Мюзикл или оперетта любопытны тем, что знакомство с ними можно начинать с любого сочине6ния, написанного в этом жанре. На каждом этапе «Сильва», «Суперстар», «Свадьба в Малиновке» или «Кабаре» звучат одинаково равноценно, ориентируя слушателя, утомленного стереотипами рок-музыки...
Иногда искренность восторга компенсирует недостаток компетентности. На моих глазах суеверные модники, взяв билет на оперетту Легара или Кальмана, открывали для себя богатство мировой поп-культуры. А здесь мы слушаем, но не видим, и убеждаемся, что и без видеоряда магия работает на пять с плюсом…
Дорис Дэй – не единственная певица первой величины, исполнявшая песни Ирвина Берлина из мюзикла Annie Get Your Gun. В разное время в этой постановке блистали яркие звезды своей эпохи, от Этель Мерман до Сузи Куатро.
Партнером Дорис в студийной версии стал замечательный баритон Роберт Гуле – певец магомаевского типа, у которого одинаково здорово получались как современные хиты, так и бродвейские стандарты прошлых лет.
Лейбл Columbia стал выпускать сборники классических тем из старинных мюзиклов накануне «британского вторжения», заметно омолодившего вкусы покупателя грампластинок.
Благодаря доскональным антологиям Джонни Мэтиса мы имеем возможность соприкоснуться с шедеврами золотого века американской песни в прочувствованной интерпретации. Ведь не каждый готов осваивать полностью двухчасовой спектакль. В каком-то смысле и Мэтис и Дэй занимались воскрешением старого материала параллельно.
Этой совместной работе Дэй и Гуле предшествовал саундтрек Billy Rose Jumbo. практически целиком составленный из сочинений Роджерса и Харта. Программы отдельных пластинок разных артистов нередко дублируют друг друга. Но такие вещи как тот же My Romance не надоедают в интерпретации сразу нескольких мастеров. Будь то Джонни Мэтис, Марио Ланца или Дорис Дэй.
Роберт Гуле – серьезный соперник мисс Дэй. Обладатель столь мощного голоса способен невольно затмевать в дуэтах свою партнершу. Роберт Гуле силен настолько, что даже выступая соло он создает иллюзию победы над неким конкурентом, как бы соперничая с самим собой. Аналогичное впечатление вызывает пение Тома Джонса, когда буквально за несколько минут мы слышим как ширятся пределы возможного совершенства.
Важная оговорка – солидный романтик Гуле начисто лишен соул-экспрессии Сэра Тома. Его мастерство проявляется сугубо в классическом стиле.
Знакомство с этим певцом могло коренным образом изменить предпочтения подростка в период увлечения, скажем, глэм-роком. Музыка, адресованная взрослой аудитории, звучит настолько неотразимо, что стереотипы и предрассудки меркнут сами собой. Причем, чем дальше от джазового прочтения пьесы, тем отчетливей её изначальные достоинства.
Разумеется, мы ни в коем случае не противопоставляем музыку двух различных эпох. Стандарты присутствовали в репертуаре молодежных коллективов наряду с новейшими танцевальными номерами.
Битлз разместили атипичную Till There Was You между «Мотауном» и ритм-энд-блюзом. Самую мелодичную ариетку в сложнейшем мюзикле Music Man.
Братья Айсли выдали неузнаваемую версию How Deep Is The Ocean – скорбно-торжественной баллады Ирвина Берлина. Не самой актуальной в напропалую твистующем мире.
Деликатные аранжировки Филипа Дж. Лэнга позволяют вокалистам комфортно проговаривать каждую фразу, каждое слово либретто Дороти Филдс.
В феврале этого года альбом Дорис Дэй и Роберта Гуле разменял седьмой десяток, и неудивительно, что такой шедевр можно и прозевать в бесконечном потоке новинок и переизданий.
К тому же любителей судить по обложке легко вводит в заблуждение «ковбойский» дизайн конверта. Но это, конечно же, минимальные преграды на пути к изучению архаики, в которой устарело буквально всё, кроме музыки.
Иначе как жемчужиной программы не назовешь They Say It's Wonderful – песню, чье совершенство требует от исполнителя максимум внимания. Тем более, когда это поется вдвоем. Её воздействие на психику подростка-семидесятника сопоставимо с «Лестницей в небо» и Let It Be.
На премьере мюзикла в 1946 её представлял дуэт Рэя Миддлтона и Этель Мерман, чьей визитной карточкой был взрывной темперамент.
Дорис Дэй действует более изящно. Если Мерман – Арита Франклин Бродвея, тогда Дорис Дэй – это Дайана Росс. Впрочем, даже если бы на пластинку был наклеен чистый кружок бумаги, от этой анонимности энигма её волшебства только бы возросла.
И совсем не обязательно знать, какой была при жизни легендарная снайперша Энни Оукли. Маэстро Берлин написал дюжину оригинальных мелодий, не привязанных к конкретному времени и месту.
Эти мелодии отыскивают нас сами, выплывая из абстрактной дымки, волнительные, остроумные, незаменимые и неувядающие. И каждой, любой из них подходит формула Окуджавы «просто вы дверь перепутали, улицу, город и век».
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
