Продолжение.
Весна.
Это уже было.
Апрель. Пятница. Моя женщина осталась у меня на выходные.
Сначала зазвонил сотовый. Моя Женщина взяла трубку, скользнула взглядом по дисплею и вышла на балкон. И я понимаю: её не свежесть апрельского вечера потянула за балконную дверь. Она ушла, чтобы я не мешал разговору.
Еще год назад для меня эти звонки были такой же пыткой, как для еретиков «испанский сапог». Только испанский сапог рвал ноги, а ее голос, стекавший в трубку альтовыми обертонами и интимной хрипотцой – рвал сердце. Какая пытка больнее? Не знаю.
Но весной я уже перестал замечать обертона и хрипотцу. Я понял их цену. Моя женщина обольщала не ради секса, а ради кайфа. Это была игра с героиновым призом. И мужчины в этой игре не значили ничего. Все мужчины. В том числе и я. Ревность ушла, осталась жалость. Жалость к близкому человеку, убивающему себя с упорством религиозного фанатика.
Минут через двадцать Женщина вернулась с балкона продрогшая и отстраненная.
- Дай сто рублей. Добегу до киоска. Сигареты кончились.
- На, - я так и не научился ей отказывать, - вернешься сегодня?
- Что за глупости несёшь! – сорвалась моя любимая. И, почувствовав фальшь, уже мягко, почти ласково добавила, - Я же сказала: до киоска.
- Я понял.
Вообще-то, киоск на автобусной остановке через два дома. Пять минут туда, пять обратно. Но её «киоск» - это некая точка в Космосе с координатами, неизвестными, ни астрономам, ни мне, ни ей самой. Из «киоска» она может вернуться через час или через неделю. И я боюсь, что когда-нибудь она не найдет обратную дорогу вовсе.
- Ты замерзла. Давай я сбегаю?
- Нет, мне нужно прогуляться. Голова болит.
- Пойдем вместе?
- Может, поводок нашею наденешь и будешь выгуливать, как собаку?
- Твоя жизнь. Иди, куда хочешь.
Я могу закрыть дверь и отобрать у нее одежду и ключи. Но Мою Женщину это не остановит. Она все равно прорвется: вышибет двери, спрыгнет с балкона, сбежит через крышу или чердак. Голая, но уйдет. Стихию невозможно предотвратить. Влиять можно только на уровень последствий. Да и то в таких пределах, которые ни один существующий прибор зафиксировать не сможет.
Я сел за статью. Она ушла за сигаретами. В первом часу ночи я набрал её номер. После длинной серии гудков она взяла трубку.
- Что случилось?
- Ты где?
- Ложись спать. Скоро буду.
- Твой киоск вообще на территории РФ.
- Какой киоск?
- Ты пошла за сигаретами. Если ещё помнишь.
- Отстань. Не смешно.
- И мне тоже.
- Я же сказала: всё нормально. Не волнуйся. Уже еду.
Короткие гудки, как намек: дорогой, свой максимум информации ты получил. Добавки не будет.
Камень во мне подсказывает: «Её несет. Ты ничего не изменишь». Человек отвечает: «Её несет. А вдруг с ней что-то случиться? И если я её не спасу, то как жить дальше?»
Человек побеждает. Я снова хватаюсь за телефон. Долгая очередь длинных гудков переходит в прерывистый пульс коротких. Набираю ещё раз. Она сбрасывает звонок и отключает себя от меня, от сети, от мира.
Читать книгу ""Мерседес" на тротуаре"
***
В субботу звонит Наська.
- Мама у тебя?
- Нет. Пошла за сигаретами. – Я стараюсь Наське не врать. Она вранья не заслужила.
- А когда придет?
- Не знаю. Позвони и спроси.
- Она трубку не берет.
- Наверное, заряд кончился. Не волнуйся.
- Ну, почему она никогда не заряжает телефон?
- Не знаю, солнышко. Вернётся – спрошу и скажу, чтобы обязательно тебе позвонила.
Срочно меняю тему разговора: «Чем занимаешься?»
- Уроки делаю. Помоги по математике?
- Сейчас, бумагу ручку возьму и перезвоню.
Мы решаем примеры и задачи. То есть, решает Настя. С головой у неё все в порядке. Я только подсказываю направление, в котором нужно двигаться к правильному ответу. Наш вполне мажорный трудовой процесс завершается тихо и грустно:
-Ты её найди, обязательно! И скажи, что я соскучилась. Пусть приедет завтра или в понедельник. Хорошо?
- Обязательно Солнышко. Найду и скажу,
В воскресенье проснулся с твердым намерением послать Мою Женщину. К маме послать. Пусть живет дома. Настюшку, конечно, не оставлю. Это уже мой ребенок. А с её «походами в ларек» пусть разбираются её родители. Без меня.
К обеду сценарий разрыва уже прописал по сценам, репликам и выучен наизусть. Я жду её возвращения, чтобы с порога расставить все точки над «i». Щелчок дверного замка выталкивает меня в коридор. Но в проеме открытой двери не Моя Женщина.
Существо вернулась из церкви и, отмолив старые грехи, спешит наделать новые. Она суетливо оглядывает обувь в коридоре и злорадно шепчет, чтобы не услышал муж:
- Ну, что, нет её? Шлюха то твоя, небось, на панели подрабатывает? За деньги трахается или за наркоту? Смотри, притащит какую заразу – я её из дома выкину!
- Успокойся: заразы, страшнее тебя в доме нет и никогда не будет.
- Да, ты что?! На себя и на свою лупоглазенькую посмотри!
- Обязательно. Так и сделаю, – соглашаюсь я, хотя, к сожалению, посмотреть на «лупоглазенькую» не могу. Зато вполне способен улыбнуться привидению: его яд бессилен перед камнем.
- Чё щеришься? – Существо, сжав маленькие кулачки, сощурив крохотные глазки, шагнуло ко мне.
«Вот момент истины», - подумал я, - «Сейчас привидение пройдёт сквозь камень!»
Но эксперимент сорвала Моя Женщина. Срывать планы – её страсть. План «Барбаросса» непременно потерпел бы крах в первые 15 секунд, если бы в нём, хотя бы в качестве случайного элемента был учтена Моя Женщина. Адольф бы застрелился 22 июня 1941 года, так и не поняв причину неожиданного крушения грандиозных замыслов.
-Привет! - Зеленые газа сияли от шальной и бессмысленной радости, а тело исполняло странный танец. Высушенные наркотиками, от того еще более длинные руки и ноги нелепо ловили воздух в поисках точки равновесия. Казалось: мгновенье и Моя Женщина либо взлетит, либо осыплется своими членами на пыльный коврик у входа.
- Явилась, растение! – Зло обрадовалось Существо.
- Какая ты милая! – Мою Женщину будто сквозняком от открытой двери кинуло к неприветливой соседке. Сквозняк втянул в коридор только голову, руки и тело, а ноги, зацепились за порог и не хотели входить в квартиру.
- Пошла вон, сука! – взвизгнуло Существо и замахнулось на Мою Женщину маленьким остреньким кулачком.
- Дамы приглашают кавалеров! - Я сделал шаг мимо Существа, подхватил «растение».
Жена брата, вероятно, метила не в меня. Но случилось то, что случилось: её рука наткнулась на мою скулу. Я не почувствовал ничего. Точнее, в этот момент я ничего не чувствовал вообще. Даже если бы она била не кулаком, а кувалдой -
единственным результатом мог скол скулы: от камня отлетел бы кусок.
- Ого! Ты даешь! – Было непонятно: кому адресован этот удивленный возглас – бившей или получившему. Моя Женщина погладила место удара.
- Ничего! Вообще ничего!
- Ты о чём?
- Она же о тебя кулак сломала… Как о статую…
Руки Моей Женщины захлестнулись у меня на шее, ноги скользнули за порог и, подрагивая, прижались ко мне, два зеленых лазера вспороли мой мозг, изрезав на мелкие кусочки тщательно выстроенный сценарий разрыва. Горячим, восторженным шёпотом Моя Женщина выдохнула:
- Пойдем, скорее, я хочу тебя! Пойдем! Не думай, я чистая!
Я понимал, что её ласка не от любви. Это наркотик швырнул её в водоворот страсти. Но, всё равно, сердце вспыхнул уже забытым жаром.
Пытаясь затушить огонь, я глубоко вдохнул, и произошло невозможное: я всем телом ощутил, как там, под курткой в раковинках бюстгальтера твердеют соски её маленьких грудок.
И сразу вспыхнула боль в скуле.
- Он меня покалечил! – визжало Существо, видимо, апеллируя к моему брату.
Читать книгу "Ограбить ГУМ"/
Купить книгу "Ограбить ГУМ
Оно стояла посреди коридора, преграждая нам дорогу. Маленькое, с перекошенным от боли и ненависти морщинистым лицом. Брат вышел на крик, растерянно поглядел на сбитые костяшки на правой руке жены, на багровое пятно, наливающееся на моей скуле, пытаясь понять: что произошло?
-Напиши заявление в полицию. Ты предъявишь руку, я голову. Кто окажется виноват?
Брат молча сгреб супругу и увел в комнату.
Тогда я посчитал экспериментально доказанным, что я ещё не камень, а Существо вовсе не привидение. И ошибся.
***
Весна. Дом
Ночью, когда засыпают люди и дремлет мой разум, я все чаще ощущаю себя частью дома. Не одним из жильцов, заполнивших соты его квартир, а одним из его кирпичей, элементом конструкции.
Дом потрескивает штукатуркой и бубнит себе под нос: «Ненавижу весну. И осень терпеть не могу, но весну просто ненавижу. За что люди её так любят?»
Я в полемику вступать не хочу, а Дом и не ждёт от меня ответа. Он говорит сам с собой, сам для себя и чужое мнение его мало интересует. Тем более мнение людей – примитивных организмов, о которых Дом имеет свое мнение. И оно не из лучших.
- В Природе все так неразумно, будто её, как меня, создал человек.
- Ладно ворчать, – не выдерживаю я. – Весна – это жизнь.
- Жизнь?! - Поражается моей тупости каждый кирпичик.
- Жизнь… - ироничным эхом откликается фундамент.
- А ты стоял по колено в человеческих испражнениях? – Теперь Дом ждет ответа.
- Зачем?
- Правильно, зачем? А зачем я каждую весну тону в зловонной жиже? Кто придумал эту глупость: полгода консервировать воду в твердом виде, а потом месяц в авральном порядке перегонять запасы в жидкость?
- Уж точно не люди.
- Уверен? И кто тогда?
- Не знаю. Так устроен мир, - мой ответ звучит беспомощно, но ничего лучшего я придумать не могу. Не объяснять же дому основы химии, физики и строение Солнечной системы.
- Признайся честно, - в злорадном шёпоте дома слышатся интонации следователя, изобличившего преступника, - вы участвовали в проектировании этого мира!
- Ты демонизируешь человека.
- Да, ну?
- Вот тебе и «да ну». Мы сами – часть неудачного проекта.
- Похоже на правду.
- Это и есть правда. Ты просто ненавидишь людей.
- Я дом. Я не должен любить и ненавидеть. Я должен оберегать.
- Оберегай, в чем проблема?
- Как? Вы же делаете все, чтобы я не мог вас сберечь. Вы поставили меня там, где дом стоять не может. Вы сделали меня так, что я вздрагиваю от каждого толчка. Вы не следите за мной, не помогаете мне. Петрович из первого подъезда гордится «евроремонтом»! Вылизал свою квартиру на полмиллиона рублей. Она идеальна. Но Петрович один. А баба Тома всю пенсию тратит на кошачий корм! Двадцать семь кошек! И все жрут. А потом … баба же за ними убирать не успевает… Я провонял. Кирпич разъело. Ты хоть стены покрась. Нет, она кошек кормит…
- Баба Тома – да. От её доброты весь подъезд стонет.
- От доброты! Двух мужей и брата со свету сжила. А теперь с тоски подыхает. Поговорить не с кем кроме кошек. Вот и сторожит соседей в подъезде: «Я ить, тут, ить случайно стою, ить, чтобы о чём-то поговорить. Ить…» Дом похоже передразнивает бабу Тому.
- Тома, она такая, ить, – соглашаюсь я.
Читать книгу "Гонка по чёрной полосе" /
Купить книгу "Гонка по чёрной полосе"
- Вы все – бабы Томы. Обустраиваете по своему усмотрению один элемент конструкции, и даже не пытаетесь задуматься: как ваше «усмотрение» влияет на конструкцию в целом! На меня, на Дом! Чтобы я берёг вас, вы должны беречь меня. Всего! Не кусок трубы до унитаза обихаживать, не кафель на кухне полировать, не рамы красить или на пластик менять, а думать: почему кирпич из стены под окном вываливается или что случится, если однажды размоет фундамент.
Мой Дом зануда. Но, по крайней мере, он не глуп, в отличие от многих жильцов. Тех, чью жизнь он бережёт.
Если не хотите пропустить публикации, подписывайтесь на канал.
Эту и другие мои книги можно заказать в lovekabook.ru или по адресу https://dzen.ru/a/ZBFNGj7d4H-f8PE4