Тамара с матерью остановились у невысокого домишка, скрытого от любопытных глаз густыми зарослями вишни и чахлых рыжих лилий, росших в палисаднике из облезлого штакетника. Мать потянула на себя ручку деревянных, покосившихся ворот, но те оказались запертыми.
- Вот это да, - удивилась она, - Всегда у бабы Шуры открыто бывало, и не помню, чтоб она запиралась когда-то, даже если в город уезжала. Что ж делать-то? В палисадник разве зайти, в окно постучать?...
Мать так и сделала. Но никакого ответа не последовало.
- Хоть через забор лезь, - оправдалась она, пожимая плечами, словно ей было стыдно за то, что всё идёт не по плану.
- Мама, - прошипела сквозь зубы Тамара, - Я врач вообще-то, и через забор не полезу. Хочешь, чтобы тут уже через час вся деревня об этом болтала?
- Да я что, я так к слову, - мать посмотрела на зеленоватое лицо дочери, - Сейчас, погоди, придумаем что-нибудь. Вот старая ведьма, удумала тоже, заткнулась на засов, чего ей в голову взбрело? Дурная баба…
И мать пошла вдоль забора, кумекая, как бы им попасть внутрь. В том, что бабка Шура была дома, она не сомневалась – в щель ворот она заприметила корявую клюку, стоявшую в углу крыльца, без которой старуха никогда не выходила из дома. Значит, тут она.
- Мама, - зашипела змеёй Тамарка, - Давай скорее, вон, уже Тарасовы в окно пялятся.
В доме напротив и правда колыхнулась занавеска на одном из окон.
- Я, по-твоему, что, сломать должна эти ворота что ли? – огрызнулась мать, но обернувшись на измождённую физиономию дочери, замолчала.
- О, глянь-ка, тут доска не прибита, аккурат пролезем, - радостно воскликнула вдруг женщина и махнула дочери рукой.
Спустя минуту они уже стояли в душных, пропахших яблоками и козьим духом, сенцах. Бабка Шура держала коз.
- Баба Шура, дома ли? – мать, повысив голос, позвала хозяйку, пытаясь рассмотреть хоть что-то через сетчатую занавеску, висевшую в проёме двери от мух. В ответ снова ни раздалось ни слова. Мать поджала губы и недовольно хмыкнув, вошла без приглашения. Тамара последовала за ней. Бабка Шура сидела за кухонным столом и не спеша чистила отварную картофелину, затем макала её в блюдце с подсолнечным маслом и солью, и откусывая беззубым ртом по кусочку, чавкая, смачно жевала.
- Кхе-кхе, здрасьте, баб Шура, - поздоровалась мать, - А мы вот пришли, а у тебя заперто. Стучали-стучали. Ты, видать, не слыхала.
- Коли не отворяют, значит, не хотят вас тута видеть, што непонятного-то? – бабка, не переставая жевать, и не глядя в их сторону, собрала со стола в ладошку картофельные очистки и метнула их в печь.
Мать покосилась на Тамарку, глаза той сделались злыми и взгляд говорил о том, что старуха просто обнаглела.
- Баб Шур, да как же? – продолжила мать, - Мы ведь по делу к тебе.
- Ясен пень, што по делу, ко мне по другой причине и не ходють, - прошамкала старуха, на вид которой можно было дать все двести лет, выглядела она, как сушёная мумия, однако же движения её и взгляд красноречиво говорили о её недюжинном здоровье, - Знаю я ваше дело.
Она склонилась под стол и погладила морщинистой костлявой дланью кота, видом своим казавшимся ровесницей бабки – таким же драным и беззубым, но одновременно юрким и востроглазым.
- Как Баба Яга из сказки, - подумалось Тамарке.
- А я можа она и ессь, - хохотнула старуха и Тамарка вспыхнула.
- Вот старая ведьма, неужели мысли читает? – подумала она, а вслух сказала, - Баба Шура, раз так, то вы знаете, зачем мы к вам пришли. Может, обсудим тогда наше дело?
- Наше? Не наше это дело, а ваше, - усмехнулась старуха, - Чай не я к вам, а вы ко мне пожаловали. Да ещё через забор пролезли, не погнушались.
- Баба Шура, - уже разозлилась мать, - К тебе каждый день с такими делами ходят, и всех ты принимаешь. Ну, чего ты с нами-то заерепенилась, что не так? Чай тоже отплатим, не думай.
- Откуда тебе знать – кому я отказываю, а кому нет? – бабка уставилась на мать, а Тамара вздрогнула.
Один глаз у бабки заплыл бельмом, другой же смотрел зорко и жгуче, за двоих.
- Какое дикое сочетание, - подумала она, но намерения и решимости своей не утратила.
- Так что же, не поможешь ты нам? – спросила мать.
- Помогу, - неожиданно согласилась баба Шура, - Она ведь от своего не отступится.
Старуха кивнула на Тамарку, вытерла руки об засаленное полотенце, перекинутое через спинку стула, кивнула ей:
- Идём уж, коли така настойчива. Далеко пойдёшь, по головам пошагаешь, коли понадобится.
Тамара стиснула зубы, чтобы не ответить бабке, что она думает о ней, но сдержалась, ей нужен был результат.
- А ты, - старуха остановилась и обернулась на мать, - Ступай, покамест, во дворе посиди. Мы сами тут потолкуем.
Мать кивнула и поспешно, покуда бабка не передумала, удалилась из избы. Тамара осталась с бабкой Шурой вдвоём.
Потрёпанный жизнью кот уселся на стуле и с любопытством наблюдал за ней, всем своим насмешливым взглядом словно говоря – ну и дура ты, Тамарка, сама не знаешь, во что лезешь. В избе у бабки пахло старыми книгами, пылью и жареным луком. Облезлый плюшевый ковёр с оленями на стене, кровать с металлическими шишечками, тканые половички на полу, жёлтые занавески на низко расположенных окошках, герань на подоконниках, стол, покрытый красной бархатной скатертью, бывшей в моде лет сорок назад, да печь в пол избы – вот и всё убранство. В углу растулилось тёмное древнее трюмо с таким мутным зеркалом, что Тамарка удивилась – какой в нём вообще прок? Подумав о том, как консервативны все старики в этом возрасте, она тут же задалась другим вопросом – а сколько же бабке Шуре лет? Она выглядела сейчас точно так же, как и в её детстве, когда босоногая Тамарка бегала по пыльной улице, гоняя мяч с мальчишками. От запахов накатила тошнота и Тамара прикрыла глаза.
- Садись, - старуха указала на стул у стола, и она послушно села.
- Не перечить, тогда всё скорее закончится, и я смогу выйти на свежий воздух, - подумала она.
- Што? – прошамкала бабка, - Припёрло тиби?
- Что значит - припёрло? – повела плечом Тамара, но тут же осеклась, - Ну да, в положении я.
- Взамуж надоть?
- В него, - кивнула Тамара, еле сдерживая рвотный позыв.
- Дак он и так на тиби женится, - старуха села напротив, положив узластые руки на стол, - Нашто связываться с тёмными силами?
- Поторопить надо, время идёт, а он как телок ходит, ни туда, ни сюда, - пожаловалась Тамара.
- Говорю тиби – он и так на тиби женится. Только проживёте вы недолго. Год да ещё половинку. Потому как не любит он тиби. Другая у него на сердце. И крепко сидит она там. Любит он её очень. Но ведь ты-то останешься с честным именем, взамужем побывала, дитё родила при муже. Что ишшо? Начто ворожить?
- Нет. Мне надо, чтобы он не ушёл через год, - насупилась Тамара, - Что же я, одна должна ребёнка тянуть? Вот уж здрасьте-пожалуйста, радость мне тоже.
- Он не оставит ребёнка, хорошо станет помогать, за то не боись, - ответила старуха раскладывая на столе какие-то цветные камушки и старый, с костяной рукояткой, нож.
- Баба Шура, - не выдержала Тамара, - Тебе что, жалко что ли? Не пойму я тебя. Отговариваешь меня зачем-то, будто я первая к тебе с такой просьбой пришла.
Старуха посмотрела на неё зорким глазом и Тамаре показалось, что во втором, подёрнутом пеленой глазу, шевельнулось что-то инородное, живущее своей отдельной от старухи жизнью. Она вздрогнула и смолкла.
- Я ж вас не зря пускать-то не хотела. Вороты заперла, едва увидела, что вы по улице идёте. Нехорошо ты удумала, Тамара. Да, идут ко мне бабы, да и мужики идут, чаво скрывать? Но они ЛЮБЯТ тех, кого присушить хотят. Хотя всё одно – дело это дурное. Но тех хоть оправдать можно. Страдают они, любят. Хоть и не любовь это по сути своей. Любовь – это желать счастья тому, кого любишь, а не лишать его свободы, забирая волю. А ты пришла, не любя. Ведь не нужен он тиби! Холодно сердце твоё, мёртво вовсе. Врач этот и так на тебе женится. Ребёнка признает. Через годик разойдётесь, и всё ладом будет. Хорошо ли подумала, что хочешь неволю ему сделать? Ты не забывай, что плату никто не отменял. Али думаешь, што ежели ты мине денег принесла, то и откупилась, и твой грешок теперь на меня ляжет?
Старуха захохотала.
- Не-е-ет, милайя, дело-то тёмное никуда от тебя не уйдёт. Я-то за свои дела отвечу, но и твой час придёт. На другого не переложишь того, что с тебя должно взяться.
Острый, пронзительный глаз уставился на Тамару, и время будто замперло. Старуха тяжело дышала, склонившись к ней через стол. Холодок пробежал по спине Тамары, но привыкшая держать чувства в узде и не показывать их окружающим, она коротко кивнула:
- Делаем, что надо.
- Ну, гляди сама, - резко сделавшись равнодушной, улыбнулась нехорошо бабка Шура и потянулась к ножу, положила его между собою и Тамарой, - Тебе решать. Значит так, самое верное средство присушить мужчину так, чтобы он как телок тебе в рот смотрел и собственной башкой не думал – это на женскую к.р.о.в.ь сделать. Но это покамест не твой вариант. Потому сделаю я чичас кой-чего другое, на время, чтобы он, так сказать, поскорее исполнил то, что тебе надобно. А уж после, как родишь, да в силу войдёшь – приедешь ко мне снова. Я тебя научу, как на к.р.о.в.ь присуху сделать. И тогда он навеки от тебя не отвяжется. Даже если и умом понимать будет, не смогёт уйтить.
- Хорошо, - Тамара кивнула.
- Не передумала?
- Нет.
- Тогда обернись и посмотри вон туда, - старуха указала рукой на трюмо, - Это будет залогом нашего уговора.
Тамара, не понимая, что там ещё хочет учудить старая ведьма, обернулась к зеркалу и обомлела – тёмная муть подёрнулась рябью, как серая гладь воды в ветреный день. А после кто-то провёл по зеркалу с той стороны, стерев волны серым длинным рукавом, и Тамара увидела того, кто находился по ту сторону стекла. Это была она сама, но только гораздо старше. Глаза той, зазеркальной Тамары, смотрели колко и холодно. Она улыбнулась, и рот её разъехался до самых ушей, жутко и противоестественно. Тамара вжалась в стул, забыв, как дышать. А её двойник протянул руку, и та легко прошла сквозь мутное стекло, выпроставшись из зеркала наружу, рука через всю комнату потянулась к столу, за которым сидела Тамара, растягиваясь будто каучуковая лента. Тамара замерла, не в силах встать и убежать. Рука дошла до неё и остановилась в нескольких сантиметрах от лица, а затем, застыв на мгновение, рванулась вперёд и накрыла ладонью лицо настоящей Тамары.
(продолжение - читайте здесь)
Иллюстрация из свободного доступа.