Вспоминая историю жизни этой женщины, я каждый раз хочу воскликнуть: «Это же надо так разрушить свою жизнь без посторонней помощи!».
Назову эту женщину Валя. Пусть ее настоящее имя останется тайной. Вале сейчас могло бы быть семьдесят шесть. Но ее не стало гораздо раньше. Она не увидела своего внука выпускником школы, не подержала его золотую медаль. Не проводила его в университет. Не сажала любимые цветы на даче…да много чего не делала Валя из того, что любила и могла.
И всего этого Валя лишила себя сама.
Фактически Валина жизнь закончилась для нее в сорок девять, хотя физически она досуществовала до шестидесяти с небольшим.
Ее жизнь – это взрослая версия детского стихотворения С. Михалкова про упрямого Фому. Помните такого?
Рассказывая сейчас вам ее историю, я хочу отдать дань памяти дорогой мне женщине, но и предостеречь читательниц от фатальной ошибки.
Кто-то думает, что сама женщина никогда не уничтожит свою жизнь под корень.
Что если она что-то и делает, непонятное окружающим, например, живет с алкоголиком, содержит лодыря, то для нее в этом есть смысл и несчастливой она себя не делает и не считает. Ну, в самом деле, была бы несчастна, давно бы это самоистязание прекратила! Значит, ей нравится, ее все устраивает.
Поэтому, когда говорят: «Она несчастна», - подразумевают или козни подруг, или предательство мужчины, или, наконец, злодейку-судьбу.
Но никто, повторюсь, никто и никогда не скажет, что женщина сама разрушила свою жизнь. Просто уничтожила ее, как в прямом, так и в переносном смысле. И сделала это своим… УПРЯМСТВОМ.
Валя с детства была красавицей. У парней прямо дух захватывало, когда они на нее смотрели. Зеленоглазая брюнетка с огромной копной волос, уложенных на голове в модную бабетту.
Но замуж вышла поздно по меркам своего времени, в двадцать пять.
- Валя, ты старой девой останешься, - говорила ей мать. – Подумай, что ты творишь!? Всех своих кавалеров на подругах женила! В уме ли ты?
- Отстань. Я знаю, что делаю. Я должна устроить жизнь подруг. Сама замуж раньше двадцати пяти не выйду! А потом, хоть за первого попавшегося пьяницу!
- Валя, что за глупость? Замуж не по возрасту, а по любви выходят – пыталась образумить дочь мать. – Да, и на жареную картошку не налегай. Фигуру побереги. Смотри, располнела. Не здоровье это, - добавляла женщина, выдергивая сковородку с едой из рук дочери.
- Отстань! Тебе жалко?!
Мать умолкала, только печально качала головой, глядя на то, что со своей жизнью и с собой делает Валя.
И вот Вале стукнуло двадцать пять. Самое замуж выходить. Оглянулась… А женихов нет. И хотя Валя, несмотря на вес уже сто килограммов («Я центнер», – шутила она) продолжала оставаться красавицей, никто заводить отношения с ней не хотел. Старовата. Да и слух пошел: раз до сих пор одна – значит порочная, значит, не она, а ее все побросали.
И подруг у Вали не осталось. Все они семьями обзавелись, с Валей время никто проводить не хотел.
Но тут сбылось желание Вали. Судьба выполнила просьбу девушки, подсунув ей… пьяницу.
С Котей Валя познакомилась на свадьбе у младшей сестры. Рядом с ней на шумной деревенской свадьбе на скамейку приземлился троюродный брат жениха, которого даже звать на свадьбу не хотели, потому что в семье не без урода, а Котя как раз таким уродом и был, по мнению всех, точнее был горьким пьяницей. Ободранный, грязный, подметки на ботинках веревочками привязаны… и все равно к вечеру их потерял.
Вот за него Валя замуж и вышла.
Нет. Не несчастливо. Котя хорошим человеком оказался. А Валя его отмыла, отчистила, заставила пить бросить, в город увезла, на завод работать устроила. В общем, не смотря на все Валины «закидоны» жизнь у нее начала складываться неплохо.
Свою миссию женщина обрела в воспитании и перевоспитании мужа. Потом и мне она говорила, что замуж надо за самого пропащего выходить, а потом его перевоспитывать, но я ее не послушала. У меня тоже характер ой-ой, смогла на своем настоять. Упрямство – все же наша фамильная черта.
Но вернемся к Вале. Одно ее огорчало. Долго не было детей.
Но в тридцать пять у нее появилась дочь, потом муж смог от работы трехкомнатную кооперативную квартиру купить. Живи и радуйся! Но нет. Дочь-красавица, муж безропотный, все выполняет, на руках носит… А Вале мало.
Чуть что не по ней, чуть где Вика, дочь, ошибется или забудет посуду помыть, или в магазин зайти – знает, лучше домой не приходить. Мать не простит, сколько ни проси. Месяц может не разговаривать. Наказывает так. Котю ждала та же участь, если Валю ослушается или просто где-то в жизни впросак попадет, чашку разобьет, воду разольет, на автобус опоздает.
Валя про этот свой воспитательный процесс говорила:
- Я их нокаутирую!
И не злилась же. И добрая была. Нуждающимся последнее отдаст. А вот упрется – и не сдвинуть. Решила, что правильно, а что нет – и продавливает свою точку зрения. Воспитывает, типа…
- Валя, помягче надо быть со своими. Они же семья. Любят тебя, - советовала ей мать. Все могут ошибиться. И простить не грех.
- Без сопливых разберусь. Сама знаю, как надо.
И продолжала «нокаутировать» родных.
Вале исполнилось сорок девять. Она мечтала выдать дочь замуж, с мужем на даче жить, огород сажать. Но муж погиб.
Валя… Что она перенесла тяжелее? То, что овдовела, лишилась дорогого человека, да-да, несмотря ни что дорогого? Или то, что жизнь снова спутала ей карты?
Мать утешала Валю. Говорила, что жизнь не кончена.
Но Валя решила иначе. Она закрылась в своем мирке.
Для нее сомнений не было: если жизнь идет не так, как она решила, значит это не жизнь.
Через год после смерти мужа у Вали появился поклонник. Звал замуж. И он Вале нравился очень, но… не пошла.
- Старая, - сказала,- замуж выходить. Волосы уже не те. Зубов нет. Толстая, ноги больные.
- Но он любит тебя такую, какая есть!
- Не пойду! – был ответ.
- Так ты ж его тоже любишь!
- Я старая! Отстаньте!
- Валя, сходи к врачу, - говорили родные, когда у той стали прихварывать ноги. Вены и лишний вес давали о себе знать.
- Нет, – отвечала она.
- Валя, зубки надо вставить, ты молодая. Что ты так опустилась.
- Нет. Не буду деньги тратить на глупости. Я старая!
- Валя, это твоя жизнь. Другой не будет. Не раскидывайся.
- Не лезьте, я все решила сама!
Сколько было всех этих предостережений от родных… Дочь пыталась на мать повлиять тоже.
Без толку.
Упрется Валя. И делает по-своему.
А кончилось все печально. Пристрастилась она к «здоровому образу жизни», а именно чай с травками с подругой пить. И плохо ей после этих чаев было. Давление падало очень. Еле ноги таскала от слабости. Но УПРЯМАЯ! Продолжала «лечиться» так, как решила. Думала и здесь продавит.
- Валя, перестань ты с подругой эти чаи пить. Не принимает у тебя их организм. Травками тоже с умом надо лечиться. Лучше хорошей еды себе купи. Что ты все деньги откладываешь, а сама на капусте с картошкой сидишь! Хорошую еду надо покупать, витамины…
- Отстаньте, - был неизменный ответ Вали. И она продолжала вести себя так, как решила.
А потом Валю увезли в реанимацию после такого очередного чая. Приступ диабета, кома, низкое давление. Врачи не знали, за что хвататься. Вали не стало.
Кто виноват? О чем думала Валя в свои последние минуты и думала ли?
Я с ней ладила. Нет, переубедить не могла в том, что касается ее жизни. Могла только заставить не давить на меня. А еще ее эти молчанки со мной никогда «не прокатывали» почему-то. Может потому, что я ее и обнять запросто могла и прощения попросить, и на молчанки-обиды внимания вообще не обращала, а если упрется, скажу: «Ну и пожалуйста, дуйся. Надоест – помиримся. В крайнем случае, не хочешь, и не будем мириться. Я с тобой разговариваю, а ты, как хочешь». И мирились быстро. Я очень-очень любила тетю Валю.
И все же меня не покидает мысль: как бы сложилась жизнь Вали, если бы не ее УПРЯМСТВО.
Как часто мы лишаем себя радости, любви, надежды из банального упрямства.
- Раз не так, как мы сказали, значит, пошли все прочь!
И уходит прочь любовь, настоящая, единственная. И здоровье. И надежда. И теплота из отношений.
Что остается с упрямцем?
Да, ничего… кроме его собственного характера.
Так и хочется спросить: «Ну, настоял на своем… Ну не простил, оступившегося… Легче-то стало? Счастье пришло? Сам знаешь, как поступить? Замечательно. Но так ли ты правилен и безгрешен в своих поступках всегда? И так ли важно всегда именно настоять на своем или можно и дорогих людей попытаться понять и услышать? Ведь это не отступление от своей точки зрения, не слабость, это жизнь в ее многообразии».
Вопросы… вопросы без ответов.
Если бы упрямцы себе эти вопросы задавали, они были бы счастливее, без сомнения.
Но не задают. И не зададут никогда.