Часть 5
Сегодня продолжаю публиковать материалы своего исследования, посвященного старинной деревне Припечорья - Усть-Кожва. И начиная с части 5, расскажу о выдающихся жителях деревни из прошлого.
Матрос с броненосца «Наварин»
Немало, как выяснилось, и усть-кожвинских старообрядцев служили на флоте царской армии. Среди них я обнаружила имя матроса с броненосцев «Наварин», «Князь Потемкин» и крейсера «Олег» – Василия Мезенцева. Усть-Кожва, где впоследствии жил Василий Андреевич, была родиной его супруги.
Но сам же матрос был уроженцем деревни Конецбор. Именно сюда он вернулся со службы домой, и здесь родные до сих пор хранят его сундук, надпись на котором гласит: «Эск. брон. “Наваринъ”. В.А. Мезенцевъ».
По словам родных, Василий Андреевич со службы привез с собой старинный крест, Библию в деревянном переплете, обшитом кожей, и государственные кредитные билеты 1888–1905 годов выпуска. Надпись на билетах гарантировала их размены на золотые и серебряные монеты.
Помимо этого были в нем и царские серебряные ложки, часы на цепочке, швейная машинка…
Хранилась в сундуке Василия Мезенцева и икона Божией Матери, но что это был за образ, установить уже сегодня невозможно. Внучка Василия Андреевича, Лидия Кононова, сообщила такую интересную подробность из истории этой иконы: так, чтобы помолиться перед этим образом за больного сына, одна женщина пришла пешком из деревни Усть-Щугор, а это свыше 170 километров! А когда она вернулась домой, сын был уже здоров.
Этот чудотворный образ хранился в доме Лидии Васильевны в Конецборе. Но, побывав на этом месте, я увидела только то, что осталось от дома после пожара – фундамент. Не сохранилась и икона… Еще больше сведений о жизни Василия Мезенцева уже в Усть-Кожве мне удалось узнать из беседы с другим его внуком – Яковом Андреевичем.
Из воспоминаний внука
– Дело в том, что дедушку увидеть мне не посчастливилось, поэтому я знаю о нем только из воспоминаний своего отца Андрея Мезенцева, – начали мы беседу с Яковом Андреевичем. – А он не любил много рассказывать.
Как на русско-японской войне Василий Мезенцев спасал солдат
– На действительной службе дед был 8 лет. Но когда он в 1904 году вернулся из армии домой, началась русско-японская война. И его призвали на фронт.
А он был рыбаком и охотником, и ему это очень помогало во время войны добывать пропитание. А еще он был человеком хозяйственным и запасливым.
Так, когда наши воины шли через Маньчжурию, дедушка набрал продуктов и понемногу прятал для солдат в скалах. И по каким-то опознавательным знакам, которые дедушка оставлял, воины узнавали, где спрятана снедь. Так он многих спас от голодной смерти, – поделился Яков Мезенцев.
«Дедушку предупредили, и он подготовился к раскулачиванию»
– В 1929 году в нашей Усть-Кожве стали создавать колхоз, – рассказывает далее Яков Андреевич. – И вот пришли раскулачивать местных тружеников. А нашего дедушку об этом предупредил заранее знакомый из села Ижма.
– Василий, убирай и прячь все, скоро придут отбирать! – сообщил товарищ моего дедушки.
А у дедушки огромное хозяйство было и только земли – 13 гектаров. Я потом в три смены их пахал. Так почему же моего деда предупредили о грядущей беде? Потому что уважали его! – восклицает собеседник.
Надо сказать, что и наша встреча и беседа с Яковом Андреевичем вызвали у меня такое удивление, потому что охарактеризовали мне его как «строгого дядюшку, последнего старовера деревни, который со мной даже и разговаривать не станет». Но, как сейчас иногда говорят, что-то пошло не так… не так, как предполагали земляки Якова Андреевича.
«Строгий дядюшка»,
или Последний старовер деревни
Когда я пришла во двор его дома, то увидела картину, которая сильно поколебала уже было сложившее мое представление о его хозяине. Потому что передо мной оказалось строение, расписанное словно дымковская игрушка. А когда я пригляделась, то поняла, что фасад старого дома украшают много-много нарисованных, вероятно детской рукой, солнышек.
На грядках огорода и среди цветов на клумбах прятались плюшевые мишки и собачки.
Во дворе, словно барин, приехавший на постоялый двор, «отдыхал» самовар.
Словом, все не вязалось с тем образом сурового дядюшки, который мне нарисовали жители деревни. А вместо него я увидела доброго и заботливого дедушку, который очень любит внуков и ждет с нетерпением их приезда…
Поэтому я постучала в дверь его дома. Вот выходит невысокого роста мужчина и да, смотрит на меня строго… Сообщила, что готовлю публикацию о его деде Василии Мезенцеве и хотела бы также расспросить о жизни в деревне в прошлом веке, а также о том, как сложилась здесь его судьба. Все это время, пока я говорила, Яков Андреевич не произнес ни слова. «Все, – думаю, – сейчас развернется и уйдет». А он вдруг: «Пойдемте в дом!» Провел он в комнату, где мы удобно устроились за столом, и потекла беседа.
– Когда я из армии вернулся, то сначала выучился на тракториста, – рассказывает о себе Яков Андреевич. – Прошел ускоренные курсы, которые проводились в печорском поселке Луговом. И это был последний год, когда совхоз готовил свои кадры. И то ли их потом достаточно уже стало, но только после того как я прошел обучение, курсы уже больше не проводились.
Сначала я немного трудился на общих работах, потом отправили меня работать на электростанцию – здесь, в Усть-Кожве, она была. А когда электростанцию закрыли, 32 года я трудился трактористом в совхозе.
О тех временах существования совхоза еще напоминает бывший совхозный дом, в котором до сих пор живет Яков Андреевич. Один… Без супруги.
– Жену, Светлану Генриховну, я похоронил давно, – вспоминает далее собеседник. – Отец ее – немец Генрих Янович, а теща была родом отсюда – из Усть-Кожвы.
– А как же Генрих Янович оказался в ваших краях? – поинтересовалась я.
– Когда ему исполнилось 18 лет, он добровольцем ушел на фронт, а через два месяца ему объявили, что он сын врага народа. А его отца еще в 1938 году арестовали, и больше о нем родным не удалось найти никаких сведений.
Ну а моего тестя сюда сослали – строить Печорский мост! – завершает Яков Андреевич свой рассказ.
Пришло время в нашей беседе затронуть мне и тему веры. Все-таки дедушка Якова Андреевича служил православному царю-батюшке! И когда я только-только зашла в комнату, где проходила наша беседа, то сразу обратила внимание на то, что в красном углу избы рядом с иконами предков-старообрядцев находятся православные образы.
– Откуда у меня в доме православные иконы? Так это дети мои привезли, – объясняет Яков Андреевич.
– А сами вы какой веры?
– Крещен был в старовер.
– Яков Андреевич, а в чем ваше старообрядчество сегодня проявляется?
– Думаю, что в воспитании. Мама Александра Семеновна меня вот как воспитывала?
Перед тем как мне выйти на улицу, она не уставала мне повторять, чтобы я не ругался, не дрался и никого словом худым не обидел, не воровал. И такие наставления она давала мне каждый день. Да еще и переспрашивала: «Ты все понял, что я тебе сказала?» А когда я давал утвердительный ответ, она говорила: «Вот теперь иди!» И я тогда, в молодости, другим был… не таким, как сейчас, а спокойным. Потому что меня учили таким быть. И пример родителей всегда был перед глазами. Они никогда не ругались друг с другом, не ссорились даже по пустякам, а прожили в мире и согласии. Хотя эти спокойствие и уравновешенность в отце меня больше всего удивляли, ведь он прошел всю войну… В июне 1941 года он был призван в ряды Красной армии.
Прошел подготовку и был направлен на Ленинградский фронт. Попал в блокаду… После ее снятия остался служить там же. И в мае 1945 года пришел в отпуск в родную деревню, где и встретил Великую Победу.
Закончил войну рядовым. Был награжден медалями, в том числе и «За снятие блокады Ленинграда». После войны трудился в колхозе, – завершаем беседу с Яковом Андреевичем.
Наталья Прокофьева.
Продолжение следует.
Часть 1: https://dzen.ru/a/ZCclqxoxIRoarjCR;
Часть 2: https://dzen.ru/a/ZCmdVHGJQ2dhxwnM:
Часть 3: https://dzen.ru/a/ZC2-W2RG_FVSbR0K;
Часть 4: https://dzen.ru/a/ZC5oznDazWQ9-JZl