Однажды появившаяся на свет байка впоследствии обрастает всё новыми подробностями, в зависимости от фантазий рассказчиков. А уж выдуманных историй про киноартистов, и особенно их уход из жизни, более чем достаточно.
Откуда появляются выдумки, которые со временем становятся частью официальной биографии известных лиц? Иногда их источник даже невозможно отыскать. К примеру, очень устойчивой оказалась история о том, как в марте 1981 года в Киеве умер Олег Даль. Якобы артист был зашит от алкоголя, он пришёл в гостиничный номер, выпил стакан водки, и это его убило, так как находившаяся в организме "торпеда" спровоцировала острую сердечную недостаточность. Ничего подобного в реальности не было, Даль зашит не был, а в тот день выпил пару кружек пива, о чём неоднократно рассказывали близкие, а также те люди, с кем он и провёл последние часы жизни, перемещаясь по Киеву. Но это уже неинтересно, первая версия звучит более завлекательно (великий актер умер от стакана водки), и её часто повторяют.
Почти все советские артисты, которые умирали в конце 1980-х, начале 1990-х, делали это в "страшной нищете", и их квартиры немедленно "подвергались разграблению", о чём сообщали неизвестные "авторитетные источники". Хотя, если включить логику, то живущего "в страшной нищете" человека, вероятно, не имеет особого смысла подвергать "разграблению" даже после смерти. Родственники ушедших из жизни знаменитостей робко пытались рассказывать в интервью, что никакой нищеты и разграбления не было, но их никто не слушал. Но у некоторых баек есть вполне конкретные авторы. К примеру, Лев Дуров выпустил в свет неисчислимое количество выдумок, так что даже Валентин Гафт написал про него: "Актёр, рассказчик, режиссер, Но это Леву не колышит, Он стал писать с недавних пор, Наврёт, поверит и запишет".
И не только Дуров. Очень известен рассказ про трагический уход из жизни актёра Лаврентия Масохи, который исполнял роль адъютанта Мюллера Шольца в сериале "Семнадцать мгновений весны". Историю это рассказал не кто-нибудь, а сам исполнитель роли шефа гестапо Леонид Броневой. Уж тут-то не поверить нельзя - из первых уст. Итак, по версии Броневого, виновником гибели Масохи оказалась режиссёр Татьяна Лиознова: "В фильме Масоха играл моего адъютанта. Он должен был войти в кабинет и сказать: «Группенфюрер, штандартенфюрер Штирлиц прибыл». И вот Лиознова говорит: «Мотор, начали». А он: «Группенфюрер, штардартер...» Лиознова: «Стоп. Ещё раз. Собрались. Начали. Мотор». А он опять то же самое и так несколько раз. Лиознова рассердилась: «Безобразие, сколько можно пленки тратить? Вы же опытный артист. Перерыв». Мы с ним пошли попить чайку. Я его успокаивал. Очень трудно русскому человеку такое выговорить. Это предложение даже годится на роль скороговорки для театральной студии. После перерыва он начал: «Группенфюрер, штандартерфюрер Штрирлиц...» Лиознова, режиссёр очень требовательный, закричала: «Всё, конец смене. Хватит». А через несколько дней этот артист умер. Вот как он переживал".
Читая этот рассказ, поневоле проникаешься гневом к бездушному режиссеру Лиозновой и сочувствием к несчастному артисту Масохе, который неправильно произносил несколько букв в сложном слове "штандартенфюрер". Это версия Броневого оказалась весьма популярной, она легла в основу огромного количества пересказов в интернете, а кроме того, стала одной из характеристик жёсткого характера режиссёра Лиозновой. Вот только ничего подобного в реальности произойти не могло. Не имело никакого значения, как именно Масоха произносит на съёмках слово "штандартенфюрер" - с лишним "р", без него или даже с двумя лишними буквами "ф". Ведь это не театр, а съемочная площадка. Фильм еще только будет озвучиваться через много месяцев в тон-ателье. И вот уже на озвучании каждую букву надо выговаривать правильно, а на съёмках никто на ошибку и внимания не обратит - всё равно зрители этого не услышат. Лаврентий Масоха действительно умер в разгар съемок великого сериала, но не по причине неправильного произношения немецких званий, а из-за слабого сердца и вредных привычек.
Не думаю. что Броневой сочинял, скорей всего, он искренне верил в свой рассказ, столкнувшись с таким феноменом, как ложная память - воспоминание о том, чего не было. Вот еще одна яркая иллюстрация этого же феномена - Леонид Сергеевич дает интервью "Белой студии" и рассказывает, что школьником, как и все дети, выучил "безобидное стихотворение" Пушкина про "тучу мглою небо кроет" ("Зимний вечер"). "И только вот сейчас, в 86 лет, я узнал, что, оказывается, советская цензура обкорнала это стихотворение, - говорит возмущенный народный артист СССР. - Она убрала две строфы оттуда". И называет эти строфы - "домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают" и "то как зверь она завоет... надрывая сердце мне". Мол, при СССР такие трагические строки публиковать было нельзя. Плохо знакомые с творчеством Пушкина люди любимому артисту, конечно, поверят и в очередной раз подивятся наглости советской цензуры, покусившейся на "наше всё". А ведь в реальности Броневой просто цитирует другие пушкинские стихи "Бесы", которые по ритму похожи на "Зимний вечер". Одни стихи склеились в его памяти с другими - так и родилась версия о "злой цензуре". Конечно, "Бесы" печатались и переиздавались во времена СССР без сокращений.
Ложная память свойственна людям разных возрастов. Телеведущий Алексей Эйбоженко младший так рассказывал о смерти своего знаменитого отца, актера Малого театра: "26-го числа его отвезли в больницу, в Бакулевский институт. Был выходной день, все врачи навеселе. Отец просто заснул и не проснулся... Хотя если бы все сделали, как положено, я уверен, он бы жил и жил". Милая характеристика для советских врачей из знаменитой клиники - чего ж не выпить, раз суббота? Причем выпили сразу "все врачи"! Вот только 26 декабря 1980 года было пятницей. В другой версии "все врачи" опять были пьяны, потому что "массово отмечали Новый год". В реальности, Алексей Эйбоженко умер от обширного инсульта, спровоцированного гипертонической болезнью.
Впрочем, в другом интервью Эйбоженко-младший столь же "достоверно" рассказывает и о смерти своего деда - народного артиста СССР Владимира Кенигсона: "Свою последнюю роль в кино он сыграл в телесериале «Следствие ведут знатоки». Это было единственное дело, которое знатоки не раскрыли — герой деда сдался сам. На съёмки мы его забирали уже из больницы... Дед скончался в больнице". А ведь в этом сериале Владимир Кенигсон снимался в 1981 году (серия вышла в 1982), после чего прожил еще пять лет, поработал в 8 фильмах и умер в конце 1986 года. Уж эту-то информацию можно проверить!
В такого рода воспоминаниях ужасные "советские врачи" - постоянные персонажи. Именно они все время "убивают" наших артистов. Великий выдумщик Станислав Садальский (главный конкурент Дурова) породил историю о том, как врач скорой помощи приехал к больному Юрию Богатыреву, у которого был инфаркт, и сходу засандалил ему укол клофелина, так как решил, что у артиста алкогольная интоксикация. Очень странное решение для врача совмещать алкоголь с клофелином. О последствиях принятия этой смеси знают многие люди, даже не имеющие медицинского образования - когда-то в нашей стране активно работали "клофелинщицы". По другой версии (подруга Богатырева Кларисса Столярова) "транквилизаторы (укол врачей) наложились на тонизирующие лекарства, которые он принимал вечером… Плюс, конечно, алкоголь". Предположить, что известный артист просто мог умереть от сердечной недостаточности без всяких ошибочных уколов врачей почему-то никто не хочет. Не так остро звучит.
Замечательный советский актер Алексей Смирнов считал встречу с режиссером Леонидом Быковым главной удачей в жизни, а фильм "В бой идут одни старики" - лучшим в своей карьере. До сих пор ходит история, что когда находящемуся в больнице Смирнову сообщили о трагической смерти Быкова (тот погиб в ДТП), то Алексей Макарович почернел от горя, прилег на постель и сразу умер. Леонид Филатов в программе "Чтобы помнили" озвучил её одним из первых, и она начала гулять из одного источника в другой. В реальности, Быков разбился 12 апреля 1979 года, и это послужило причиной начала очередного запоя у Смирнова. Через полторы недели ему стало нехорошо - артиста госпитализировали в Мариинскую больницу. Там он пролежал еще две недели, его никто не навещал, а медсёстры бегали по просьбе народного любимцаа за водкой. Свой день выписки 7 мая Смирнов тайком от врачей решил отметить бутылкой коньяка. Она-то и стала последней в его жизни - сердце Алексея Макаровича остановилось. Но это ни в коем случае не делает Смирнова менее прекрасным артистом, человеком и другом Быкова.
