Все имена и фамилии в рассказе вымышлены, любые совпадения случайны.
Этот величайший праздник в многотрудной истории учреждения ждали, как явления Христа коллективу: с манной небесной и прочими щедротами от офисных небожителей в лице директора, главного экономиста и главбуха. Шутка ли? Семьдесят лет существования сего богоугодного заведения, под лейблом «П.Н.И», что в переводе на нормальный язык означает - психоневрологический интернат.
И всё бы ничего, пережить можно. И явку на добровольно-принудительный концерт художественной самонадеянности, и гром победных фанфар, извещающих о небывалых достижениях в деле пестования проживающего контингента, под чутким руководством «нашего глубокоуважаемого директора» Владимира Францевича, и продолжительные аплодисменты, под тихо хихикающую «галёрку». Но, как, скажите, как реагировать подчиненному народу, когда волею судеб, в этот же радостный день, «глубокоуважаемому» исполняются те же семьдесят, из которых сорок пять, он протирает, простите, занимает трон вверенной ему епархии? И вся эта буффонада приходится аккурат на конец квартала? Поэтому все тайно, загодя, готовили холщовые мешки, куда можно набить ожидаемую, фантастически огромную премию.
Водители глухо роптали, предчувствуя предстоящие «покатушки» по достойному обеспечению выдающегося мероприятия. И где только деньги находятся? Обставить празднество по разряду «люкс»? Это завсегда – пожалуйста! Деньги есть! Автопарк обновить? Да, пожалуй, можно. А то три авто Владимира Францевича маленько поизносились. Деньги найдем. Повысить зарплату вечно обделенной шоферне? Ну, еще чего! Извините, денег нет! Но вы держитесь! Когда нибудь, да будут. Ещё четверых надо? А вы тогда чем заниматься будете? Штаны в бытовке протирать?
Утром, следующего дня «гараж» явился на работу без холщовых мешков. Их стыдливо попрятали, подальше, чтобы не мозолили глаза. Фантастическая, огромная премия приказала долго жить.
- Это что же за надуваловка такая! – конечно, в более неприемлемых выражениях, выпучив глаза, гневно вещал автобусник Пал Палыч. - Тимоха, паразит, ты ж тут свою пустую голову «под колесо» совал, божился, что премия должна быть крутая. И где она?! Выворачивай карманы, трепливая твоя душа!
Тимоха выполнял своеобразную роль информационного моста между конторой и гаражом. Его супруга работала завскладом и потому была вхожа в администрацию. Пивала с ними священные утренние чаи, выуживала интересную информацию, и под большим секретом делилась ею с Тимохой.
- А я чо?! Мне Галка растрёкала, а я вам и передал.
- Ух, провокаторы! Как бы я вам сейчас «натрекал» вместе с твоей Галкой!
-А вот и Сан Саныч с широкой голливудской улыбкой, изрядно подпорченной безмерными дозами никотина. У него нет на старенькой «Нокии» банковских оповещений, и потому он пребывает в счастливом неведении относительно размера долгожданной финансовой милости. И еще не знает, какой нокаут ожидает его многострадальную нервную систему. Идет, не торопится. А ведь он, старый лис, говорил, дадут нам дырку от бублика, да потом еще бубликом по голове настучат. Накаркал, хрен старый. Поглядим, как ты щас улыбаться-то будешь, - злорадствовал Пал Палыч.
Сан Саныч, по умолчанию, слыл докой во всех жизненных перипетиях, от коллизий высокой политики, до форм и размеров колбасных обрезков. Жизнь щедро наделила его чувством гипертрофированной справедливости, за что сама же неоднократно мяла ему бока. Лукавство для Сан Саныча категорически неприемлемо, и директор, не единожды, надув щеки, и отводя глаза, выслушивал короткие спичи на темы морали и справедливости. Вставить «дыню» Сан Санычу, было решительно не за что. Работал он безупречно и Владимир Францевич, тихо ненавидя это «бревно в глазу», вынужден был держать его в дальнем углу «иконостаса». За глаза Сан Саныча называли «правдогоном». Видимо, по ассоциации с дурогоном. Как можно перечить руководителю?! Он же директор! Довыпендриваешься ты, Саныч. Выпрет он тебя!
-Ага! – отвечал Саныч. – Всенепременно выпрет. И снова вопрет.
-Сань, беда у нас, премия наша «крякнулась». Обещали море, получилось горе. По «штуке» на нос кинули, минус подоходный. Вот и вышло – хочешь жни, а хочешь куй, а выпить все равно не за что. И праздник накрылся ржавым капотом. Ты, как всегда, был прав. Обмывать теперь нечего и нечем. Много «намоешь»-то на восемьсот семьдесят деревянных «рябчиков»? Потрава для души, да и только. А завтра курева купить не на что. Будешь китайские «Дай-дай» смолить. Если кто даст. Раскатали мы губёшки – шеф в кои то веки машину дает, на пляж махнем, барашка купим, посидим, за жисть покалякаем.
- Сами вы «барашки». Знаю я, как вы «за жисть калякаете». Чем больше горючки, тем скорей помереть хочется. Так что, радуйтесь. Нет худа без добра.
Родион, пухлощекий, розовый живчик, и записной сорокалетний холостяк, постукивал пальцами по верстаку, в такт любимому припеву, подходящему ко всем, известным ему, без исключения песням: «Пора- по- бабам- пам, пора- по- бабам-пам», вдруг убежденно заявил: – Не, мужики, негоже рушить хорошие традиции, заведённые нашими дедами. Премия есть? Какая-никакая, а есть. Значит, это дело подлежит безоговорочному обмытию. Как говорил Михаил Васильич Суворов? Забыли? Портки продай, но выпей! Золотые слова умного человека! Значит – вперед! На матушку природу! Да с «бабцами»! Это дело беру на себя!
-А на фига мнэ тваи девчонки-мачонки? – вскинулся горячий Арам, водитель, закрепленной за ним второй ассенизационной машины, которую он берег пуще родной мамы. АСМка, всегда издающая зловонное амбре, упрямо не позволяла умереть с голоду Арамчику, и его многочисленной семье. – Как я, солидный мужчина, буду смотрэт в глаз лубимый жина?? Нэт! Иды сосэдный гараж, отдай дэнги девчонкам-мачонкам, и скажи, сдачи нэ нада!
- Ну и жадюга же ты, Арам! Премию жалко? Да ты на своей каловозке один раз вкачал, и сразу две премии, не отходя от бочки!
- Родик! Зачэм Арама обижаешь? А? У Арама сэмья болшой, кармить нада! Человэк какал, Арам вазыл. Пачему Родик нэ возыл? Стидна? А дэнги у Арама из бочка занымал, баба в рэсторан водыл, дэнга какашкой пах?
- Да ну вас!- обреченно махнул рукой Родик. -Монахи, да труженники-праведники. Никакой романтики. Купите вон шмурдяка у бабы Вари на курином помете, да пейте, на здоровье. Дешево и сердито.
- Я в глухой завязке, – голосом, полным неизбывной тоски, простонал Андрюха. - Понюхаю каплю, и гуляй неделю, пока не просохну. Да еще и в гараже «барабанят» все, как дятлы. Настучат опять, вони на месяц, пока еще кто нибудь не налакается. Так что, увольте, мужики. И Францыч, гад, говорит – Ты, Андрей, только помыслил о бутылке, а я уже знаю. Вот же экстрасекс ясновидящий!
Мужики дружно расхохотались: – Эт точно, Андрюха, что экстрасекс! Ты как на «ковер» к нему попадаешь, выходишь весь красный и потный!
- Всё зубоскалите, жеребцы. Отдам премию супруге, может на леденцы хватит. Сломает зубы, кусаться не будет.
-Сан Саныч, а ты с коллективом, или как? - спросил Родион.
- Или как. Сам знаешь, в литробол я не играю. Чего праздновать- то собрались, оглоеды? И везти на пьянку вашу гоп-компанию - мне. А потом ещё растаскивай вас, малопьющих и выносливых. Хорошо, что застенчивых не будет, ввиду отсутствия стен на пляже. Тем более у меня дежурство. Так что на молочке перебьюсь. А над тобой, Родя, учиню казнь показательную. Расскажу вот мужикам вчерашнюю историю, и займусь тобой персонально. Готовься.
- Ну, ка выкладывай, Саныч, чо там Родька вчерась навертел, – загалдели мужики, в предвкушении релаксации.
- Да вот оказия какая приключилась. Мотались мы, значит, с Иркой по базам да магазинам, госзакупки, словом, производили. На пиршество званое. Винищи, коньячищи, снедь всяческую, икры там, заморские, кабачковые, с кубанских огородов, ну, и все то, что вам и не светит. Рылами не вышли. Нагрузили полную машину. Подарок от профкома шефу купить осталось. Едем. Ирка говорит: – "Дядь Саня, позвонили из бухгалтерии, покойника еще забрать надо. Ну, я без всякой задней мысли и говорю ей: – Где забирать будем, на дороге, или в магазин какой ехать надо? Подумал, грешным делом, подарок это Францычу. Девайс какой-то новомодный, типа сотейника, подойника, отстойника. А Ирка мне и говорит: – Ты, дядь Саня, часом бухать не начал? Где ты видел, что б в магазине покойника продавали?? В морге он, в гробу. Родька с медсестрой Дашкой должны были забрать его, да поломался Родя, на налыгаче их притянули. Тут до меня дошло, и я чуть не въехал «в гости» в корму КАМАЗа. - Труп, что ли?? Да какой же дурак валит в одну кучу продукты и покойника?
Едем, значит, с Ириной по городу, стоим в пробке, а она, как крикнет: - О, а сказал, что сломался. Глянь, дядь Саш, Родькина машина у «Салоны красоты» стоит?
-Точно. Он. Ну, приеду в интернат и отправлю в виде покойников в морг всю контору! Да отходчивый я, пока доехал, остыл. Пусть кушают. С приправой. От покойника не убудет.
Родион к концу рассказа, незаметно исчез. Мужики смеялись, как не в себе.
В гараж, во избежание увядания ушей, осторожно заглянула Верочка – секретарша, ревностный почитатель и страж «царственной особы».
- Привет, ребятки! А я к вам!
- И каким ветром? – предчувствуя очередную пакость, осипшим голосом спросил Сан Саныч.
- Вы же в курсе, что директору сегодня – семьдесят?
- Ну, и? Хоть девяносто, мы в этом не виноваты. Дальше-то что?
- Мы собираем ему на подарок по тысяче.
Известие произвело эффект разорвавшейся в унитазе петарды. Со своих мест подпрыгнули все, за исключением Арама, ввиду его излишней тучности. Но левую руку он положил на сердце, видимо забыв, что оно тоже находится слева, а правой вытер выступившую на лысой макушке испарину.
Первым пришел в себя Сан Саныч. – Верусик, стопмашина! Как понимать сию финансовую эквилибристику?
- Сан Саныч! Как вам не стыдно! Получили по десять тысяч, а тысячу жалеете директору, с которым бок о бок проработали столько лет!
- Веруня! Ты сегодня спросонок перепутала берега, потому, просыпайся и слушай мою нехитрую, детскую арифметическую сказку-задачу. По дороге из банка, один из ноликов, самый недисциплинированный, потерялся. Наверно ушел в загул. До наших карточек добрались только три нолика, с единичкой во главе. Как оказалось, сбежавший нолик утащил с собой еще сто тридцать «рябчиков» и бессовестно сдал их налоговой службе. Теперь эту тысячу, заметь, в полном объеме, надо вот просто так, взять, и отдать директору. Вопрос. Когда директор вернет из налоговой, лично мои сто тридцать рублей?
- Ой, Сан Саныч! Вы шутите? Это какая-то ошибка! Я не знала! Я сейчас же доложу Владимиру Францевичу!
Во избежание развития инцидента, Верочка попятилась задним ходом к воротам, попутно перевернув поддон с отработанным маслом себе на босоножки. Черная жижа медленно потекла по полу. Верочка ойкнула, и испуганно уставилась на шевелящиеся в грязной субстанции, как головастики в тине, пальчики ног. – Какой ужас! – пропищала она. Пританцовывая и поочередно вытаскивая ноги из вкусно чавкающего масла.
- А ну, постой-ка, красавица! – Саныч потянулся за целлофановым пакетом, завязал его куском автомобильного провода на «бантик», и протянул его Верочке. – Вот возьми-ка, передай это уважаемому Владимиру Францевичу. Здесь наши самые лучшие пожелания ко дню его семидесятилетия. Их тут ровно на пять тысяч. Пусть купит себе всё, что пожелает душа. Верочка, пребывая в прострации, смотрела на свои черные босоножки. Машинально схватила грязный пакет с «подарком», и скрылась за воротами.
- Ну, Саныч! Ну, ты даёшь! Что будет?!
- А что будет? Да ничего не будет. Ну, лишит премии, а мы лишимся всего ста тридцати рубчиков. Недорого, за удовольствие преподнести индивидуальный подарок любимому начальнику. Всё, мужики. К консенсусу мы не пришли. Сворачиваем дискуссию. Сабантуй отменяется. Все – по местам! И вперёд, на линию! На хрен нам этот концерт на пустой карман нужен.
В понедельник, как это ни дико смотрелось, весь водительский состав появился на работе в «полной технической и физической исправности».
- Ну, вот! – весело сказал Сан Саныч. Плоды антиалкогольной кампании! И жены сыты, и мужья целы! И алкотестер у Дашки не сгорит после Андрюхиного выдоха. И у Родьки машина не сломается. Помирать можно. Из морга повезут персонально, без продуктового соседа. Лепота! Срочно внести в Думу законопроект о полном запрете премий водительскому составу!
Телефонный звонок прервал иезуитские умозаключения Сан Саныча. – Аа! Ты, Верусик? Привет, моя маслоногая красавица! Нет, нет! Не обижайся! Ты не правильно меня поняла, я сказал «мАслоногая», а не «мОслоногая»! Ага. Уже идем!
- Ну, мужики, дружно берём банку солидола, и к директору!
- Нее, Саныч! Мы эту кашу не заваривали! Так что, бери тюбик, тебе хватит, а мы – в свидетели!
Директор встретил свой автовзвод широкой, благодушной улыбкой сытого кота. – Присаживайтесь, ребята! Как дела? Как праздник?
- Вашими молитвами, – пробурчал Сан Саныч.
-Ах да, я забыл, мне докладывали о недоразумении с вашей премией. Я обещаю, обязательно разберусь с этим недоразумением. Видимо, в бухгалтерии какая-то неувязка случилась.
Верный себе Сан Саныч снова не выдержал и ляпнул: – Ну, конечно, мы всё прекрасно поняли, увязок для мешков под нашу премию просто не хватило.
- Саша!- панибратски сказал Владимир Францевич. – Не остри! Я же сказал, разберусь! А позвал я вас, чтобы сообщить приятную новость. Мы, практически обновляем автопарк! И директор гордо поднял голову, едва не взорвавшись от счастья. -Александр Александрович, как-то советовал мне приобрести полноприводный «Гарбузин». Так вот, мы покупаем их в двух экземплярах!
Сан Саныча распирало, и он лез как танк на надолбы. - Гарбузин я вчера купил на «развале», да не донес, разбил. Тяжелый, стервец, оказался. По червонцу за кило. А машина называется «Баргузин».
Владимир Францевич взглядом метнул злую молнию в сторону доморощенного филолога, но пилюлю проглотил молча. А несчастный Андрюха, вечно находящийся под гнетом фразы «кабы чего не вышло», втянул голову в плечи, словно этим гарбузином его хотели огреть по голове.
- Ну, так вот. О чем это я? А, да! Пал Палыч у нас становится водителем нового ПАЗика. Доволен? А? Пал Палыч?
Палыч неопределённо пошевелил плечами, и пробурчал: – Давно уж пора. А то пассажиры внутри автобуса ногами по асфальту перебирают.
В кабинете воцарилось гробовое молчание.
- Ну, что молчите, ребята? Недовольны чем?
- Это здесь их «клинит». В гараже языки похлеще шатунов заработают,- снова подпустил яду Сан Саныч.
-Ну, тогда все. Свободны. - На глазах сильно сдувшись, и косо посмотрев, промолвил директор: – И напоследок! Дисциплину нарушать нехорошо! Коллектив готовил для вас праздник, а вы его бойкотировали.
- Ну, Саныч, нахлебаемся с тобой горя! Не язык, а хвост поросячий! – хихикал оправившийся от стресса Тимоха.
В вестибюле. Верочка вешала на доску свежеиспеченный приказ, в котором черным по белому было написано: « За нарушение трудовой дисциплины, выразившейся в демонстративной неявке на концерт художественной самодеятельности и неуважение к коллективу, лишить месячной доплаты за интенсивный труд следующих сотрудников… далее шел список водителей гаража в полном составе.
В горячке хотели побить Сан Саныча. Одумались вовремя. Арам посмотрел на всех влажными коровьими глазами, обреченно махнул рукой:
– Разабралса, казол. Пайду завадыт кармилица. Вэчэром байрам гулят будэм! Родя! Вэди сваих девчонок- мачонок!
Уважаемые читатели!
Не забудьте прокомментировать рассказ, хотя бы одним словом.
Лайки очень важный момент для рассказа и канала!! Иначе рассказ написан в "стол". Таковы правила Дзена. Буду всем благодарна за отметку " мне нравится"
Не забываем подписываться на канал.
Всем хорошего настроения и доброго здоровья.
Читаем на канале "Стэфановна" и другие истории, написанные на основе жизненных историй: