Выборг как часть Старой Финляндии (Vanha Suomi) был интегрирован в состав Российской империи гораздо сильнее, чем присоединенные к ней позднее, уже в XIX веке, западные финские территории. Тем не менее, Старая Финляндия, граничащая с окрестностями Петербурга, долгое время оставалась загадкой для просвещенных русских путешественников. Так, корреспонденту «Московского телеграфа», проезжавшему через Выборгскую губернию в 1825 году, эта местность казалась «столь же малоизвестной, как отдалённейшие края Сибири».
Вероятно, попыткой разрешить эту загадку и тем самым в полной мере «освоить» незнакомое пространство можно объяснить постепенное складывание устойчивого способа описания Выборга и Старой Финляндии. В формировании этого дискурса русские мемуаристы и авторы путевых очерков ориентировались на современные им традиции сентиментальной и позднее романтической литературы, несомненно определившие и направление взгляда путешествующих.
На что же обращали внимание путешественники, приезжавшие в ближнюю Финляндию по выборгскому тракту?
Как пишет современная исследовательница Н. Минар-Тёрманен, Старая Финляндия в описании просвещенного русского дворянства предстает Северным Эдемом, практически не тронутым цивилизацией и прогрессом — и потому прекрасно подходящим для уединенного отдыха вдали от шумной столицы. В соответствии с романтическим представлением о северных странах, Финляндия осмыслялась и как «пустое», исполненное древнего хаоса, внеисторическое пространство, которое хорошо знакомо каждому читателю по вступлению к поэме А. С. Пушкина «Медный всадник». Петр, движимый идеей основания столицы империи, оглядывает «пустынные волны» и «мшистые, топкие берега» и словно бы не замечает жителя этих мест — финского рыболова, «печального пасынка природы»; русский царь еще не знает, что спустя много лет стихия все же возьмет верх над человеческой гордыней.
Пушкинские характеристики находят соответствие в многочисленных описаниях Монрепо, Саймы и Иматры, появляющихся в это же время на страницах журналов: читатель непременно обнаружит здесь громады утесов, неприступные скалы и шумные водопады, рядом с которыми человек ясно осознает свою беспомощность. Как видим, важной частью дискурса, сложившегося вокруг Старой Финляндии, становится осмысление роли человека, «нового европейца», в ее освоении.
Очень показательны в этом смысле воспоминания знаменитой А. П. Керн, совершившей путешествие по Старой Финляндии в 1829 году. Мемуаристку потряс «ни с чем не сравненный», «грандиозный» вид водопада Иматры; не менее поразил ее и «сад барона Николаи, <…> называемый <…> владельцем mon-repos». Порядком уставшая от пеших прогулок, Керн не сдерживает возгласа восхищения при виде «прекрасного луга с изумрудною шелковою травою», «кустов с душистыми роскошными цветами», утесов, покрытых «разноцветными мхами и ползучими растениями», и «кремнистого берега моря». Особенно Керн отмечает те уголки Монрепо, «в которых природа так изящно соединилась с искусством, что трудно оторваться от них», и хвалит барона Николаи за умение «прекрасно украсить этот уголок, не изуродовав природы».
Несмотря на то, что Керн и ее спутники немало времени провели и в самом Выборге, он, как кажется, не произвел на нее большого впечатления. Город в представлении Керн оказался примечателен лишь тремя вещами: «кренделями, живописным замком и гостиницей синьора Мотти». Итальянец Джованни Мотти и его постоялый дом действительно были хорошо известны в Выборге и за его пределами. Гостиница располагалась в каменном доме Хенрика Вильгельма Ладо, построенном в 1785 году и несущем на себе отпечаток эпохи Екатерины II (ныне — Прогонная улица, 2). Инициалы Ладо — HWL — до сих пор можно рассмотреть на угловом балконе дома. Хозяйством и ведением дел занимались сам Джованни, его супруга Сара и их красавицы-дочери, прекрасно образованные и владевшие несколькими языками. Керн обращает внимание на «напыщенную вежливость» сеньора Мотти, его «подобострастные манеры и услужливость», которые рассмешили гостей «до слез, а некоторых почти до истерики». О замке и других «редкостях Выборга» мемуаристка умалчивает.
Невнимание Керн к Выборгу, кажущееся удивительным сегодня, вряд ли могло удивить кого-либо из ее современников: собственно городское пространство осмыслялось русскими путешественниками реже, чем природа Финляндии. Из всей истории Выборга, чрезвычайно богатой на события, путешественники выделяли немногим больше одного: предметом их интереса неизменно становился рассказ о завоевании города Петром I. Так, например, описывал Выборг писатель и литературный критик О. М. Сомов, приехавший туда вместе с Керн: «Здесь все напоминаетъ Великаго Петра. Кажется, безсмертный духъ Его носится надъ стенами цитадели, и указывая мощною дланью на дальние пределы Финляндии, говоритъ: “это Моя собственность, Моимъ мечемъ добытая для России”».
Отсчитывая новый этап истории города с начала XVIII века, путешествующие жители столицы нередко отмечали сходство Выборга с хорошо знакомым им Петербургом; так, очеркист «Санкт-Петербургских губернских ведомостей» в 1847 году пишет об упорядоченности, регулярности выборгских улиц, хотя и не во всем доведенной до совершенства: «…но этотъ городъ, даже после нашей дивной столицы, показался бы тебѣ очень привлекательнымъ; конечно, улицы его не широки и не вездѣ прямы, нетъ великолепныхъ палатъ, но не менее того, онъ является какъ-бы знакомым тебе». Подобная попытка представить незнакомое в категориях знакомого является не только естественным механизмом человеческой психики, но и важной составляющей проекта централизации Российской империи, набирающего силу в XIX веке, — проекта собирания земель «на краю России исполинской» (Я. К. Грот) вокруг ее центра.
Гуляя по улицам Выборга или тропинкам Монрепо сегодня, мы вполне можем согласиться с путешественниками, бывавшими здесь в позапрошлом столетии. Вместе с тем важно понимать, что направление их взгляда определялось отнюдь не только личными представлениями о прекрасном или заслуживающем внимания, — способ мыслить городское и природное пространство вполне может зависеть от традиций литературных описаний или идеологических установок, не всегда легко отделимых друг от друга.
__________________________________________________________________________
Текст подготовлен с использованием следующих материалов:
Керн А. П. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., 1989.
Отрывок из писем о Финляндии // Московский телеграф. 1825. № 8. С. 283–297.
Смирновский В. Очерки Финляндии // Санкт-Петербургские губернские ведомости. 1847. Т. 19. Отд. 2. С. 75–78.
Сомов О. М. Четыре дня в Финляндии // Северная пчела. 1829. № 110, 111, 112, 114, 116.
Виролайнен М. Н. Медный всадник. Петербургская повесть // Пушкинская энциклопедия: Произведения. Вып. 3: Л–О. СПб., 2017. С. 75–98.
Кнапас Р. Выборжанин 2019 года. Джованни и Сара Мотти // «Нет другого такого города на свете…»: Сборник статей, докладов и переводов / Сост. Э. Н. Абакшина, Н. А. Николаева. СПб., 2022. С. 318–320.
Лапин И. С. Путешествие в ближнюю Финляндию: Выборг, Кексгольм и Карельский перешеек глазами русских путешественников XVIII — начала XX веков. СПб., 2021.
Минар-Тёрманен Н. Финляндия как окраина Российской империи / Пер. с англ. К. Райнвуори // Новое литературное обозрение. 2020. № 6 (166). URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/166_nlo_6_2020/article/22964/ (дата обращения: 26.02.2023).
Науменко В. Г. «Здесь, на краю России исполинской…»: Финляндия в творческом наследии русских путешественников XVIII — начала XX века. Ярославль, 2010.
Нечаев А. Г. Путешествие вдоль выборгского тракта в начале XIX в. // История повседневности. 2022. № 1 (21). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/puteshestvie-vdol-vyborgskogo-trakta-v-nachale-xix-v (дата обращения: 26.02.2023).
