К концу рабочего дня у Митяя разыгралась, как он полагал, «страшная аневризьма». Так ему сказала бабка Куроедиха. Это когда вся «нервенная сисьтема - так и прёть наружу». «И, по этой причине дорога домой, кажется мне , сущщым наказанием божьим», - жалел себя Митяй. Даже «святой» ежевечерний «козел» сегодня остался «не забитым», несмотря на трехлитровый жбан с изрядно разбавленным, но, холодным пивком.
За полным отсутствием финансовой возможности, успокоительное средство «Лосьон Огуречный», в качестве нервного профилактического антидота, был «принят на грудь» за углом близлежащего коровника «на троих». Двое остались переваривать и усваивать принятое, уютно устроившись на соломе, а Митяй, сосредоточенно, хватаясь за деревья, и пару раз, с треском поломав чей-то плетень, упорно преодолевал длинный путь домой.
В голове его мыльными, лосьонными пузырями пенились всяческие мысли. «Хотел же уйтить в завязку, так нет же, возьми, как на грех, да поскандаль с Митрофанихой. Который уж день лежит в складу новехонькая «обувка» на трактор, а мне всё забрать недосуг. Ну, нету времени, и все тут. То у кума именины, то сват «первака» нагнал на новом аппарате, неделю какчество определяли. Определили. Придремал сват малехо, а механизьм-то возьми, да и рвани. В больнице теперь очухивается. А аппарат-то как жалкоо! Выждал я недельку на трезвую, живой сват, ну, и сунулся было за «обувкой» с утра, а эта грымза, кладовщица, так обложила меня, пьянчугой окрестила, совковой лопатой по спине проехалась, и выперла в три шеи. Дрянь бабища.
А тут ещё, как черт из кисета, да с матюгами, выскочил председатель, Михеич, схлопотавший по «маковке» пузырем от лосьона. Он, вишь ли, забрел в кусты по малой нужде, а туда пузырь от «лося» прилетел. А я-то почем об том знал?! И попер он меня оглоблей вокруг коровника».
- Нюрка! – Грозно окликнул супруженицу, едва попавший в калитку Митяй. -Неси - ка ужин и самогон! Нервизму буду изгонять из организму!
Нюрка, дородная женщина, уперев могучие руки в бока, выплыла из хлева.
- Ага! Енто тот, которай, как хряк, зарекался г…но не исть?? Ты ж пить бросил! Нет у мине самогону! Сменяла я яго за сено Калинкину. До тебе ж не достучисси. То зеньки залитые, то нервиный дюже. А трахтор три недели босый стоить, привезти сенца некому! Ступай в лабаз и купи себе бормотухи. Денег не дам, аспид, не клянчи!
- Это ж, за какие-такие шиши я куплю?! А?! Ты ж все карманы да заначки обчистила, - злился багровеющий Митяй.
- О! Вон, ишшо один алкаш. Нелегкая несёть. Кум Петро. Чо стоишь-то? Поди, помоги, вишь, в калитку не попадет никак.
Митяй тяжко вздохнул.
- Петро, ты до меня?
- До тебе, кум! Чо, повылазило? Вот, имеется, - похлопал он по карману пиджака. -Закусь с тебя.
- Так я ить давно пить бросил. Сёдни перерыв делал, и вот счас опять бросил. Ты чо, не слыхал?
- Неее! Нюрка ничего не сказывала. В лабазе видел её давеча. А кому ж она пол литра брала?
- На лекарство! - взвилась Нюрка. – Чёрт досужий! Долгоносик.
- Ну, раз бросил, дело святое, кум! Пойду- ка я к Коровякиным. Там завсегда гостю рады.
Начавшая было отступать «аневризма», снова бросилась в атаку на Митяя.
- Я вот чо хотел сказать тебе, Митяй, - продолжил Петро.- Давай рванем на рыбалку? Выходной все ж завтрева!
- Это ж как рванем? На своих двоих, что ль? Долго рвать придецца!
- А ты трактаренок свой у Михеича попроси. Рыбкой и его не обидим.
- Не дасьть. Я с ним поругалси, - насупился Митяй. -Злой он щас на мине. Оглоблю хотел мине об спину сломать, да промахнулся. Быку меж рогов попал. Теперича, поди, лечится.
- Хто лечится? Бык?
- Та нее! Какой бык? Михеич!
- Дааа! – Задумчиво протянул кум Петро, почесывая пятернёй затылок. - Наворочал ты дел, Митяй! Ну, я пойду.
- Эээ, Петро! Ты куды? Постой! А ну, идем в хату! Видишь, анервизменным становлюсь! Успокоиться надобно! Нюрка! Мечи закусь на стол, пока я не расходился!
-Эк, не дал бог свинье роги! Некогда мне! Сало и чеснок в погребе. Водяра у Петра в кармане. Я пошла. Мне не досуг с вами, алкашами валандаться. Всё уже на столе! Тебя, ирода, дожидаючись, наготовила.
Петро важно уселся за стол и жестом фокусника вынул из кармана бутылку водки.
Митяй, в ответ, выставил: сковороду жареной картошки, соленые огурцы, квашеную капусту, сало, хлеб. Взял из буфета два граненых стакана и водрузил на стол.- Давай, Петро, до краёв лей! Дюже я сегодня неспокойный.
Вошла Нюра. Грозно оглядела натюрморт. - У пьянчуги! Глазоньки б мои на вас не глядели! Вам хучь кадушки на стол ставь, всё одно, до краёв наливать будите! И не захлебнётесь!
- Тю, чумовая баба, не к стакану сказано будет!
Нюра, решительным движением могучего «таза» подвинула Митяя к краю стола, едва не «уронив» того на пол, села на скамью.
-Чего, как коровень расселась? – недовольно уставился на неё Петро. - На тибе ужо не осталось. – Он выразительно потряс пустой бутылкой. -Гони свою паллитру!
- Ага! Счас, разбежалася! Дулю не хошь? – И скрутила большой, выразительный кукиш, сунув его под уже посиневший нос Петра. -Енто чтоб вы тут долго не распатякивали, алкаши чёртовы! А те, Митька, сегодни ишшо свинарник чистить.
- Митяй! А Калинкин жонку свою, анадысь укокошил! Во, герой! -заплетающимся языком сообщил новость Петро. -Вчерась, в доме у их, скандал учинился. Жонка его вирижжяла, как порося, а он палил в её из ружжа.
- Мели, Емеля, твоя неделя! Зальють зенки и таку околесицу несуть – святые плачуть! Чего плитешь, пустомеля? - урезонила его Нюра. – Случилась буза, дык не впярвой! А Калинкин, пьяный дуролом, все время палить, как антилерия, и ореть - будя вам ищщо клейсер Аврора!
- Так ить не видать-то благоверной яго! Я седни цельнай день наблюдал! Нетути её, и весь сказ! А Калинкин с утря в огороде с лопатой лазил! Надо участковому трёкнуть, что Светку, стервец, где- т закопал.
- Тю, дурень стоеросовый! К дочке она в город уехала первым автобусом, видела я, у вечёру приедя.
- Нее! Не было её тама! Я сам глядел!
- Уушлай! - Протянула Нюрка. – Там он глядел, тут глядел! Чего - то ты углядел, спавши под забором? Я-то, корову гнала в стадо, Светка мне встрелась, с сумками! Всё! Будя брехать-то! Давай, иди до дому, дрыхни. А ты, Митька, вилы в руки, и в хлев! Скулдыжники чертовы!
- Так чо, кум, на рыбалку двинем? - медленно сползая под стол, промычал Петро.
- Угу! – Ответствовал Митяй, и голова его упала в миску с квашеной капустой. Ему снился его трактор, плывущий по воздуху, с тележкой груженой сеном. Светка, обгоняющая трактор, а следом за ней, на крейсере, мчится пьяный Калинкин, и палит в Светку из всех орудий.
Петру не снилось ничего. Крепким и здоровым был его сон.
Продолжение рассказа здесь)
По просьбе постоянных читателей, напоминаю о лайке рассказу. Не забудьте его поставить.
Уважаемые друзья и гости канала!
Спасибо Вам за внимание и поддержку канала "Стэфановна".
И ещё один рассказ, который по словам читателя, не может не нравиться. А почему? Узнаете, когда прочтёте рассказ).
