Психологиня

Мария Ивановна была довольна. Этот Новый год, в кои-то веки, отмечали традиционно, у нее. — Наконец-то сынок уговорил свою Катю почтить вниманием семейный праздник, а то та все отговаривалась. То беременна, то ребенок маленький, — Мария Ивановна оглядела комнату, как генерал поле б итвы перед генеральным сражением. Стол, как обычно, ломился от яств: горы салатов, запеченная индейка, пироги с вишней. В углу огнями сверкала нарядная елка. Мария Ивановна всегда была мастером устраивать семейные праздники, продумывая все, от скатерти до свечей...

Анна стояла в коридоре своей квартиры, поправляя рюкзаки на плечах сына и дочери. Восьмилетний Миша нетерпеливо топтался у двери, а пятилетняя Катя сжимала в руках плюшевого мишку. Они наконец-то летели на море — первый настоящай отпуск после развода. Чемоданы были собраны, такси ждало внизу. Анна повернула ключ в замке, открыла дверь и замерла. На пороге стояла Ольга — сестра её бывшего мужа, с двумя своими детьми-подростками и огромным чемоданом. Ольга улыбалась так, будто они были лучшие подруги, и это не она нашла своему брату новую жену вместо Анны...

— Папа, сколько ещё ты собирался обманывать меня, маму? — угрюмо спросил Алексей, глядя на отца, который заканчивал мыть руки и собирался сесть ужинать. Сергей Петрович побелел, руки невольно задрожали: — Неужели сын узнал? — пронеслось у него в голове. Тем не менее, он обернулся и как можно более равнодушно спросил: — Что случилось? Ты чем-то встревожен? — Встревожен?! Это еще мягко сказано, папа. Что это? Что? Объясни, — по столу веером рассыпались листки бумаги. Анна Васильевна схватилась за сердце и умоляюще посмотрела на мужа, словно просила: — Скажи, скажи, что все это шутка...

— Таня? Это невозможно! Олег с тобой? Ты — моя лучшая подруга, мы вместе с института! — всхлипнула Саша, отталкивая телефон, словно он жёг руки. Грудь разрывала острая боль от предательства. — Как вы могли так? Я доверяла вам обоим слепо! Ты знала, через что я прошла после гибели мужа и всё равно предала меня? Зачем? Ради него? — Прости, Саша, но любовь не спрашивает разрешения. Но согласись, лучше узнать сейчас, чем когда будет оздно. ©Психологиня Саша стояла у окна, глядя на осенний парк, где золотые листья кружились в вихре ветра, словно пытаясь унести прочь воспоминания о прошлом...

Артём стоял у окна старой трёхкомнатной квартиры и смотрел, как внизу, на детской площадке, Маша и Даша пускали самолетики. Семь лет. Одинаковые курточки, одинаковые косички, одинаковые звонкие голоса. Три дня назад эти голоса звенели в больничном коридоре: «Тема, а когда мама проснётся?». Он тогда не нашёл слов. — Скорая опоздала на три минуты, — выйдя из палаты, развел руками доктор Три минуты — и его мир раскололся пополам. Двадцативосьмилетний инженер, который ещё вчера спорил с матерью, что...

Анна, напевая под нос песенку, вышла из душа. Впереди воскресенье. Ее жених Никита сегодня встречается с родней. — Целый день для себя, — она сладко зажмурилась и потянулась. Вдруг раздался звонок в дверь. Требовательный, настойчивый длинный. — Что это?— она распахнула дверь и замерла на пороге. — Анечка, принимай родню! — прогремела тётя Зина, стряхивая снег с валенок прямо на бабушкин ковёр ручной работы. За ней стояла будущая свекровь Людмила Петровна, золовка Вика с телефоном наперевес, двое троюродных братьев Никиты и ещё какая-то его тётя из Тамбова...

— Дима, это правда?! Ты решил, что теперь можно просто взять и уйти? После всего, что мы пережили? — Правда. Кстати, я полгода с ней. Если тебе интересно, ей двадцать семь. Зовут Кристина, — муж даже не обернулся, продолжая запихивать свои носки в боковой карман спортивной сумки. — Двадцать семь. Нашей бы дочери было бы двадцать семь, если бы не… — Вот именно, что было бы. Марина, скажи честно, что ты можешь мне дать в свои сорок восемь? А я хочу детей, своих, настоящих, теплых. Кристина, между прочим, на третьем месяце беременности...

— Ты что, изд еваешься надо?! — голос Марины разорвал тишину квартиры. — Ты, правда, думал, что я проглочу это молча и ещё улыбаться буду? Сергей стоял у кухонного стола, сжимая в руках кружку с остывшим чаем. На его лице застыла знакомая ей маска: чуть прищуренные глаза, поджатые губы, смесь вины и упрямства, которую он надевал всегда, когда знал, что поступил плохо, но отступать не собирался. — Марина, ты всё не так поняла. — Серьёзно? Тогда объясни по-человечески. Без твоих «поговорим потом», «успокойся», «ты устала»...

В пятницу Геля вернулась домой раньше обычного. Но вместо привычного тепла и уюты почувствовала, будто пространство искрится от напряжения. — Звонила теща. Она приезжает послезавтра со своей подругой. Просила приготовить комнату, — выходя из спальни, сообщил Денис. Муж тоже сегодня вернулся с работы пораньше и даже успел переодеться в домашнее. — Мама? А почему она позвонила тебе, а не мне. — Она сказала, что тебе эта новость не очень понравится. Не хотела получить отказ, — пожал плечами Денис. — Стран...

— Барсинька, милый, — шептала Анна, прижимая к себе кота. Ее слезы смешивались со слезами кота.— Прости меня. Я больше никогда не оставлю тебя.— Только живи, пожалуйста. Я очень тебя люблю. В день своего тридцатипятилетия Анна проснулась поздно, от того, что Барсик ткнулся ей в щёку своим холодным носом. Три года назад она подобрала это пушистое чудо крошечным комочком на автобусной остановке, когда ехала с работы, с тех пор он был единственным, кто встречал её дома без упрёков и не учил жить. Хотя…вот с этим как раз можно было бы поспорить...

— Что это? — свекровь выхватила пакет у застывшей на пороге Ольги.— Платье? Ты посмела купить себе платье? Сережа, — истошный вопль Тамары Петровны разнесся по квартире. — Ты только подумай! Твоя жена купила себе платье! — Оля это правда?— Сергей посмотрел на жену с упреком. — Как ты могла. Вот так, без разрешения. — Вот и я говорю. Нам ипотеку платить нечем, а она тряпки покупает. Наградил же ты меня сынок невесткой. Ольга вошла в квартиру и сразу почувствовала запах жареной картошки с луком — фирменное блюдо свекрови...

— Брось ее. Она балласт в твоей жизни. — Мама, что ты такое говоришь?!— Дмитрий не мог поверить, что это говорит его мать. — Правду, как бы она тебе не нравилась. — Но я люблю Аню. — Любовь — это прекрасно, сынок. Но для полноценной семьи нужны дети. Скажи, кому ты передашь дело своей жизни. Для кого это все, — Мария Ивановна. обвела рукой широкий холл. — В общем так. Это Света,— мать протянула сыну фото белокурой смеющейся девушки. — Мы ее матерью вместе работаем. Я Светлане показала твое фото, и ты ей понравился...