Итальянские страницы дягилевских сезонов, словно выпавшие из большой книги искусства, стали отдельной повестью жизни великого импресарио. В ней – сплетение имен и судеб, стремлений и разочарований, открытий и тайн. И в ней – самый смелый, пророческий замысел Сергея Дягилева.
Эти события должны были быть описаны в одной из самых дерзких книг середины XX века, которой не суждено увидеть свет. Готовивший издание литератор, администратор труппы Дягилева Михаил Семенов скончался, а собранные им материалы практически полностью исчезли.
Прошли годы, но загадка Дягилева продолжает будоражить умы. Через столетие сквозь строки оставшихся документов, писем и фотографий словно проглядывает знаменитая не сходящая с уст улыбка искусного манипулятора и слышатся слова: «Ха! Я их, пожалуй, еще встряхну».
Удивительные стечения обстоятельств, будто подстроенные совпадения и почти мистическое дягилевское предвидение приводят «великого чародея» к самой новаторской идее в его жизни...
Сценическое воплощение «Фейерверка» Игоря Стравинского
Что предпочитаете - аудио или видеозапись этой оркестровой пьесы?
Сей яркий замысел в наше время в большой степени остается «за кадром». Забавно то, что в некоторых источниках можно увидеть ремарку – «неосуществленный», а в некоторых говорится о неудаче и о вышедших на поклон танцорах, которых публика встретила ледяным молчанием. И то, и другое равно неправомерно.
В первом случае – все просто, замысел был осуществлен в апреле 1917 года в римском театре Костанци, и спектакль получил свое сценическое воплощение. Во втором случае танцоры не могли слышать или не слышать аплодисменты по незатейливой причине – танцоров в этом пластическом действии нет. Досадные «неточности» заслоняют одну из интереснейших дягилевских идей, опередившую свое время на много лет.
Планета эксперимента
Ни для кого не секрет, что в начале XX века некоторые гении мира искусства обращались к синестетической идее светозвука (например, А. Скрябин с его партией Luce в симфонической поэме «Прометей»), но ни у одного из них не было такой степени конкретности. Благодаря сохранившимся архивным материалам не только можно говорить о дате постановки, но и о самом действе в мельчайших деталях.
Это был экспериментальный пластический спектакль. Видимо, именно такое определение и ввело в заблуждение авторов, повествующих о несчастных танцорах, холодно встреченных публикой. Дело в том, что собственно пластическое начало выражается в использовании визуальных форм, причудливым образом сочетаемых и переходящих порой одна в другую. Эти эффекты во многом создавала световая партия, а точнее, целая партитура. Тесное взаимодействие визуальных компонентов было основано на музыкальных особенностях оркестровой пьесы Стравинского. Именно потрясающая пластичность музыкальных образов, столь точно услышанная Дягилевым, наталкивает его на дерзкую мысль созданию балета без танцоров.
Действующими лицами этой футуристической феерии должны были стать цвет, свет, форма и музыка. Для осуществления своей идеи Дягилев обращается к основоположнику и ведущему мастеру итальянского футуризма – Джакомо Балле. Вместе они создают подробнейший сценарий этой великолепной иллюзии, оптического обмана, призванного создать эффект 3D. И это в 1917 году!
Этот сложный art-организм не был жизнеспособен в то время по причине элементарного отсутствия необходимых технических средств, громоздкости и малоподвижности объектов сценического оформления. Сохранившийся подробнейший сценарий (вплоть до хронометража отдельных эффектов) поражает, насколько точно Дж. Балла представлял должный результат. Расхождение красоты замысла и реальных возможностей стало основной причиной того, что «Фейерверк» не занял свое законное место в репертуаре «Сезонов».
Так что же?
Провал и практически полное забвение этого действа – промах великого импресарио? Встреча со зрителем на поле футуризма – ошибка? Нет, и еще раз нет! Тысячу раз нет!
Дягилев, умевший искусным образом совмещать несовместимое, обладавший даром пророческого предвидения, слишком опередил свое время. И, поддавшись творческому стремлению, он попытался открыть публике то, что станет достижением рубежа XX-XXI веков.
В продолжение истории - рассказ о римском балетном шедевре дягилевской антрепризы!
