Продолжение.
Лето
Наська плывет на матрасе вдоль берега и собирает камешки. Это её любимое пляжное развлечение. Те, что покрасивее и покрупнее, она складывает на матрас рядом с собой, мальков-недоростков небрежно швыряет обратно в воду. Набрав достаточную с её точки зрения коллекцию, водоплавающий геолог причаливает рядом с глубокой ямой, вырытой ею в песке, и начинает укреплять края рукотворного кратера цветастой мозаикой речной гальки.
Настя – очень рациональный строитель. С логистикой на её стройке – все идеально: изъятый из ямы песок идёт на возведение замка. Его фасад укрепляется той же галькой. Архитектурный ансамбль растет и ширится весь день с небольшими перерывами. Я начинаю прикидывать: что будет с пляжем, если Наську оставить здесь одну на неделю? Останется ли место тюленеообразных загорающих?
Но картина пляжного апокалипсиса окончательно сложиться не успевает, потому, что в строительных работах наступает перерыв.
- Пойдём купаться?
- Да, ну-у-у..., – отказываюсь я.
- Почему?
- Вода сырая,- я наблюдаю за тем, как забавно от удивления у Насти поднимаются бровки, и чтобы не заставлять ребенка копаться в мусоре словесного абсурда, добавляю уже вполне разумный довод,- к тому же холодная.
- Ничего не холодная! Я же купаюсь.
- Ты – закалённая!
- А ты? – Наська сияет от комплимента и ждёт ответа
- А я околевший!
Моя игра в слова-перевёртыши приводит ребёнка в недоумение. Она напрягается, пытаясь найти в своём словаре значение слова «околевший», не находит и растерянно спрашивает: «Это как?»
- Иди, искупайся с ребенком, - вмешивается Моя Женщина. Она лежит рядом, подставив спину горячему солнцу и отвернув от меня лицо. Это уже стало нормой. Она все время отворачивается, когда мы рядом. Может не хочет смотреть в мои глаза, а, может, скрывает свои.
- Сейчас. Туча пройдет.
Я смотрю, как серое жирное облако размытым краем цепляется за солнечный диск и в предощущении тени по телу пробегает лёгкая дрожь. Но холодно становится не от тени. Настя выливает на меня бутылку воды. Я вскакиваю и, изображая пещерного человека, у которого крыша съехала после удачной охоты на мамонта, несусь за улепётывающим ребёнком. Забежав в воду по колено, Наська неожиданно останавливается и, сжавшись в комочек, жалобно просит: «Только не брызгайся!»
Читать книгу "Ограбить ГУМ"/
Купить книгу "Ограбить ГУМ
Но пещерного человека после удачной охоты остановить невозможно. Хватаю её на руки, подбрасываю в воздух и, вырывая из маленьких легких испуганно-веселый визг, плюхаюсь с Наськой в воду.
- Ты испортим мне причёску! – Ребёнок одновременно протирает глаза и крутит головой. Со светлого хвостика срываются капельки воды и разлетаются в разные стороны, сверкающей под солнцем россыпью.
- Девушка, вы это называете прической? – Ловлю налету хвостик и стряхиваю его.
- Всё равно, со мной так нельзя. – Пытается сердиться Наська, но тут же шлёпает двумя руками по воде и, окатив меня брызгами, несется к берегу.
- Со мной так нельзя! – передразниваю ребенка. Наська уже тащит ко мне матрас. Он покорно пошлепывает надутым брюхом по мелкой ряби волн. Матрас давно понял, кто здесь главный и кто определяет: что можно, а чего нельзя.
- Помоги! – я подчиняюсь и придерживаю покорный, как старая лошадь матрас, пока ребенок вползает на него, - Поплыли туда!
Мерах в ста перед нами, прямо в центре заливчика, берег которого густо усеян телами разной степени прожаренности, торчит растрепанный бобрик затопленных кустов. Мы плывем к нему. Точнее, плыву я и я же толкаю матрас. Барышня, свесив руки в воду, греется на солнце и философствует.
- А здесь глубоко?
- Понятия не имею.
- А что нужно сделать, чтобы иметь?
- Думаю – нырнуть и попробовать достать дно.
- А ты попробуешь?
- А если я нырну и не вынырну?
- Ты вынырнешь.
- Посмотрим… - детская уверенность в неуязвимости взрослых у меня давно прошла. Я знаю: люди часто ныряют и потом не всегда выныривают. А камни самостоятельно не выныривают никогда. Именно поэтому их привязывают на шею одноразовые ныряльщики. Те, которые не планируют вернуться на поверхность. Всего час назад я убедился: камня во мне не меньше чем человека. Значит, я сам ныряльщик и сам камень. И мне становится интересно: смогу ли я всплыть с самим собой на шее?
Успокаиваю себя тем, что стремление к эксперименту – черта сугубо человеческая. А эксперименты на себе эксперименты даже не все представители Homo Sapiens. Из чего неизбежно следует вывод, человека во мне должно хватить хотя бы на одноразовое всплытие.
Стайка мальков в панике разлетается с моего пути и исчезает где-то над головой, в мутнеющем проблеске солнца. Энергично разгребаю воду слой за слоем и повторяю, неизвестно откуда проявившуюся фразу: «Вода у дна холодна…». Возможно, сама собой, а, возможно, подчиняясь моему заклинанию, температура «за бортом» стремительно снижается. И я понимаю, что камень тонет вполне успешно. Хорошо тонет. И без особых сожалений. И без желания что-то изменить.
Руки натыкаются на неспешно плывущий топляк. Дерево склизким боком проводит по моим пальцам. Инстинкт срабатывает мгновенно, и рука брезгливо отталкивает бревно. «Какая мерзость!» Неожиданно пальцы вспоминают доверчивое тепло, разогретой солнцем Наськиной кожи. «Она же там одна! Сама до берега не доплывет!» Меня охватывает паника. Я рвусь обратно к небу, туда, где в солнечных лучах плещутся мальки, где по песку и траве разложены пазлы загоревших и обгоревших тел, где в выгоревшей синеве птицы взбивают крыльями пену облаков, где посреди заливчика, одиноко на покорном матрасе лежит человечек, жизнь которого зависит от того: всплывёт камень или нет.
Вода не отпускает. Она понимает: место камня на дне. Таков нерушимый порядок вещей. Вода сковывает ноги, наливает свинцом руки. Выжимает из легких воздух: она уверена – полости в камне по законам природы принадлежат воде.
Я даже не выныриваю – выползаю на поверхность, как на гребень скользкого обрыва и цепляюсь за испуганные Наськины глаза.
- Я подумала: ты меня бросил.
- Я сам так подумал… - чувствую, как неохотно река отдает меня жизни. Ребенок отворачивается. Мои холодные пальцы царапают матрас. Матрасу, наверное, больно и наверняка неприятно. Но я ещё камень, и без распухших от воздуха боков матраса могу вернуться туда – в вечный холод к склизкому топляку.
- Я замерзла. Поплыли к маме.
Интересно, она понимает, откуда меня вернула?
Читать книгу ""Мерседес" на тротуаре"
Весна
Мою Женщину несло. Это не было страстью. Это не было сексом. Она искала меня. Она ласкала меня. Она втягивала меня в себя и плавила в тигле горячего дыхания и нежных слов. Она танцевала на мне, нисколько не заботясь: готов ли партнер к танцам. Она сжигала меня, не замечая меня. Я не был любимым мужчиной. Я не был желанным любовником. Я был инструментом для удовлетворения героиновой похоти.
Но я не чувствовал себя униженным. Моя Женщина не давала ни одного шанса заметить что-то, кроме её горящего тела. И я был почти счастлив. Пока она не уснула.
Если не хотите пропустить публикации, подписывайтесь на канал.
Эту и другие мои книги можно заказать в lovekabook.ru или по адресу https://dzen.ru/a/ZBFNGj7d4H-f8PE4