Для России Пасха всегда была одним из главных праздников, как и Рождество. Но в 1917году, с приходом к власти большевиков, праздник Светлого Христова Воскресенья оказался под запретом.
В Москве шли уличные бои, и красная гвардия стреляла шрапнелью по Никольским воротам, повредив надворотную икону изображающую Николая Чудотворца. Она была сильно повреждена, и её завесили красной материей – словно и нет её. А народ прозвал эту икону «Никола расстрелянный».
А 22 мая, 1918 года, в Москве произошло чудо – в день памяти Николая Мирликийского на Никольской башне Кремля открылся его надвратный образ. А в день памяти Николая Чудотворца материя разорвалась, и лик святителя Николая приоткрылся – это событие описали многие свидетели и официально зафиксировала Патриаршая канцелярия.
И все же на территориях захваченных "красными" Пасха считалась пережитком царизма и празднование её, мягко говоря, не поощрялось. Молодёжь особенно быстро меняло свои ориентиры, выбирая жизнь не духовную, а коммунистическую, общественную. И Пасху сменил Первомай.
На территориях же "белогвардейских" празднование Пасхи приобрело новый смысл — "Христос Воскрес и Россия воскреснет!" Белые власти поощряли крестные ходы и пышные церковные службы. Так в Омске в 1919 году прошёл Крестный ход, в котором принимал участие сам адмирал Колчак.
В эмиграции, люди разных политических взглядов, оторванные от своих корней начинали праздновать Пасху с особым трепетом. Она объединила эмиграцию, даря людям надежду на то, что они смогут вернуться на родину.
В молодой Стране Советов беспощадно уничтожалось все религиозное. С церквей снимались кресты, колокола, а в храмах теперь проходили театральные представления. Они становились клубами, иногда приютами для беспризорников. Те немногочисленные храмы, что оставались, облагались непосильными налогами и на церемониях богослужений всегда присутствовал агент КГБ.
Когда в полночь из церкви выходил крестный ход, его уже поджидали: учителя высматривали школьников, а районные представители — местную интеллигенцию, — приводит он пример из свидетельств участников тех событий. — Исповедоваться к празднику научились заочно: записку со списком прегрешений человек передавал священнику через связных, а тот в письменной форме отпускал их или накладывал епитимию».
За посещение церкви могли уволить с работы или даже дать срок "за религиозную пропаганду".
Пенсионерка Мария Гуцал и спустя 70 лет охает, вспоминая, как ее „пропечатали“ в школьной стенгазете: ходила святить вербу, а „добрые люди“ доложили кому надо.
В понедельник после Пасхи педагоги проверяли руки у детей: если замечали следы от крашенок — были проблемы. »Перед праздником хозяйкам было ни хату побелить, ни холодец сварить из-за совхозных субботников, особенно если Пасха совпадала с майскими праздниками, — вспоминает она.
Так церкви "ушли в подполье" — верующие собирались тайно на частных квартирах и за закрытыми окнами и дверями проводили богослужения, крестили, исповедовали и венчали.
В конце 70—80-х молодежи войти в церковь на Пасху было нельзя — милиция окружала, — вспоминает настоятель Свято-Успенской церкви села Семенивка отец Иоанн. — Чтобы учителя не взяли „на список“, ездили на службу в чужие села, где нас никто не знал. А стал постарше — вызывали „на ковер“ и ставили на вид».
Только с началом перестройки власти смягчились Ближе к перестройке борьба режима с религией становилась профанацией. Адекватные «контролеры» никого не карали, но играли роль до конца.
«Учителя вели беседы про „поповский мрак“ чисто для проформы, за крашенки могли разве по-отечески пожурить, — говорит Лосенко. — Они и председатель вместе с сельсоветом и куличи пекли, и детей крестили, просто не афишировали это».
#пасха #ссср
