Дорогие мои читатели, я читаю каждый ваш комментарий, они согревают и делают мой день счастливее. Благодарю каждого из вас!
Предыдущая часть:
Тихон ждал ответа, пока Санал растерянно смотрел на него. Опомнившись, мужчина соскочил и вновь отправился прочь от беседки, словно решая, продолжать ли ему дальше эту тяжёлую беседу. А Тихон тем временем понял, что в данный момент дошёл до сути вопроса, с которым пришёл сюда Санал.
Многие люди, приходившие к Тихону, озвучивали ему вслух совершенно не ту проблему, что была внутри. Они чаще говорили о последствии или о том, что лежит на поверхности, пряча глубоко в своём сердце какую-нибудь тайну. И те товарищи, что старались утаить, спрятать и никогда не доставать что-то довольно важное для себя, были наиболее несчастны.
– Он был совершенно невыносимым и странным молодым человеком, ни с кем не общался, я его толком и не помню, ‒ пройдя несколько раз по тропинке, где с обеих сторон были посажены розы, оберегаемые Музой, он решительно сел обратно, – этакий тихоня, про него нет смысла и говорить.
‒ Поэтому вы так занервничали, вас беспокоит именно он. Эта тайна спрятана вами глубоко, намного дальше, чем смерть близких. Пока не пойму, что там у вас за проблема, но уровень другой. Касается вашего творчество, работы, знаменитости.
Санал наклонил голову и потёр лицо руками. Слишком много всего приходится вспоминать ему. Хочется поскорее закончить и исчезнуть, Тихон затрагивает больные стороны, те, которые он никогда даже сам с собой не анализировал, стараясь просто избегать мысли об этом.
– Хорошо, я понял. Вы сейчас в любом случае докопаетесь до истины, я вижу, что вы сильный колдун.
‒ Я не колдун, такое не по мне, – Тихону вовсе не нравилось, когда его называли таким словом, поскольку он мог передать информацию, что шла, мог подсказать выход, дать совет, как действовать, но вот колдовать он не желал. Скорее всего эта привилегия Малики, его сестры.
‒ Хорошо, простите. Я сам расскажу. Первая моя книга, что была опубликована 20 лет назад, имела большой успех. Конечно, мне тогда помогла одна леди, которая симпатизировала красивому молодому парню, то есть мне. Она хлопотала за меня, её отец был редактором издательства, и я старался её обольстить.
Меня признали в литературных кругах, я получил награду за эту работу. И именно благодаря первой книге мне были открыты двери во все издательства в дальнейшем. Это был триумф, победа. Что сказать, для молодого парня, написавшего книгу и издавшего её в 25 лет, такое чудо сносит крышу точно.
Следующие произведения не имели никакого значение, не могли они сравниться с первой книгой, сколько бы я не писал. Многочисленные рассказы и новеллы выпускались благодаря триумфу первого произведения. Я помню тот весенний день, когда увидел свою первую книгу в витрине магазина и понял, что людям она интересна.
Я был окрылён победой, начал писать, но вот в чём дело. Это не моё произведение. Я украл рукописи.
– Предполагаю, что фотографии того самого автора тут нет? ‒ Тихон даже не стал перебирать ворох карточек, что остался после того, как он взял снимки с родителями Санала.
– Да, у меня и нет его карточки, он никогда с нами не фотографировался. Я вам больше скажу, что в момент общего фото на вручении диплома, он ушёл. Богдан всегда был странным, нам казалось, что он шизанутый. Даже Заян, который имел официальный диагноз, выглядел более здоровым и жизнерадостным, чем этот парень.
Я видел, как Богдан что-то пишет вечерами, аккуратно выводит букву за буквой, подсмеивался над ним, так как был уверен, что ничего путёвого этот молчун написать не может. А потом, когда мы разъезжались, я схватил его рукопись и положил себе в чемодан. Больше я Богдана не видел.
Тихон провёл рукой над камнями, заметив при этом, что неспокойные до этого, теперь они все не требовали, чтобы он их перекладывал. У каждого было своё место, словно они с Саналом начали обсуждать ту самую тему, которая была важной. Вот, что тревожило, правда не только Санала. От этого парня шла энергия, важно ещё разобраться и услышать его голос, чего он хочет?
‒ Он жив, вы знаете об этом? – Тихон взял маленький камень, алого цвета.
‒ Я не знаю ничего о нём. Меня приглашали несколько раз на встречи выпускников, но я всегда отказывался за неимением времени, – Санал успокоился от того, что он открыл практически свою последнюю тайну. Больше скрывать ему нечего, поэтому можно уже расслабиться. Наступило некое облегчение, он избавлялся в данный момент от груза, который давил на него много лет.
‒ Думаю время у вас было достаточно, но желания нет, – молодой человек внимательно рассматривал камень и уже чувствовал какой-то тяжёлый аромат. Он его уже начал понимать, поэтому положил камень на стол и стал говорить, глядя вдаль, ‒ он жив, но ему недолго осталось. Отчаянье его охватывает, боль. И больше даже не от болезни, хотя и это тоже, а от того, что не воплотил свои планы.
Он на вас сильно обижен. Следит за карьерой, возможно даже собирает какие-то вырезки из газет, может быть куда-то их складывает. Вы у него, словно центр земли, на вас сосредоточенны все его мысли и вся ненависть.
– Вы думаете, он до сих пор помнит меня? ‒ немного растерянно Санал посмотрел на Тихона, приподняв голову.
– Он не просто ненавидит вас, он посвятил этому всю свою жизнь. Это чувство съело его организм изнутри, у него болезнь тяжёлая. Ваш товарищ доживает последние дни. Вам нужно его прощение.
‒ Что? – Санал подпрыгнул на своём месте, будто ужаленный, ‒ как? Где я найду его? Что я ему скажу? Я же не могу явиться к Богдану и приказать, чтобы он меня простил.
– Если вы не успеете при его жизни попросить прощения, ваши невзгоды станут совершенно другими. Вы потеряете всё, что имеете, включая здоровье и жизнь. А если сможете это сделать, то вас ждёт не только окончательное избавление от бремени, но и успех. Я вижу в ваших руках бестселлер, написанный вами лично.
Последние слова шокировали Санала, он не мог ничего сказать в ответ. Приоткрыв рот, мужчина рассматривал розы возле себя, пытаясь переварить и уложить в голове полученную информацию.
‒ Ну хорошо, предположим я его найду, но причём тут все мои проблемы, при чём тут отсутствие потенции, например. Меня моя дама состоятельная оставила, не желая больше оплачивать хорошее содержание. Книги мои больше не печатаются, так как последнее издательство мне отказало. У меня в голове голоса, уговаривающие меня покончить жизнь самоубийством. Это всё он? Как это возможно?
– Вы связали себя и Богдана, присвоив его рукопись, в которую он вложил душу. А тот положил свою жизнь на ненависть к вам. У него нет своей собственной жизни кроме слежки за вами. Это сжигающая его ярость, зависть и ненависть способна на многое. Вы живы благодаря своей матери, она вас оберегает, но этому придёт конец со смерть, вашего Богдана, поскольку вы с ним связанны.
Уходил Санал в некой растерянности, но немного спокойнее, чем в тот момент, когда неделю назад появился возле калитки Тихона. На прощанье мужчина обнял молодого человека и попросил разрешение приехать позже, когда попробует исполнить указания, данные ему в той беседке.
Несмотря на сложную ситуацию, в которой находился Санал, Тихон знал, что тот справится. В этом мужчине была скрыта сила, переданная по роду от его матери и отца. Те, конечно, в своё время натворили дел, но точно не были слабыми, имели характер.
Найти Богдана труда не составило, он находился в отделении больницы, где лежат люди с тяжёлыми диагнозами. Пока Санал наводил справки о своём бывшем однокурснике, он узнал, что Богдан всю жизнь жил затворником.
Мужчина работал в местной газете всё это время, получал низкую оплату, но попасть на какую-то более высокую и прибыльную должность никогда не стремился.
***
Холодный и мокрый снег неприятно моросил в то осеннее утро, когда Санал, купив фрукты по дороге, уже подходил к больнице. На посту ему не пришлось долго объяснять кто он такой, потому что проститься тут чаще всего пропускали посетителей, прекрасно понимая положение больного.
Медсестра вела его по длинному коридору, где в палатах было множество лежачих больных. Странно, подумал Санал тогда, но тут просто тихо и спокойно. Нет ничего удручающего и тяжёлого, что говорило бы тут о смерти.
Худощавый мужчина с осунувшимся лицом смотрел в потолок, когда медсестра позвала по имени, объявив, что к нему явился гость. Соседи по палате удивлённо рассматривали этого напыщенного типа, в модной, столичной одежде.
‒ Кто ты? – голос вполне соответствовал тому больному выражению лица, что видел перед собой Санал.
‒ Здравствуй, Богдан. Я был в Барнауле, проездом. Вот решил тебя увидеть, интересно было с тобой встретиться, ведь столько лет не виделись, – у Санала пересыхало всё в горле, ему казалось, что он несёт чушь, но других слов подобрать было сложно, – как ты? Доктор сказал, что ты и гулять не выходишь, хотя тебе можно.
‒ А что мне там делать? На улице люди ходят, им до меня дела нет, ‒ скрипучий голос Богдана пугал и делал неприятным общение с ним, – ненавижу счастливых людишек.
‒ Сегодня мокрый снег на улице, скоро зима будет, – Санал заставил себя присесть на край кровати, ‒ яблоки любишь?
– Мандарин хочу, вот гору бы съел, может в следующей жизни уже придётся наесться, ‒ он приподнялся, чтобы посмотреть в глаза пришедшему, – а ты на море был когда-нибудь?
‒ Да, был.
– Какого это, когда босыми ногами по берегу идёшь? ‒ Богдан приподнялся и облокотился на свой локоть.
– Приятно, особенно, если море тёплое. Ракушек много на море, дети часто их собирают, ‒ Санал слегка улыбнулся.
– А северное сияние видел?
‒ Бывал на севере, однажды доводилось увидеть. На небе красивая полоса, яркая, интересно посмотреть, – он пытался добавить красок в свои слова, но у него не получалось расхваливать вещи, который этот человек уже никогда не увидит.
‒ Я на катере никогда не катался, – рассмотрев пришедшего и не подав никакой эмоции, Богдан рухнул на кровать.
‒ Сыро на катере, пойдём прогуляемся, у вас такой хороший парк возле здания, – парком Санал назвал несколько деревьев высаженных с одной стороны, да скамейку, одиноко стоящую у тротуара.
