одиннадцатилетний наследник.
Благословенным и мирным было правление в Египте пятого халифа аль-Азиза из династии Фатимидов (от Фатимы — дочери пророка Мухаммеда). Ни много ни мало — 21 год просидел халиф аль-Азиз на каирском троне, и за все это время никто — от последнего водоноса до первого визиря — не мог бы сказать о нем плохого слова. Потому что правил он мудро: судил справедливо, налоги взимал разумно, а главное — не преследовал тех, кто не был мусульманином, а придерживался иудейской или христианской веры. Но всему приходит свой конец. Пришел он и всеми чтимому аль-Азизу, и власть халифская перешла по закону его 11-летнему сыну по имени аль-Хаким Биамриллах...
Впрочем, тогда, в 996 году нашей эры, мальчика звали как-то иначе (летописи умалчивают, как именно).
Аль-Хакимом, то есть «властвующим повелением Божьим», он назвал себя сам, позже — когда вырос, ощутил вкус безраздельной власти и вплотную приступил к поискам истинного Бога. Эти поиски и принесли неисчислимые бедствия его народу и привели в конечном итоге к созданию новой религии, дожившей до наших дней.
Во многих знаниях...
Как может 11-летний мальчик править громадным халифатом? Только при помощи регента или опекуна.
Вот и решал все государственные вопросы опекун маленького халифа — Барджаван, пока юный правитель набирался сил, опыта и знаний. А почерпнуть знания у будущего аль-Хакима было где. Знаменитая каирская библиотека Фатимидов насчитывала около 600 тысяч наименований книг и была, по свидетельству современников, одной из величайших библиотек того времени. В этой-то сокровищнице знаний за чтением книг и проводил маленький халиф почти все свое свободное время: уж чему-чему, а грамоте и различным языкам он был обучен. А еще мальчик любил
встречаться с интересными людьми с разных концов света, просящими его аудиенции: путешественниками, философами, теологами — и вел с ними долгие беседы об устройстве мира и месте в нем человека и Бога.
«Что-то уж больно восприимчив молодой халиф, — не раз с беспокойством думал опекун Барджаван. —Поговорит с мудрым евреем — и вот уже готов принять иудейскую веру. Пообщается с убежденным христианином — на тебе, только и разговоров об Иисусе Христе, Сыне Божьем и Человеческом. Вот и недавно принял какого-то полунищего бродягу, якобы мудреца из далекой Индии, и тот напел мальчишке в уши, что будет ему после большой крови и разрушений великое откровение чуть ли не от самого Аллаха... Нет, плохо это. Правоверный мусульманин должен быть только мусульманином и если и обращать свой взор на иные верования, то только затем, чтобы лишний раз убедиться в их ошибочности».
Где мысли, там и слова убедительные, и советы своевременные, а молодой аль-Хаким всегда был хорошим учеником...
День, превращенный в ночь
Впрочем, обвинять опекуна Барджавана в том, что затем произошло, было бы неправильно. Просто мальчик вырос и в какой-то момент решил, что на самом деле не следует владыке-халифу отступать от мусульманства в угоду чужим религиям. Как-никак и прадед его, и дед, и отец были мусульманами. Да не просто мусульманами, а шиитами-исмаилитами.
Надо заметить, что исмаилитское богословие признает весь мир созданием так называемой следующей силы, которая отнюдь не совершенна. Сам же абсолютный Бог находится за такими пределами человеческого видения и понимания, что лишь пророк способен преодолеть барьеры ослепительного света и проникнуть к истине. При этом исмаилиты придерживались двух доктрин: видимой, признающей основные нормы классического ислама, и тайной, основанной на загадочных духовных практиках и ритуалах...
Молодость зачастую горяча и безоглядна. Вот и ударился аль-Хаким в 1005 году (к тому времени ему исполнилось 20 лет и минуло 5 лет, как он принял имя аль-Хаким и правил в Каире самостоятельно) в другую крайность — защищать и укреплять исмаилизм всеми доступными ему методами.
Для начала темпераментный халиф основал в Каире центр пропаганды исмаилитского вероучения — Дар-ал-хикма, в котором было предписано учить исключительно «правильному» исламу.
Затем последовал указ, по которому все жители Каира должны были днем спать, а работать только ночью, потому что сам аль-Хаким вел именно такой образ жизни.
Потом был указ о сапожниках и женской обуви, указ о запрещении всех праздников и развлечений и много других подобных. Например, христиане должны были даже в бане не снимать с шеи громадные нательные деревянные кресты, а евреи — такие же громадные изображения золотого тельца. Чтобы всем сразу было видно, кто есть кто и кто чего стоит.
Кровавые чудачества
Дальше — больше. Видя, что народ добросовестно исполняет все его причуды, аль-Хаким совершенно распоясался и окончательно утратил меру разумного. А это всегда заканчивается кровью.
В 1008 году от Рождества Христова не стало жизни в египетском халифате ни иудеям, ни христианам.
Синагоги и храмы слуги жестокого аль-Хакима сравняли с землей, имущество отбирали, а тех, кто пытался сопротивляться, безжалостно убивали на месте. Дошло до того, что в 1009 году халиф приказал разрушить до основания и разграбить храм Гроба Господня в Иерусалиме, и лишь груда развалин и щебня помешала фанатикам добраться до христианской святыни и уничтожить ее.
Не обошел аль-Хаким вниманием и собственную столицу — Каир.
«Вам темно и холодно? — ласково спросил он делегацию купцов и ремесленников, просивших отменить указ, замещающий день ночью. — Я сделаю так, что будет светло и жарко». И приказал поджечь город.
Сколько при том пожаре заживо сгорело людей, не знает никто.
И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не родная мать халифа. Христианка по вере, она слезами и долгими настойчивыми мольбами к 1012 году сумела все же упросить жестокосердного сына отказаться от безумных затей и даровать своему народу мирную и спокойную жизнь.
Весенний сон
Казалось бы, материнские мольбы возымели действие и халиф успокоился. Он даже разрешил христианам отстроить храм Гроба Господня, а иудеям — некоторые синагоги и прекратил явные преследования и тех и других.
Так прошло 5 лет, и многим жителям халифата показалось, что, слава Аллаху, вернулись прежние благословенные времена. Но не тут-то было...
В ту весеннюю ночь 1017 года владыка Египта, могущественный халиф аль-Хаким Биамриллах долго не мог уснуть. Мысли и сомнения роились в его голове и сердце. Они преследуют его всю жизнь и не дают покоя. Да
и как можно найти покой человеку, который искренне хочет напрямую поговорить с Аллахом, минуя посредников, и выяснить наконец его, Аллаха, волю, чтобы эту волю воплотить здесь, на этой землеи вэтой жизни! Он, аль-Хаким, знает, что многие считают его сумасшедшим... Пусть. Ему известно другое. Христиане, иудеи и даже мусульмане начали забывать Бога, и он, халиф аль-Хаким, призван вернуть на землю истинную веру. Но только как это сделать... как это... как... Халиф уснул, и этой ночью в его сне наконец свершилось то, к чему он стремился: к нему явился Бог. Один,
без посредников. Явился и заговорил. И каждое слово Бога врезалось в память аль-Хакиму до конца жизни.
Откровение
«Слушай и запоминай, аль-Хаким, — сказал ему Всевышний. — Тебя избрал Я для основания новой религии. Люди разучились верить в Меня, и Я хочу наставить их на путь истинный. Запиши все, что Я тебе скажу, и пусть эти записи станут священной книгой для тех, кто пойдет за тобой». И Он начал говорить...
Когда аль-Хаким проснулся, то немедленно призвал к себе двоих преданных ему религиозных философов: Наштакина ад-Дарази и Хамзу ибн Али. Он повелел взять им пергамент и письменные принадлежности и в точности записать то, что он, халиф аль-Хаким Биамриллах, им сейчас продиктует именем Бога...
Так продолжалось много дней и много ночей. Каждую ночь во сне к аль-Хакиму приходил Бог, и каждый день ад-Дарази и Хамза в священном трепете заносили Его слова на пергамент.
А затем в один прекрасный день Наштакин ад-Дарази вышел к народу и объявил, что халиф аль-Хаким является прямым воплощением Единого Бога на земле (доказательством чему служит новая Священная книга — Рисалят) и отныне жители халифата должны ему соответственно поклоняться.
Новая религия. Исчезновение
Разумеется, не все поверили в Божественную сущность аль-Хакима. Как-никак халиф достаточно начудил в своей жизни, и народ уже давно относился к нему весьма и весьма настороженно. Но нашлись и такие,
кто уверовал и пошел за проповедниками новой религии. Многие из них сами потом становились проповедниками: понесли слово Божье, воплощенное в Рисаляте, во все концы обитаемого мусульманского
мира. И не только мусульманского. По свидетельствам современников, миссионеры муахиддун («верующие в Единого Бога» — так называли себя приверженцы новой религии} доходили до Урала, Сибири, Китая...
Всего 4 года руководил аль-Хаким насаждением и укреплением новой истинной веры среди своего народа.
А водну из темных ночей 1021 года он вышел из своего дворца в Каире на прогулку, поднялся на соседний ХОЛМ... И с тех пор его никто и никогда не видел. Халиф исчез бесследно, и поиски его ни к чему не привели.
Но не исчезла основанная им религия. До сих пор в горах Ливана, Израиля и Сирии живут муахиддун (остальной мир называет их друзы), которые верят, что в день Страшного суда Божественный аль-Хаким к ним вернется.
