Австрия, эта вторая наша союзница и подруга по антифранцузской коалиции, была еще более недоброжелательно настроена по отношению к России, чем британский кабинет. Но если у Нельсона вызывало опасение влияние России в Средиземном море, то глава австрийского правительства Тугут, кажется, больше, чем французов, боялся успехов русской армии в Северной Италии, и именно потому, что самостоятельно, без русской помощи, австрийцы не могли выгнать оттуда французов. Поэтому с коварством, трусостью и одновременно наглостью венского двора приходилось бороться в основном Суворову, что не является предметом обозреваемой статьи. Отметим лишь, что борьба с председателем гофкригсшнапсвурстрата (по выражению старого князя Болконского) Тугутом по бесчисленным мелочным вопросам (это при том, что русские пришли в Северную Италию по зову Австрии и для ее спасения) довела Суворова до того, что он даже в официальной переписке Тугута иначе как обезумевшей совой не называл.
Пришлось отхлебнуть из этой чаши и Ушакову.
По просьбе австрийского правительства и, главным образом, по личной просьбе Суворова, Ушаков в мае 1799 г. отправил в Адриатику под командованием контр-адмирала Пустошкина русско-турецкую эскадру в составе трех кораблей, четырех фрегатов и корвета с целью помочь австрийским войскам овладеть Анконой, важным пунктом на адриатическом берегу Италии, а также обеспечить безопасность австрийских морских коммуникаций.
Эскадра Пустошкина уничтожила или изгнала с моря итальянских и французских корсаров, безнаказанно грабивших торговые суда любой национальности, и без помощи австрийских союзников очистила от французских захватчиков северо-восточное итальянское побережье. До Анконы в этот раз руки не дошли, так как Ушаков отозвал эскадру к Корфу, намереваясь идти всем флотом к берегам Сицилии на соединение с адмиралом Нельсоном по просьбе последнего, опасавшегося сильного франко-испанского флота, якобы вошедшего в Средиземное море. Позднее эти слухи не подтвердились.
Придя в Палермо и осознав, что слух о появлении в Средиземном море франко-испанского флота уже успел растаять, Ушаков отправил эскадру Пустошкина для блокирования с моря Генуи, к которой с суши намеревался двигаться Суворов, и три фрегата со шхуной под командованием известного уже нам капитана 2-го ранга Сорокина в Неаполь, в помощь отряду Белли.
Эскадра Кадыр-бея самовольно ушла в Константинополь, так как турецким морякам не нравилась эта странная война, не приносящая никакого прибытка; кроме того, они утомились и сильно соскучились по семьям и по женам.
8 сентября 1799 г. Ушаков со своей эскадрой пришел в Неаполь и восстановил спокойствие в городе, где все еще продолжались «зверства монархических банд». Рим оставался в руках французских оккупантов, поэтому неаполитанское правительство, понимая, что без русской помощи Рим не вернуть, выполняло требования Ушакова. «Неаполитанские властители были крайне храбры по отношению к безоружным и беззащитным, но очень скромны там, где приходилось иметь дело с вооруженным и боеспособным неприятелем».
Не могу удержаться, чтобы не посвятить несколько строк героической борьбе неаполитанцев и австрийцев за обладание Римом, занятым французами еще в 1797 г. Когда Неаполь вернулся под власть короля Фердинанда, то первым предприятием, затеянным им под давлением англичан, был поход на Рим. Дело представлялось верным; тем более, что навстречу неаполитанцам, с севера, из Тосканы, наступал на Рим союзник – австрийский полководец, генерал Фрелих, о подвигах которого мы еще не раз услышим. Оптимизма союзникам добавляло и то обстоятельство, что французский гарнизон насчитывал не более двух с половиной тысяч солдат.
Командир французского гарнизона, генерал Гарнье, оказался весьма энергичным и предприимчивым человеком. Кроме того, он хорошо представлял себе боевые качества неаполитанцев и австрийцев. Так или иначе он вышел из Рима навстречу неаполитанской армии, разбил ее и обратил в бегство. После чего, не теряя времени, он круто развернул свой отряд в противоположную сторону и бросился на австрийцев, которых постигла участь неаполитанцев. Отбежав от города на безопасное расстояние, союзники осознали, что без русской помощи им не обойтись.
Придя из Палермо в Неаполь, Ушаков высадил десант в составе 800 солдат морской пехоты и матросов под командованием полковника Скипора и лейтенанта Балабина для похода на Рим. Генерал Гарнье, прослышав о приближении русских, несмотря на свои победы над неаполитанцами и австрийцами, немедленно приступил к переговорам с ними же о капитуляции своего гарнизона. 16 сентября капитуляция была подписана генералом Гарнье, командующим неаполитанской армией маршалом Буркардом и капитаном британского флота Траубриджем. Австрийский генерал Фрелих отказался подписывать не удовлетворившие его условия капитуляции. Французский генерал Гарнье, недолго думая, снова набросился на австрийца и еще раз поколотил его, после чего генерал Фрелих счел себя удовлетворенным и подписал документ без всяких изменений.
По условиям капитуляции французы получили право выйти из города с оружием и со всем награбленным имуществом. Кроме того, «победители», в первую очередь англичане, которые даже к этой убогой «победе» отношения не имели, обязались переправить капитулировавший французский отряд на Корсику, поближе к театру боевых действий. Это давало французам полную возможность переправиться затем в Северную Италию и присоединиться к своей армии, воевавшей против Суворова.
Протест Ушакова, возмущенного условиями капитуляции, заявленный ровно по тем же причинам, что и протест Нельсона несколькими неделями ранее, остался без последствий. Ушаков не решился по примеру Нельсона нарушить условия капитуляции и блокировать французов в Италии, не допуская их воссоединения с действующей против Суворова армией. Очевидно, не чувствовал поддержки со стороны высшего руководства.
Ушаков хотел было повернуть свой десант назад, но кардинал Руффо письменно умолял его разрешить десанту дойти до Рима и задержаться там на некоторое время, в противном случае «невозможно будет спасти Рим от грабежа и установить в нем добрый порядок». В Риме могло повториться то же, что и в Неаполе: неаполитанский сброд, очень трусливый в бою, был неукротим в насилиях и грабежах.
«Ушаков приказал Скипору и Балабину идти в Рим. 30 сентября 1799 г. в первый раз за историю Рима русские войска вступили в «вечный город». Во все время пребывания русского отряда в городе никаких эксцессов по отношению к мирному населению не было.
Осенью 1799 г. настали для Австрии благословенные времена (продлились они, правда, недолго): Суворов, одержав ряд блестящих побед, изгнал французов из Северной Италии и, совершив героический переход через Альпы, ушел в Швейцарию; страшный Бонапарт, отнявший у Австрийцев Италию, увяз в египетских песках (быть может, навсегда?). Осталось выбить французов из двух, оставшихся у них портов, из Генуи и из Анконы, для чего русские еще могут пригодиться, а потом можно будет их и того… Как говаривал Акакий Акакиевич Башмачкин.
Не могли же в Вене предвидеть, что Бонапарт неожиданно вернется из Египта, разгромит австрийцев под Маренго 14 июня 1800 г. и вернет себе Италию; и что именно в это время, когда опять возникнет нужда в русских услугах, император Павел, разочаровавшись в верных союзниках, трусливых, мелочных и неблагодарных, круто повернет кормило русской внешней политики в строну Бонапарта, оставив беззащитную Австрию на растерзание корсиканскому чудовищу.
Но эти события произошли в следующем году, когда адмирал Ушаков уже вел свою эскадру в родной Севастополь.
