Тома вышла из себя. Серьёзно так, с битьём кулаками по крепкой мужской груди и размазыванием соплей и слёз. Кажется, она кричала что-то оскорбительное на всю улицу, и ему и Катьке досталось, но лицо Никиты моментально исчезло из поля зрения — он впечатал девушку в себя и перехватил согнутые руки, так что ей оставалось только брыкаться и вплотную дышать его головокружительным запахом. И пускать слюни на футболку — потом стыдно было за большущее красноречивое пятно, хорошо хоть, что помадой не пользуется.
Никита с вопиющим хладнокровием дождался финальных всхлипов чужой истерики и только потом спросил, нахально придерживая за шею и затылок и не позволяя ей оторвать помятую физиономию от пресловутой футболки:
— Успокоилась?
Она промычала что-то в знак протеста и стукнула кулаком в район предплечья, но вышло смешно и по-детски.
— Я тебе отпускаю, кивни, если обещаешь не драться.
И Тома покорно кивнула — торчать в таком положении было ещё унизительнее. Никита разжал объятия, но зорко следил за каждым её движением, будто намеревался ловить беглянку, если та надумает удрать восвояси. Беглянка же приклеилась подошвами к земле и что-то поискала в его глазах. Не нашла. И опустила веки, уставилась на запылённую бетонную пирамидку детсадовского забора.
— Вижу, успокоилась, — он вёл себя так чертовски спокойно, словно каждый день купировал девичьи истерики, и от этого Томе стало ещё хуже, но злость прошла.
Не дружи с этой девочкой (начало, назад)
— Мне надоели ваши секреты, — почти беззвучно выплюнула она, — я прикрываю вас, так что имею право знать, что происходит. Так понятно?
— Понятно, — легко согласился он, а вот Катька громко засопела, — сделаем так. Я поеду с Катей на дачу, а ты присмотришь за Ирой, хорошо?
— Это как? Во-первых, её родители пристрелят тебя. И что значит — присмотреть за Ирой?
— Не пристрелят, они меня даже не увидят. А Ира… Она будет странно себя вести, вероятно. Надо, чтобы она ела. И не оставалась одна.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Мне что, в няньки податься? — хмыкнула Тома. — Не нанималась. И вообще, теперь предки сдадут её в дурдом или будут караулить, как Катю, — в голове у Томы отчётливо щёлкнуло и она с изумлением уставилась на подругу. — С тобой такое тоже было?
— Какое? — Катькино лицо стало жутко некрасивым.
— Как с Иркой? Тебя тоже кто-то проклял и ты вернулась обратно? И поэтому они над тобой трясутся?
— Не выдумывай, — Катька запахнула куртку, — я бы запомнила. Сама же видела эту жуть. Бр-р-р.
— А Ирка что, вспомнит?
— Так, девочки. Хорош ссориться, — Никита чуть сдвинулся, оказываясь между ними, — всё очень просто, Тома. Ты отвечаешь за Иру, поняла? Лично отвечаешь.
Он поддел Катьку за локоть и потянул прочь, а та послушно и радостно засеменила рядом. Тошно смотреть!
— А если она не захочет меня видеть? — отчаянно крикнула Тома им вслед.
— Ещё как захочет! — он приостановился и чуть повернул шею, глядя куда-то вдаль. Даже не обернулся толком. Не снизошёл. — Ну же, иди к ней.
И Тома пошла.
Уже в подъезде услышала, как скорая уже пробралась через двор и экипаж бодро затопал по лестнице. Тома посторонилась, пропуская бригаду, и через окно бросила один короткий взгляд на водителя, нервно курящего в окно. Вызов, судя по их сосредоточенным фигурам, был срочный и тревожный, так что Тома обречённо пошла по ступенькам вверх.
Шла и ругала себя за уступчивость. С какой стати он ею командует?! Кем он себя возомнил?! Ладно Катька, но она-то?! И никак не соскочить, ввязалась по-полной.
Дверь не заперли и Тома проскользнула внутрь — послушать вердикт медиков.
Тараторили быстро-быстро, но главное Тома поняла — с Ирой всё хорошо. Физически. Она не спала и вяло отвечала на вопросы. Голос сонный, но вроде бы осмысленный. Усталый.
В итоге медики посоветовали матери обеспечить покой и откланялись, а на жавшуюся в прихожей Тому просто не обратили внимания. Хозяйка тщательно заперла замок и без лишних слов уставилась на вернувшуюся девочку. Тома ждала, что её выгонят, но та тяжело вздохнула и спросила:
— Хочешь к ней?
Тома неопределённо дёрнулась, а Молчанова коснулась её запястья сухой и горячей ладонью и подтолкнула к дальней комнате:
— Она там. Иди.
— Сказали же «покой»?
Но её настойчивее толкнули в лопатку. И почему все, абсолютно все ею командуют?
— Можно? — глупо прошептала Тома у порога. Ирка полулежала на взбитых подушках, а под одеялом угадывались выпрямленные по струнке ноги.
— Заходи, — без выражения откликнулась одноклассница.
— Ты же не против, Ирочка? — визгливо вмешалась мать, не решаясь заходить в комнату. — Просила привести друзей, вот и они. Ну как, всё в порядке?
— Спасибо. Иди уже, мам.
И хозяйка торопливо захлопнула дверь.
— Привет, — Тома топталась у входа.
