Продолжаю читать книгу Алексея Ягудина и делиться самыми интересными отрывками.
Другие части можно почитать вот тут:
Часть1: https://dzen.ru/media/kolenkor/biblioteka-figurnogo-kataniia-naprolom-alekseia-iagudina-chast-1-detstvo-642d44aea6d45f4beb1f80c4
Часть 2: https://dzen.ru/media/kolenkor/biblioteka-figurnogo-kataniia-naprolom-alekseia-iagudina-chast-2-rabota-s-mishinym-642dd1ce991f5324c034d06a
Большая часть книги посвящены взаимоотношениями с Мишиным, и, если честно, разбирать каждый случай я не очень хочу, их очень много.
Скажу так: подросток жалуется, что его не пустили в бар поиграть в бильярд, жалуется на то, что его тренер просил не сидеть на трибунах после выступления, а идти готовиться к произвольной, а Ягудин не послушался и взмокший просидел до вечера под кондиционером, на следующий день заболел и провалил произвольную программу (на олимпиаде дело было, на минуточку...), а тренер не посочувствовал... и еще два-три таких случая... Я прихожу к выводу, что подростком Ягудин был все-таки сложным, для тренера в спорте высших достижений особенно. Даже спустя много лет, Леша все-таки защищает свое поведение и не видит в этом ничего особенного. Но нет, дисциплина - это не про Лешу:
Мы также спорили, в какое время я должен приезжать на каток в день соревнований. «За час до начала!» – говорил он. Это мне не подходит! Обычно я появляюсь на катке минут за 20 до ледовой разминки. Не будем забывать и о том, что пока Алексей Урманов был действующим фигуристом, я тоже ездил с ним и Мишиным на большинство турниров, и у меня выработались свои привычки.
Мишин побагровел от ярости, когда я явился в раздевалку перед самым началом короткой программы. Но я был сосредоточен и не обратил на его гнев ни малейшего внимания. Это я, а не он должен был выйти на лед.
В общем, весь тренировочный процесс с Мишиным Леша описывает подобным образом.
А вот интересное описание общения с Евгением Плющенко:
Я жил в одном номере с Женей Плющенко. В отличие от Алексея Урманова, он почти не разговаривал со мной, а я с ним. Все наше общение сводилось к формальным фразам типа «Доброе утро» или «Спокойной ночи». У него были свои друзья, у меня свои. Более непринужденно мы общались в юности, когда выезжали на летние тренировочные сборы в Европу и часто обитали в двухместном номере. Теперь наши пути разошлись. Дело не в том, что он стал моим конкурентом. Меня угнетало, что мы были чужими по духу. Когда моим основным противником являлся Тодд Элдридж, это не мешало нам быть друзьями. Мы могли подолгу болтать обо всем на свете, потому что были настроены на одну волну.
Что могу сказать - это было заметно всегда.
А вот и кульминация отношений с Мишинным:
Весь мужской пьедестал почета в Милане оказался русским. Я получил свою первую золотую медаль на чемпионате Европы, Женя завоевал серебро, а Саша Абт – бронзу.
Один из фигуристов, с которым я был в дружеских отношениях, рассказал мне, как после произвольной программы кто-то из судей поздравлял Мишина с тем, что я занял первое место, а Евгений – второе. Мой друг был поражен, услышав, что Алексей Николаевич недоволен таким распределением мест.
Ох, как этот случай напоминает мне еще 2 похожих истории.... Интересно, кто был тот "знакомый фигурист" и какие цели он преследовал... После такого "рассказа" даже "золото" не приглянулось Алексею.
А тут еще после пятого места на Олимпиаде в Нагано встал вопрос, кого отправлять на чемпионат мира:
И надо же, через несколько дней до меня долетела весть: вместо Ягудина на чемпионат едет Плющенко. Такое решение приняла наша Федерация фигурного катания. После того как Урманов выбыл из чемпионата мира 1997 года, Россия могла послать на мировое первенство в США только двух одиночников. Кулик выиграл Олимпиаду в Нагано, поэтому было ясно, что именно Илья будет одним из них. Вторая же путевка была моя! Мне с трудом верилось, что федерация могла так со мной поступить. Я завоевал золото на чемпионате Европы и занял пятое место на Олимпийских играх, а Жени даже не было в Нагано. И если члены федерации думали, что Евгений может превзойти меня на чемпионате планеты, они заблуждались. В тот момент на катке присутствовала одна руководительница. Она была возмущена услышанной новостью и тут же в мою защиту составила письмо в федерацию, предложив подписать его всем, кто был на катке. Все подписали. Только Мишин отказался. «Пусть решает федерация», – сказал он. Думаю, для него не имело значения, кто из его учеников будет участвовать в чемпионате мира. У меня было больше шансов на победу, чем у Жени. Зато пребывание на турнире Плющенко не доставило бы Мишину треволнений. Позже я узнал: Мишин хотел, чтобы именно Женя стал следующим чемпионом мира. Я был растерян, не понимал, что мне делать. Тем не менее чиновники все же решили отправить меня и Кулика. Но вновь вмешался случай. Илья покинул любительский спорт. Это означало: в Миннеаполис едем мы с Женей.
В общем, вы поняли, решение Ягудин о переходе принял именно тогда. Опять же заметьте, в основном, Ягудин рассказывает о слухах, которые активно до него доносили.
Мысли о Мишине не покидали меня с самой Олимпиады, просто я не форсировал события до окончания первенства планеты. Теперь же меня пригласили в знаменитое американское турне «Чемпионы на льду» Тома Коллинза. Это означало, что проблему с наставником больше нельзя было откладывать. Но кто заменит Мишина? На ум приходили имена нескольких тренеров, с которыми я хотел бы работать. Однако они занимались с другими первоклассными фигуристами, и мое появление могло бы стать причиной конфликта. Наконец я услышал, что Илья Кулик покидает Татьяну Тарасову.
Как Ягудин рассказывает о переходе:
Я набрался храбрости и позвонил ей в Германию. Срывающимся от волнения голосом объяснил свою ситуацию. Татьяна Анатольевна внимательно выслушала меня, сказала, что сейчас очень устала, и попросила перезвонить через неделю....
У меня не было желания сразу выкладывать своему тренеру все новости, но Алексей Николаевич первым приступил к делу. «Слышал, ты хочешь от меня уйти?» – спросил он. Я кивнул – так и есть. «Кто же будет твоим наставником?» – продолжал Мишин. Я не был уверен, что Татьяна Анатольевна примет меня, поэтому честно ответил, что не знаю.
Безо всяких эмоций он процедил: «Что ж, так тому и быть». Я согласился с ним, поблагодарил за все, что он сделал для меня, и заверил его, что выплачу ему проценты от всех денег, заработанных в этом сезоне, включая тур Коллинза. (Как правило, фигуристы получают призовые через полгода после стартов.) Мы пожали друг другу руки и разошлись. Меня потрясла спокойная холодность Мишина, но в то же самое время я был рад, что разговор состоялся.
На этом, пожалуй остановлюсь. Следующая часть уже будет полностью посвящена работе Ягудина с Тарасовой.
Не забываем ставить лайки, комментировать и подписываться! Огромное всем спасибо))).
