9 Когда в дверь постучали, Наталья как раз отирала нос ребёнка от акварельной краски при помощи самого верного средства всех мам - кончика платка, смоченного слюной. Она быстро открыла гостю дверь. Только они с Владимиром успели смущённо улыбнуться друг другу, как Наталья опять нависла над сыном с ненавистным для мальчика платком.
— Ох, проходите, беда у нас тут! Вот - в краску влез, еле отмыли, да на лице не заметили.
— О, ну ничего, ничего, художником будет, - подмигнул Владимир взлохмаченному от маминых манипуляций Алёше.
— Шустрый, не дай Бог! И знаете, в какие минуты происходит самое страшное? Когда понимаешь, что ребёнок играл-играл, что-то там елозил себе, и вдруг затих. Вот тогда тушите свет, или как говорят на Украине: "ховайся в жито". Вас ждёт первоклассная проделка от чадушки.
— Да ладно вам, по-моему, здесь лёгкая версия. Ничего страшного не произошло.
— Я ведь его и вырядила красиво, вот что обидно! Единственная новая рубашка была, а теперь... Эх! Пойдёт, в чём есть.
Краску Алёша нашёл в тумбе за старыми газетами и первым делом понюхал: пахла она сладковато, медово. Он взял чёрный, ничем не примечательный с виду брусочек, на котором позади даже остался оттиск завода, и поднёс к носу. В садике они рисовали похожими красками, но вдруг сейчас повезёт и это окажется засохшая конфета? Мальчик лизнул её - сладковатость со вкусом химозы, - и провёл пальчиком по мокрому месту - там сразу проступил иссиня-зелёный оттенок. И - вот те на! - его палец окрасился в ярко-зелёный цвет!
Охваченный порывом вдохновения, а всё же больше детским любопытством, Алёша старательно вылизал всю верхнюю площадку акварельного бруска, потыкал пальцами в образовавшемся болотце, и замер. Ему нужен был холст для сотворения шедевра. Оббежав взглядом всю комнату, он понял, что для этих целей годятся только обои и кипа пожелтевших газет в тумбе. С логикой мальчик дружил и понимал, что за обои ему влетит а-та-та, причём серьёзное, поэтому он, стараясь действовать как можно более бесшумно, чтобы не привлечь внимание матери, выдернул из тумбы верхнюю газету. Его личико, вдохновлённое творческим наитием, преобразилось, просветлев, чего нельзя было сказать о товарище Брежневе, изображённом на первой странице газеты "Труд", которую Алёша решил пожертвовать во имя искусства. Увидев четыре зелёные подушечки пальцев, занесённые над собой, Леонид Ильич сжался и взмолился к висевшим над ним значкам с главными символами союза.
Однако ребёнка не устрашить двумя круглыми значками в заголовке, расположенными слева от жирного слова "Труд". В одном из них сидел лысый дядя с усами и острой бородкой, которого со всех сторон защищали тугие, набитые зёрнами колосья пшеницы и, конечно же, флажок с надписью "Ленин"; на другом были серп и молот, окружённые какими-то рюшами и воланами, книзу от них болталась звезда, приглянувшаяся Алёше больше всего остального. И тоже флаг, куда же без флага. "СССР" на нём, значит, написано, крупно так, с эффектом значимости. Эти четыре буквы Алёша знал хорошо - так страна его называется, а лысый дядька был ему лишь отдалённо знаком, и что там за имя у него скучное, Алёша прочесть не умел, поэтому взял да и замазал его безволосую голову зелёной краской, не испытывая никакого трепета перед великим вождём. Был дядя важным и строгим, да сплыл - стал симпатичным кустиком. Ну, очень красиво вышло! Алёша поплевал на тёмно-красный брусок, поелозил пальчиком, и взялся за товарища Брежнева. Так глава правительства сначала обзавёлся алыми усами, а вскоре и вовсе превратился в свёклу.
— Мама, смотри, как красиво!
Наталья сидела в кресле и наносила косметику. Сначала, как плакат, к ней приблизился зелёно-красный разворот газеты, а потом предстал и сам художник с разукрашенным лицом, языком цвета вызревшего баклажана и такими же руками, которые Алёша попытался вытереть о рубашку. Наталья еле сдержала себя, чтобы не заорать. Ну как он умудрился вычудить такое за пятнадцать минут?!
Кафе "Черёмушки" располагалось на улице Лермонтова. Идти хоть и недалеко, но погода продолжала свирепствовать: ветер дул так, что деревья трещали и поскрипывали, море ревело в неистовом шторме, снова срывался мокрый снег... Алёша захныкал, ему тяжело было идти, сносило порывами, и Владимир взял его на руки. Тут-то Наталья и обратила внимание на его шапку. Старая, давно ношенная и с катышками, она выглядела бедно и словно уменьшала Владимиру голову. Наталья ведь запомнила его с пышной, густой шевелюрой в тон бровям.
— Не холодно вам без норковой шапки?
— Терпимо. Я себе новую куплю, вы не подумайте... Это рабочая. Просто другой на выход и нет. Кстати, что у вас там за пунктик насчёт норок?
Он опустил на ступеньку Алёшу и открыл перед Натальей скрипучую дверь кафе.
— Спасибо. Ой, да работала я много лет на норковой ферме в Андреевке. Невинных зверьков выращивают чисто ради меха, знаете, как жалко их. И мою любимую норочку Фроську убили, я хотела её себе забрать, да не успела.
— Почему же не успели?
Владимир принял у Натальи пальто и она присела перед сыном, чтобы раздеть его, закутанного по-матрёшкински.
— А муж у меня потому что... ду рак безрукий. Клетку никак не мог сделать. Теперь муж бывший, а Фроськина шкура в шкафу лежит. С тех пор я не выношу никаких мехов в одежде, уж простите. Была б моя воля, вообще бы позакрывала все эти фермы к чёртовой бабушке. Так... - выпрямилась Наталья, - куда сядем?
— А давайте вон за тот столик в углу у окна?
Большая часть кафе была занята посетителями - благопристойно выглядящими гражданами, предпочитающими отдыхать культурно. Что до культурной программы посёлка, то она ограничивалась парой кафе, клубом, в котором несколько раз в неделю крутили фильмы, а летом открывались танцплощадки.
Официантка принесла меню. Алёшка опять захныкал, требуя такое же мороженое, как у девочки за соседним столиком.
— Холодно сегодня. Заболеешь - кто вместо меня работать будет? Сейчас закажем нормальной еды и пирожное, - безапелляционно остудила его Наталья.
Мальчик надулся, но через полчаса, вкусно покушав, уже носился по всему кафе с приглянувшейся девочкой. Владимир тем временем рассказывал Наталье о своей жизни.
— Да что рассказывать - всё, как у всех. Здесь родился, здесь и сгодился. Дочка замужем, во Владивостоке живёт, а жена умерла пять лет назад от рака кишечника. С тех пор мы с Дулькой одни.
— Дулькой?
— Это кошка моя.
— А чем увлекаетесь?
— Ну-у-у... Рыбачить люблю. До Совхозной станции прокачусь, когда погода хорошая, там тишь да благодать, людей мало у берега. Нервы успокаивает. А так вечерами читаю, что ещё делать-то? Иногда с друзьями встречаюсь.
— Выпить?
— Не-е-ет, я не пью. Мы шахматами и нардами балуемся.
— А что читать любите?
— Я страстный поклонник Дюма-старшего, - расплылся в улыбке Владимир.
— Не хватает в жизни приключений?
— Скорее всего. Что же я всё о себе да о себе? Ваша очередь! Рассказывайте.
Он подпер ладонью подбородок и превратился в слух. Наталья чувствовала, что Вове приятно на неё смотреть, что тепло и интерес в его глазах неподдельны. И глубокая морщинка между его бровей разгладилась - он слишком часто хмурил брови.
Рассказывать о себе Наталье было сложнее, чем слушать других. И о чём говорить? Увлечений особо никаких, они только сейчас и стали появляться, когда она решилась вынырнуть из многолетнего болота. Ну, животных любит, да кто ж их не любит?
В целом вечер оказался приятным. И пусть они стали лишь чуточку ближе друг другу, и пусть, конечно, видели будущее каждый своими глазами, но всё-таки у каждого промелькнула мысль о чём-то совместном, общем, ещё несмелом, но всё же... Представим озеро в лесу, которое тревожит первый снег: Наталья видит чахнущие в нём листья - они печати осени оранжевые с жёлтым, Владимир замечает только мокрый снег, что распарывает воду и тут же сам становится водой. Но всё-таки они оба видят его - это озеро, эту тихую гавань, это прибежище, что может быть создано ими же. Для них двоих.
Наталья сказала:
— А шапочку вы себе не покупайте. Я вам свяжу, хотите?
— Правда? Вы вяжете?
— А то. И шью, и вяжу, и вышиваю.
— Вот, а говорили, что ничем особенным не занимаетесь. Буду очень рад. Я позвоню вам?
— Конечно.
Владимир присел на корточки перед мальчиком и протянул ему руку.
— Ну, что Лёха? До встречи?
Алёша серьёзно пожал взрослую ладонь и даже обнял дядю, который бровями был похож на газетного человека, превращённого его стараниями в свёклу.
Начало *** Предыдущая
Предзаказ моей книги "Пойдём со мной. Жизнь в рассказах или истории о жизни" в Читай-городе и Лабиринте.
