«Первый - но может не последний! - раз в жизни ей сказали напрямик, без обиняков. Оглядев худосочную фигуру и малые прелести: «А ты знаешь. Я-то люблю поплотнее!» Она вскипела, залилась краской. И начала активно стыдиться своего размера.
Дело было на мероприятии. Чинном, многолюдном, торжественном. Потому одела она наряд соответственный, по телесам. Оные обнажили не корпулентность и не аппетитность. Как она позже, после лукавых слов, поняла. Раньше-то, за пятнадцать минут вполне, она полагала. Что миниатюрность её называется «зачётная бабёнка». Ан, не сбылось!
Платье уже как бы болталось и не скрывало костлявых коленок. Она бледнела лицом, слишком высокоскульным. Тормошила синюшными узловатыми пальцами край подола и хотела умереть. Прямо здесь, не отходя - чего уж!
Без желания жевала канапушки и ломтики колбас, пластинки ветчинные и кусочки стерлядки. Заталкивала крупные матовые маслинки в широкий рот и запивала всё благоденствие вином красным, израильским. Всё пошло не так и совсем плохо!
Прожила долгие -сят лет и намеривалась и дальше прожить - в уверенности, что с внешностью точно повезло! И доказательства все были. Подруги завидовали, мужики в очередь становились, весы не врали. В любом магазине - вся продукция её! И идёт, и имеется. Она и не тужила, ровно до нынешнего дня и этого противного придирчивого мужичонки. Руки бы ему оторвать и права слова лишить. За непредсказуемость и наглость суждений.
Она видела - издалека, но чётко - как он увивается за пышной дамой в голубом. Костюм атласной выработки и ещё зрительно увеличивал и без того не крохотные шары и округлости. А она смеялась, пыжилась и вертела крупным задом. Ветер создавала! Было противно..
От тоски пошла - добавила. Потом перекурила. Позже потанцевала. Настроение не поправлялось - в отличие от её талии. Она уже ощущала съеденное приращениями в сантиметрах. Было ещё противнее.
Она уже привыкла существовать худой, подвижной, стремительной. Ей не улыбалось толстеть и вываливаться в «плюс». Как же так! А санки, лыжи, коньки? А велосипед и сальса? Их же легче - и приятнее - стройной выёживать. Да и смотр… А вот в этом месте образовалась брешь! Оказалось - смотреть и обнимать, наверное - приятнее большое и «плотное». Абзац!
К семи нализалась, возле девяти потускнела, после одиннадцати ей вызвали такси и отправили домой. Наутро она ничего не помнила - ничего! И зажила по-прежнему, худой.
Так память избавляет нас от лишнего и глупого оценивающего без-такта! Спасибо ей!»
