Ушаков vs Нельсон. Русские в Неаполе.
Через всю работу академика проходит сквозная тема «Ушаков и Нельсон».
С первых же строк становится понятно, на чьей стороне его симпатии: «Ушаков, идя абсолютно самостоятельным путем, явился творцом новой наступательной тактики. Он не только поломал все догмы застывшей линейной тактики, господствовавшей в западноевропейских флотах того времени, но разработал и на практике осуществил новые маневренные формы боя. Ушаков проявил себя как блестящий новатор морского боя и одержал замечательные морские победы, еще не имея никакого понятия о Нельсоне, задолго до того, как Нельсон получил сколько-нибудь самостоятельное положение в британском флоте, что случилось лишь в 1797 г., когда он отличился в сражении близ мыса Св. Винцента».
Автор отдает должное флотоводческим талантам Нельсона, его патриотизму, его личной храбрости, когда он, потерявши в боях руку и глаз, в решающий момент своей последней победы над соединенным франко-испанским флотом у мыса Трафальгар, не колеблясь подставил под неприятельский огонь свое искалеченное тело.
Но ему было совершенно незнакомо великодушное отношение к поверженному врагу; более того, хорошо известна его крайняя жестокость по отношению к пленным французам и особенно к их итальянским союзникам; ради удовлетворения своей ненависти к «якобинцам» он не остановился даже перед нарушением условий капитуляции и предавал позорной казни (через повешение) уже сдавшихся врагов; при его явном попустительстве, фактически под прикрытием пушек его эскадры, монархические банды неаполитанской черни громили своих политических врагов-республиканцев, «предавали их неслыханным истязаниям, заливая улицы Неаполя кровью беззащитных жертв».
Нельсон долго и безуспешно топтался около Мальты, в то время как Ушаков геройствовал на Ионических островах, брал Корфу, очищал Адриатику от французских каперов… А Нельсон все стоял и стоял вокруг Мальты, наливаясь сначала завистью, а потом, по собственному свидетельству, и ненавистью к своему союзнику.
В течение всей второй половины XVIIIвека в британской внешней политике боролись две тенденции, русофильская и русофобская, сменяя друг друга в зависимости от обстоятельств. В конце века, при Павле, французская революция и последующие наполеоновские войны, казалось бы, объединила английские и российские интересы. «Павел заключил союз с Австрией, с Англией, с Королевством обеих Сицилий, послал войска, послал корабли. Суворов оказался в Северной Италии, Ушаков действовал в Средиземном море. Но как Уильям Питт Младший не верил Павлу, так и Нельсон не верил Ушакову». Переписка между двумя последними свидетельствует, что и Ушаков отвечал Нельсону тем же.
Нельсон, напирая на союзнический долг, всячески пытался оттянуть Ушакова от Ионических островов поближе к Египту и Мальте, понимая, что чем дальше русские отойдут от своих берегов, тем проще будет их туда вернуть; Ушаков аккуратно и очень вежливо отвечал на все послания Нельсона, но не двигался с места, пока не были завоеваны все Ионические острова; и после того долго еще стоял около Корфу.
Корабли Ушакова показались у берегов Италии лишь летом 1799 г. Но еще раньше, когда русская эскадра стояла у Ионических островов, в апреле и мае были уже высажены в Италии тактические, как мы сказали бы сейчас, десанты: под командованием капитана 2-го ранга Сорокина у крепости Бриндизи (отсюда беглый гладиатор Спартак думал эвакуировать свою армию задолго до описываемых событий, да пираты обманули), и под командованием капитана 2-го ранга Белли у города Манфредония. Французские гарнизоны, не принимая боя, бежали. Соединившись в Манфредонии, оба отряда под началом Белли, общей численностью около полутора тысяч человек, двинулись к Неаполю.
Приблизительно за полгода до описываемых событий тридцатитысячная неаполитанская армия, понукаемая Нельсоном, который был в свою очередь понукаем своей любовницей Эммой Гамильтон, которая была в свою очередь понукаема королевой обеих Сицилий Каролиной, своей, по выражению автора, «интимнейшей подругой», вторглась на территорию, занимаемую французской армией, и начала наступление на Рим. При первых же столкновениях с французами неаполитанцы, имея двукратное превосходство в силах, ударились в позорнейшее, беспорядочное бегство в разные стороны. Через несколько дней от этой армии ровно ничего не осталось. Возглавлял бегство сам король Фердинанд. В январе 1799 г. французы заняли столицу королевства Неаполь и провозгласили республику. Скорость бегства неаполитанцев от французских ядер можно было сравнить лишь со скоростью бегства самих французов от русских штыков.
Возвращаемся к Белли. С чисто военной стороны поход увенчался полным успехом: в течение трех недель небольшой русский отряд не только взял Неаполь, но и освободил от французов две трети Неаполитанского королевства. Как и на Ионических островах местное население, почувствовав на собственной шкуре тяжелую руку французской республики, восторженно встречало русских. Омрачало этот праздник лишь то обстоятельство, что обиженное французским постоем население немедленно после удаления французов принималось сводить счеты с оставшимися сторонниками последних, «якобинцами». Эксцессы принимали настолько жестокие и неистовые формы, что командованию русского отряда приходилось отряжать солдат своей немногочисленной армии для водворения порядка.
10 июня 1799 г. в Неаполе была принята капитуляция французского гарнизона на почетных условиях: побежденные выходят из укреплений с оружием, имуществом и знаменами; все итальянские республиканцы так же, как и французы, получают гарантию личной безопасности, и им предоставляется выбор: либо вместе с французским войском переправиться в Тулон, либо остаться в Неаполе. Документ о капитуляции был подписан окончательно 12 июня 1799 г. французами, кардиналом Руффо от имени королевства обеих Сицилий, представителями Ушакова и Кадыр-бея (командующий союзной турецкой эскадрой), а также капитаном Футом, полноправным представителем Нельсона.
13 июня 1799 г. в Неаполь прибыл Нельсон со своей эскадрой и первым делом объявил, что не признает подписанной днем раньше капитуляции под надуманным предлогом, что она подписана в его отсутствие (понятно, что ни отсутствие, ни присутствие эскадры адмирала Нельсона в Неаполе на ход боевых действий на суше, где англичан просто не было, никак не влияло) и остановил транспорты, на которых покидали Неаполь капитулировавшие французы и их союзники итальянские республиканцы. Транспорты были превращены в плавучие тюрьмы, после чего последовала расправа над узниками. «Пытки и всякого рода казни производились долгие дни и недели подряд».
«Черным пятном легла эта эпопея коварства и зверства на память Нельсона. Королю Фердинанду, королеве Каролине, супругам Гамильтон в смысле репутации терять было нечего. Но живший до этого момента и после него, как храбрец, и умерший, как храбрец, британский флотоводец Нельсон не пощадил в 1799 г. своего имени».
