Вот уже больше века в садах и парках Европы и России расцветают прекрасные розы, названные именем первой женщины русского археолога Прасковьи Уваровой.
Сорт чайной розы «Графиня Уварова» заказал знаменитому французскому селекционеру Жаку Жюльену Марготтену русский граф для своей жены, когда они проводили медовый месяц в Европе.
Прасковья Сергеевна была старшей сестрой князя Николая Сергеевича Щербатова, последнего владельца усадьбы Братцево. Она была старше брата на 13 лет. Но это не мешало им быть очень близкими людьми.
Прасковья Сергеевна родилась в Москве 28 марта 1840 года ( хотя некоторые источники и пишут иное), крещена была 5 апреля в церкви Бориса и Глеба у Арбатских ворот при восприемстве деда князя Б.А. Святополк-Четвертинского и бабушки княгини П. С. Щербатовой. Родовое имение Щербатовых находилось в Тёрнах в Лебединском уезде, им же принадлежали и близлежащие сёла. Вполне закономерно, что Прасковья Сергеевна росла в усадьбе своего отца. В семье князей Щербатовых было 9 детей. Прасковья была вторым ребёнком и старшей из дочерей.
В семье свято поддерживались традиции предков - историков, просветителей, военных. Знаменитым среди прапрадедов был и известный русский историк князь М.М. Щербатов. Так что муза Клио была «семейной» в этом роду. Отец Прасковьи, князь С.А. Щербатов, близко знакомствовал с самим Пушкиным и хранил экземпляр «Кавказского пленника» с авторской дарственной надписью: «Другу моему Сергею».
В 1852 году, когда пришла пора старшему из братьев поступать на учёбу, семейство переехало в Москву в большой дом в Мёртвом переулке (сегодня Пречистенский переулок). Прасковья Сергеевна, как и её сёстры, получила домашнее образование, знала три языка. Среди её воспитателей профессор Ф.И. Буслаев, занимавшийся с ней русской литературой, Н.Г. Рубинштейн, дававший уроки музыки, А.К. Саврасов, приходивший заниматься рисунком и живописью.
В 1854 году 14-летнюю Прасковью взяли в Санкт-Петербург на свадьбу двоюродной сестры, где она была представлена императрице Александре Фёдоровне. Для хорошенькой княжны Щербатовой впервые открывались двери великосветских гостиных и домов в 1856 году, во время знаменательного для России события - торжественных дней коронации императора Александра II.
Она часто появлялась на балах. В нее, молоденькую, прелестную, был влюблен Лев Николаевич Толстой. Писатель оставил запись в своем дневнике: «Со скукой и сонливостью поехал к Рюминым, и вдруг окатило меня. П. Щ. ― прелесть. Весело целый день». Он же ей не понравился.
Зато к будущему мужу - графу Алексею Сергеевичу Уварову, бывшему гораздо старше её, она отнеслась с симпатией. Вот как она сама писала потом в своих воспоминаниях:
Мать просила и меня серьезно обдумать вопрос хочу ли я принять предложение графа, могу ли я обещать быть ем хорошей верной женой на всю жизнь, не скучать без балов и удовольствий, которые уже не по летам, а главное, не по характеру графа. Мать просила серьезно обдумать все эти вопросы и, если не считаю возможным принять на себя все эти обязанности, то не давать графу своими к нему отношениями никакой надежды на мое согласие, чтобы отстранить всякую возможность ему делать формальное предложение, а нам ему отказать. Я сердечно поблагодарила мать за ее ко мне сердечное отношение и ответила, что, выросшая в многолюдной богобоязненной семье, я давно поняла, какие требования предъявляет нам жизнь, что граф мне нравится своей серьезностью и что горжусь тем предпочтением, которое он мне оказывает.»
14 января 1858 года, в 18 лет, Прасковья Сергеевна вышла замуж за известного русского археолога графа Алексея Сергеевича Уварова, который был старше её на 15 лет.
За неделю до Рождества семья Прасковьи и Алексей Уваров уехали на четыре дня в Троице-Сергиеву лавру. Венчание состоялось в домашней церкви единственной родственницы жениха, сестры его матери, княгини Варвары Алексеевны Репниной-Волконской. По возвращении в Москву молодые поселились в доме княгини Шаховской в Газетном переулке, где провели месяц до отъезда за границу.
Молодые супруги совершили полуторамесячное свадебное путешествие по Европе в ходе которого в Италии посетили Геркуланум и раскопки в Помпеях, а также провели ряд встреч с европейскими исследователями в Венеции, Генуе, Неаполе, Сорренто и других городах. Граф совмещал свадебное путешествие и приобщение молодой супруги к его профессии с работой. Иначе не мог и не умел. В дневнике Прасковья Сергеевна написала: «Передо мной открылся совершенно новый, чудный мир, с новыми взглядами не только на историю и искусство, но, откровенно говоря, и на всю жизнь. Стали близки и понятны занятия мужа, его увлечения».
Стремясь глубже понять археологию Европы и быть компетентной и достойной женой своего мужа, молодая графиня П.С. Уварова читала в поездке специальную научную литературу. Это вызывало удивление европейских коллег графа А.С. Уварова. В мемуарах она описывает свой диалог с французским историком Эрнестом Жозефом Ренаном, заставшим графиню за чтением книги по истории искусства: «Отвечая на его удивление, я сказала, что смолоду не привыкла к романам, так как мне их не давали, а теперь, что муж у меня археолог, мне некогда ими заниматься, так как имеющиеся книги интереснее романов и должны мне помочь дорасти до работ и научных интересов мужа».
Так археология стала её увлечением на всю жизнь.
Муж относился к ее увлечению наукой двойственно. С одной стороны, он с благодарностью принимал ее помощь. Однажды, получив в Европе памятную медаль, граф подарил ее жене, выгравировав надпись: «Любимому сотруднику». С другой стороны, он ограничивал рамки ее деятельности и не разрешал присутствовать на заседаниях в Академии наук.
Прасковья Сергеевна не обижалась. К тому же, она была слишком занята домашними делами. У нее, один за другим, родились семеро детей. В 1861 году, в связи с отменой крепостного права, появилась необходимость изменить статус 16 тысяч принадлежавших Уваровым крестьян. И эта задача свалилась на плечи Прасковьи, пока муж пропадал в экспедициях.
Ну а в свободное от домашних хлопот время молодая графиня активно включилась в исследовательские и общественные занятия мужа, вела активную земскую деятельность в родовом имении Уваровых в селе Поречье Звенигородского уезда Московской губернии. С середины 1860-х возглавляла школьную комиссию Можайского благотворительного общества, занималась устройством сельских школ и приютов, подготовкой учителей и разработкой учебных программ.
В 1883 году, при поддержке только что взошедшего на престол императора Александра Третьего, граф А.С. Уваров основал Исторический музей в Москве.
Через год после этого знаменательно события, археолог вернулся из Ярославской губернии совершенно разбитым и уставшим. Во сне он бормотал про черепа и идолов. Прасковья не на шутку перепугалась, и все выспрашивала у мужа, что же с ним произошло на раскопках. Он нехотя обмолвился о том, как его группа вскрыла большой курган, считавшийся «проклятым». И рассказал про фигурку человечка, найденного в нем. Ученые не смогли решить, что обозначала статуэтка — была ли она детской игрушкой, или изображением божества. Местные жители с опаской подходили к разрытому захоронению, повторяя:
— Нехорошо это, нехорошо...
Прасковья вызвала доктора, но тот не нашел у Алексея Сергеевича серьезной болезни. Но граф слабел с каждым днем, и 29 декабря 1884 года скончался.
Графиня Прасковья Сергеевна Уварова была убита горем. Коллеги покойного мужа пытались ее поддержать, отвлечь, рассказывая об интереснейших проектах её покойного мужа, которые он не успел реализовать. Из разговоров Прасковья поняла, что граф не оставил преемника, который мог бы заменить его на всех высоких постах. К тому моменту, их дети уже выросли и стали самостоятельными людьми. У Прасковьи появилась возможность посвятить себя науке. Она с головой окунается в начатые мужем исследования и добивается невиданного доселе результата. П.С. Уварова отправляется в экспедицию на Кавказ и привозит уникальную коллекцию артефактов, пишет статьи, борется за сохранение памятников старины.
Спасению древностей от разрушения и разграбления в конце XIX в. во многом обязан графине Уваровой и знаменитый Херсонес. Положение, создавшееся на раскопках Херсонеса, возмущало многих, но именно графиня Уварова в 1887 году обратилась к царю с просьбой спасти «Русские Помпеи». В своем письме она ярко описала бедственное состояние руин и предложила ряд мер, способных помочь делу. Графиня считала необходимым упразднить монастырь, устроить в Херсонесе «археологическую станцию» под руководством одного из археологических обществ. Доходы от бывших монастырских земель предполагалось использовать для проведения исследований.
Умело расставленные акценты произвели необходимое впечатление на императора - Александр III собственноручно начертал на полях письма: «Это необходимо сделать, чтобы не прослыть за варваров. Представьте мне заключение и как можно скорее, чтобы спасти все, что можно спасти».
В подмосковной усадьбе Братцево своего младшего брата Николая и его жены Прасковья Сергеевна бывала не раз. Здесь она прежде всего опять становилась просто женщиной, помогая невестке справится с её детьми. Вскоре после рождения сына С.А. Щербатова писала сестре: «Я так благодарна Паше Уваровой за все ее заботы о крошке во время его болезни. Представь себе, чтобы дать отдых няне и кормилице, <…> она две ночи провела с ним, давала лекарства и нянчила, как своего, не смыкая глаз».
Здесь же, в Братцево, делает набросок к её портрету художник Константин Маковский, гостивший тогда у князей Щербатовых.
В 1895 году Прасковью Уварову избрали почетным членом Императорской академии наук. До нее это звание носила всего одна женщина — Софья Ковалевская.
Многие ученые обращались к ней за помощью. Например, в то время молодой историк Иван Цветаев, будущий отец знаменитой поэтессы, продвигал идею создания музея Изящных искусств, ныне — музея имени Пушкина.
— На таких чудаках мир держится! — сказала про него графиня Прасковья Сергеевна и приложила все возможные усилия, чтобы Цветаев реализовал свою идею.
В преклонных годах Прасковья Сергеевна все больше времени проводила в своем имении Карачарово, так как очень любила это место. Старожилы рассказывали, как она часто ездила по селу без кучера на тройке серых в яблоках коней, и могла просто без церемоний войти во двор к любому крестьянину. Если графиня замечала в селе покосившийся дом, то тут же узнавала у соседей о поведении его хозяев, дескать, как так получилось, что довели они жилье свое до неприглядного состояния. Если это были приличные, но бедные люди, Прасковья Сергеевна посылала управляющему записку, чтоб тот выдал им на ремонт лесу. А всех замеченных в дурном поведении, она немедленно высылала за пределы ее любимого Карачарова.
После Октябрьского переворота в 1917 г. графиня Прасковья Сергеевна Уварова уехала в Ессентуки, потом в Майкоп, где проводила археологическое обследование окрестностей, зарабатывая на жизнь преподаванием иностранных языков. В 1919 г. она оказалась в Сербии в городе Добрна (ныне Словения), где и осела на постоянное жительство.
30 июня 1924 года она умерла в югославском местечке Добрна, в маленьком домике, где провела свои последние годы. Наверное, до нее доходили известия о вандализме новой власти… Наверное, она узнавала о разграблении и вывозе ценностей русской культуры…. Наверное, было тяжело и страшно ей об этом слышать….
Академик Соболевский написал о ней: «Едва ли скоро мы увидим опять такого деятеля — бескорыстного, энергичного, преданного науке до самопожертвования, талантливого, как графиня Прасковья Уварова. Память о ней среди ученых будет жить долго».
Если от родителей графиня унаследовала твердые нравственные понятия, то благодаря мужу определился круг ее интересов и занятий. Феномен успеха и славы Прасковьи Сергеевны Уваровой закономерен, ибо в ней соединялись не только общие заботы о детях, доме, хозяйстве, но безграничная преданность делу русской культуры, науки, благотворительности, чему графиня беззаветно служила до последних дней. Понятия «служение», «честь», «долг» были для нее ключевыми, и это, в свою очередь, обеспечило ей мировую известность.
А что же роза, названная её именем?
А роза пережила все войны и революции и сохранилась в некоторых мировых розариях. Одним из таких садов является розовый сад Жозефа Божеана в Бельгии. Значит, есть еще надежда, что графиня Уварова вернется из эмиграции в Россию, хотя бы в виде розы…
