Мы называли магазин у дома «белым магазином». У него было белое крыльцо, козырёк и скучное название «продукты». Когда кто-то говорил, что зайдёт в «белый магазин», все понимали о чём речь. Каждый день по дороге из школы бабушка приводила меня туда. Я старалась не смотреть на витрину с разноцветными конфетами и уверенно идти в сторону отдела с хлебом. Денег на сладости у нас не было. Последние несколько лет мы жили на бабушкину пенсию. Кризис и безработица сильно сказались на нашей семье. Маму сократили, она работала школьной учительницей, но директор решила раскидать её ставку между другими преподавателями. Отец решил заняться бизнесом и непонятным для меня тогда словом «инвестиции», но прогорел и устав от нищеты уехал за поиском лучшей жизни забрав с собой все накопления. Получилось у него или нет неизвестно. На связь он больше не выходил.
Я вполне серьёзно мечтала вырасти, стать продавцом и устроиться в «белый магазин». В этой серости и бедности он казался частью другого мира с разноцветными конфетами. Это был не единственный магазин в городе, но именно он остался в памяти. На мой день рождения мы покупали там конфеты. Помню, как с гордостью глазела на продавщиц. Казалось, они теперь должны смотреть на меня и на бабушку с уважением.
Через несколько лет мечта сбылась, но несколько по-другому. В магазин устроилась работать мама. Я часто приходила и делала там уроки. Вопреки моим ожиданием конфеты не стали чем-то более доступным. Только теперь приходилось смотреть на детей, родители которых могут себе их позволить. Сейчас стыдно в этом признаваться, но я им страшно завидовала. Маме тоже было не по себе. Её очень расстраивало, что несмотря на высшей образование, бедность вынудила устроиться в продуктовый. Как она могла не понимать, что эта лучшая работа в мире? Наш холодильник был всегда пуст. Кастрюля с супом, гречкой, старые банки с вареньем, которые стоят на случай праздника или болезни, а тут целые витрины с продуктами, сладостями, колбасой. Надо сказать, что даже сейчас вид пустого холодильника вызывает у меня тревогу. Головой понимаешь, что есть деньги и можно спуститься и купить еду, но всё равно как-то не по себе.
Мама проработала там уже три года, когда магазин сгорел. Он располагался на первом этаже сталинки и в одной из квартир на втором этаже случилось короткое замыкание. Возможно возгорание было сильным или пожарные долго ехали, но потушить вовремя не удалось. Дом превратился в обуглившуюся коробку. Для каждого в нашей семье, это была трагедия. Мама потеряла работу, бабушка доступный магазин, а я мечту. Сейчас понимаю, что он был для меня символом чего-то хорошего, осязаемой перспективой, которую хотелось присвоить.
Владельцы магазина разорились. Дела у них и до этого шли плохо. По всему городу стали открываться большие гипермаркеты, люди перестали покупать у них продукты на неделю и стали изредка заходить за хлебом и молоком. Сейчас монополия сетевых магазинов уже поглотила маленький бизнес, но тогда это было в новинку. Работать продавцом больше не хотелось. Во-первых, я выросла, а во-вторых, в больших магазинах не было магии, которая была в «белом». Вместе с магазином сгорела детская иллюзия о мире, в котором всё хорошо. Я представляла себе как буду работать вместе с мамой и приходить домой на обед. Мир концентрировался на улице Ленина с её магазином и облупившимися зданиями. Там было тепло и безопасно.
Однако, реальность заставила меня посмотреть на всё другим глазами. Появилась цель поступить на экономический факультет. Цифры и экономика казались чем-то надежным, уверенным.
У меня получилось. Работаю по специальности, мои дети воспринимают конфеты как часть своей жизни, а не мечту и символ благополучия. Финансовое состояние семьи не определяет их самоощущение. Современное поколение проще относиться к вещам, которые казались далёкими и недостижимыми. Накануне их именин мы едем в большой гипермаркет где закупаемся конфетами. Старший раздаёт их в школе, а младший в детском саду. Мне это доставляют простую и наивную детскую радость. Я каждый раз думаю о том, что где-то там есть ребёнок, который тоже мечтает вырасти и устроиться в продуктовый. Но теперь у них будет другое будущее, свое. Стали мы жить лучше? Конечно да. Но как будто нет уже душевности.
