Без бабки Верчи ни одно событие в Антоновке не обходится. Для деревенских остается загадкой, каким же образом эта сухонькая старушка попадёт в "истории".
Бабка Верча, несмотря на свои года (пожалуй, никто не знает им точный счёт), сохранила удивительную живость. Вероятно, все дело в комплекции: женщина всегда была стройной, а под старость сошёл с её костей последний жирок.
"Наша Верча носится, словно гончая. Такая же прогонистая и шустрая", - беззлобно смеялись над ней деревенские.
Невысокая и сухенькая старушка действительно успевала везде. По Антоновке то и дело мелькали её цветастые платья: знай, Верча бегает по делам.
Наряды Верчи - отдельная деревенская хохма. Весь гардероб перешёл женщине по наследству от ныне покойной младшей сестры Настасьи. Та, не в пример сестре, была высокой и толстой.
"Чисто кадушка с огурцами", - говорила о Настасье сама Верча.
Такой толстой Настасья была не всегда: в молодости её, наоборот, отличала болезненная худоба. Какие перемены произошли в организме Настасьи неизвестно, только вот годам к тридцати она так расплылась, что и помыслить страшно. На нее не налезало ничего из одежды, водившейся в доме, где жили ещё мать и две сестры.
Настасье пришлось научиться шить. Надо отдать ей должное: женщина не просто смогла одеть себя, но и сделала это так искусно, что при виде её нарядов все бабы и девки кусали локти.
Потом Настасья уехала в город в поисках счастья. Никому не ведомо, отыскала ли она его, но свой угол и работа у Настасьи были.
После её смерти практически всё добро отошло старшей сестре Люде и её детям, а Верча получила в наследство чемодан с тряпьём. Ей, бессемейной и не обремененной заботой о внуках, этого было достаточно.
Настасья любила броские расцветки, и все платья её были пошиты из яркой ткани. Верча выглядела в одеяниях с чужого плеча сереньким воробьем, отхватившим себе павлиний хвост. Чтобы убрать лишнюю длину, она собирала на животе платье и подпоясывала его. Смотрелось это чудно, но все привыкли. Как и к прозвищу старушки.
В деревне мало кто помнил её настоящее имя - Вера Ивановна Тимофеева. Кто и когда впервые окрестил женщину Верчей сложно сказать, но прозванье это прижилось. Оно очень хорошо отражало её натуру: верчёную, живущую в круговерти одной ей только важных дел.
Но при этом с работой Верча не заморачивалась.
"Нет её - и слава Богу! Нервов не напасёшься на неё", - фыркала Верча.
Жила она своим хозяйством, денег отродясь не имела. Правда, была у старушки особая "валюта": дважды в год она гнала самогон. Собственно, им и расплачивалась со всеми, кому была должна.
"Бутылку Кольке за дрова, ещё Валерка Зотов мне с пахотой помогал... Дай ему, Господь, столько милостей, сколько Валерка мне... Тоже шкалик надо, - распределяла Верча "дань". - Иванову не дам, он мне подлещика тогда зажалел. Было бы чего жалеть, эх уж! Ведь целый садок наловил!.. А вот Петька мне картошки на посадку отсыпал, ему, пожалуй, оставить тоже надо. Да и так, на всякие нужды б ещё приберечь..."
Напиток у Верчи был знаменитый, им в деревне не брезговал никто! Только старушка ни с кем рецептом не делилась. Тайком настаивала его на каких-то одной ей известных травах и кореньях, процеживала и разливала по старым "пузырям" из мутноватого стекла, которые хранила в холодном подполе.
Сама Верча свой "продукт" не пила. Не было за ней такой привычки. Зато все знали о её слабости к молоку. Да вот беда: не принимал желудок Верчи ни его, ни всего, что из него приготовлено.
Едва только хлебнёт глоток парного молока или шлёпнет на блин ложку сметаны - всё, пиши-пропало. После такого лакомства придётся Верче полдня в отхожем месте провести.
И ладно, если застанет её оказия дома, а уж если где в поле, или посреди деревни? Конфузилась Верча, светилась задним местом, пачкала соседские лопухи...
"А что поделаешь? Если нутро моё такое? Не зашьешь же," - оправдывала себя старушка, но пить любимое молоко не прекращала.
Мальчишки зубоскалили, что Верча нарочно носит длинные платья: скрутит где кишки , а она - хоп! - оторвёт кусок подола на свои нужды, чтоб избежать позора.
Верча на шутки не обижалась. Ребятню она любила. Могла, конечно, порой проучить какого сорванца и припугнуть, но всегда словом и никогда - палкой.
" От ругани-то поди пятая точка болеть не будет! Так что сте-е-ерпят меня!" - щербато улыбалась старушка.
Конечно, мальчишки терпели, да и куда им было деваться, если бабка Верча знала столько историй, сколько никто и представить не мог! Только попроси её, и выудит из памяти какой рассказ или на ходу сочинит - это неважно - главное, что всегда интересно выходит.
И поэтому за цветастым подолом Верчи почти всегда можно заметить парочку мальчишек или девчонок, желающих пощекотать себе нервишки историями про ведьм, русалок и страшные проклятия.
***
Верча жила одна в большом доме, оставшемся ей от родителей. Она его любила, хотя и сетовала, что уж больно много идёт дров на его обогрев.
"Эдакую махину протопи! - делано возмущалась старушка. - Нет, надо продавать дом. Куда мне одной такие хоромы?.."
Бубнила старушка, но дом не продавала: как ж добровольно отдать чужим людям место, с которым связана вся жизнь? И не только Верчи, но и её родителей...
"Что ни говори, а в этих стенах - вся семейная память. Родители здесь жизнь прожили, я вот тут помру... Три сестры нас было, да вот одна я теперь осталась. Что они племянники? Есть в соседнем селе, да носу не кажут... Вспомнят о тётке, как преставлюсь. Пока не нужна я им", - в минуты тяжёлых размышлений делилась с кем-то из соседей Верча.
В молодости не пошла она замуж, хотя и была самой красивой из сестёр Тимофеевых. Взяла Верча лучшее, что было у родителей: от отца - густые каштановые волосы и большие, льдисто-серые глаза, от матери - невысокую стройную фигуру и аккуратные пухлые губы.
Вероятно, именно эти губы свели бы с ума любого парня, если б не были так часто искривлены в усмешке.
"П-ф-ф!.. На кой мне такой индюк!.. Пфф!.." - только и делала, что фырчала молоденькая Вера.
Она была чересчур разборчивой. Один парень к ней сватался, второй, третий, но не по сердцу оказались ей ухажеры. Всем отказала, да не просто так, а обидно.
Первым её кавалером оказался Колька Ершов. Добрейшей души парнишка, но стра-а-ашный!.. Нехорошо так про людей говорить, только вот не было в нём ничего, что привлекает девчат.
"С таким вдоль хлева-то пройти стыдно, а уж к алтарю... ни-и-и!.. Ищите другую!" - фыркнула Вера, когда услышала о женихе. Мало того - обозвала его на прощание сморчком.
Колька страшно обиделся и, пытаясь посильнее поддеть заносчивую Верку, стал ухлёстывать за её сестрой Настасьей. А та и рада была вниманию. Наверное, дело бы дошло до свадьбы, да родители нашли Кольке невесту. Тот особо нежных чувств к Настасье не испытывал, решил ради неё не перечить отцу и матери и согласился жениться на той, которую они выбрали.
Фёдор Катов, второй жених Веры, внешне был очень хорош: высокий, шикороплечий, лицом удался. Но Вере показался слишком шепелявым.
"Пфы-пфы-сы... - передразнивала она Федю на людях. - Словно навоза в рот натолкал! Половину слов-то не разберёшь у него, а всё туда же! Жениться вздумал... Его язык собственный не слушается, а уж жена и подавно не будет", - не жалела Вера чувств кавалера.
Тот плюнул в её сторону и пошёл за ворота.
Третий кавалер начал приударять за Верой Ивановной, когда ей было около пятидесяти. Сергей Удолев решил разжиться за счёт невесты и её крепкого и ладного родительского дома, но не тут-то было.
"У самого ни кола, ни двора, а свататься идёшь! На кой пёс мне твои седины? Мне в молодости-то никто не нужен был, а уж теперь и подавно!" - отбрила и погнала метлой за порог.
И коротала Верча свой век одна. Жалела ли она об этом? Горевала ли по невозвратно упущенному? Пеняла ли себе на девичью гордость?
Кто ж знает...
Вся Антоновка была для Верчи семьёй, и она была неотъемлемой частью деревни.
Да и что ж за деревенская жизнь без таких чудноватых, своенравных, но родных всем старушек?..
***
Благодарю всех за внимание! Бабка Верча - одна из героинь вот этого рассказа.
Если вам понравилось - можете почитать другие мои истории, например, про похождения нагловатого деревенского мужика по кличке Кабан, о старухином кладе или про трагическую судьбу доброй деревенской женщины.