Давно минули те славные детские и юношеские годы. Не существует более, элитного «Совтрансавто», где обретался не без содействия друга Мухи, Генчик. Никому не нужны бывшие секретари обкомов и райкомов. Геннадий Николаевич Волохин сменил свой МАЗ на шикарный, футуристического вида трейлер с трехлучевой звездой, на заносчивого вида «морде», а бывший секретарь райкома ВЛКСМ, Мухаммат Хызырович Хапаев: теперь преуспевающий бизнесмен, негласный хозяин, удельный князь, которому в этих местах теперь принадлежит всё и вся. Но странная дружба двух таких разных людей, не канула в лету забвения. Дружба, теперь уже двух семей, продолжалась.
* * *
Капризна и непредсказуема зима на Кавказе. Еще днем светило солнце, по обочинам таял снег, весело журча стекающими в бездну ручейками, а к вечеру, сверкающие пики горных исполинов затягивало непроницаемым серым туманом, резко холодало и всё вокруг покрывалось тонким, хрустальным ледком, посыпаемым сверху крупными хлопьями снега. Серпантин дороги превращался в «русскую рулетку».
Гена, ругаясь на чем свет стоит, осторожно припарковался на узенькой обочине, включил «аварийку», и полез одевать цепи противоскольжения.
«Понесли же меня черти на ночь глядя! Нет бы, переночевать на стоянке, как нормальные люди! На такой «шаланде» ползти на перевал, да ещё и ночью, способны только дураки и ездюки. А с другой стороны, я же обещал Мухе, что завезу эти дефицитные пилюли, как можно, быстрее. Генчик сказал, Генчик сделал! Крепче за баранку держись, дальнобой!»
* * *
Всю ночь валил мокрый снег, превращая дорожное полотно в каток. Фура медленно ползла вверх, шлифуя обледеневшую дорогу, порой почти останавливаясь. Гена молил своего шоферского бога о помощи. Махина, дрожа, как в лихорадке, снова упрямо лезла на подъём, гремя готовыми порваться цепями. Одно неточное движение, и… О последствиях думать не хотелось. Гена знал – в этом месте, слева, буквально в десятке метров, пустота глубиной метров шестьсот. Сон как рукой сняло. От напряжения Генчик покрылся липким потом. «Не дрейфь, Геннадий Николаич! Вперед, и с песней! А портки потом будем стирать. В речке, за домом у Мухи».
Как-то неожиданно, мгла рассеялась, снег прекратился. Промозглый туман разорвался на клочья, обнажив величавые горные вершины, ослепительно засиявшие розовым цветом в лучах восходящего солнца. За очередным поворотом открывался живописнейший вид. Огромная поляна, окольцованная горной речкой с ледяной, кристально чистой водой, и дикий, тёмно хвойный лес, круто уходящий вверх по горному склону, а за ним величавая вершина, испещрённая скалами, покрытыми шапками снега, на которых можно разглядеть туров, и парящих в небе беркутов. Среди всего этого великолепия, на самом берегу реки пристроился белоснежный замок господина Хапаева-младшего. Ради его младшей дочери-инвалида и рисковал Геннадий Николаевич Волохин жизнью и машиной, отклонившись от маршрута, чтобы срочно доставить понадобившееся дорогое и дефицитное лекарство, с трудом найденное супругой Леной, заведующей аптечной сетью.
Жалко ему было девчушку с большими карими глазами и длинными ресницами, под черными, дугообразными, как полумесяцы бровями. Любознательная, дружелюбная и талантливая. Спросить Муху, почему не везет дочь в Израиль на операцию, он по какой-то причине стеснялся. «Неужели жмется?» - иногда думал Гена.
* * *
Огромная фура, рявкнув мощным воздушным сигналом, игнорируя охрану, вкатилась на барское подворье. Эту машину в радиусе полусотни километров знали все. Её не трогали даже алчные гаишники, «потрошащие» всех, кто не входил в список «неприкасаемых» Мухаммат-бека. И это было весьма подозрительно. Последний год в этом районе стали бесследно пропадать фуры вместе с грузами и водителями.
Навстречу машине, с распростертыми руками, потряхивая изрядным пузцом, бежал улыбающийся Муха.- Какие люди пожаловали в «бедную саклю мою»! Генка! Брат! Проходи в дом, гость наш дорогой! Двери моего дома для тебя открыты всегда! Айшат! Мечи на стол! Шишлик, хычины, пальчики оближешь! Всё для дорогого гостя!
- Муха! Да не мельтеши ты! Я тебе что, мурза какой или друг? Скажи лучше, как Айшат, как Амина? Ей полегчало? Я препарат, что ты просил, привез. Лена еле достала.
- Вот за это низкий вам с Леной поклон! Не лучше ей, а всё хуже. В больнице она сейчас. В Израиль надо везти.
- Так какого дьявола тянешь?? Вези!
- Обязательно повезу! Вот подкоплю капиталец, и повезу!
- Муухаа! Ты, что несешь? Ты так беден? Да с твоими «бабками» можно весь Кавказ в Израиль переправить!
- Да не кипятись ты, так, Гена! Пошутил я. Немного управлюсь с делами, и поедем.
К машине подошла улыбающаяся красавица Айшат. Здравствуй, Гена! Пошли в дом. Хватит слушать этого старого болтуна. Я стол накрыла.
- Э, женщина! Ты, как назвала своего мужа и властелина? – Рассмеялся Муха. – Правда, хватит гостя байками кормить. Пойдем, там у меня такой божественный напиток, какой из за «бугра» дядя Коля не привозил! Кстати, как он там?
- Болеет. Возраст даёт о себе знать.
- Ай! Болячки никого не щадят. Хороший человек дядя Коля, но мы не вечны в этом мире, - философски заметил Муххамат.
-Нельзя мне, Мухаммат, пить. За рулем я.
- Генчик!! Ты за кого принимаешь своего друга? Со мной можно всё! Да и не отпустит тебя Муха на ночь глядя ехать «под мухой»! Да и шалят тут на трассе какие-то отморозки.
Гена засмеялся. – А тебе разве позволяет аллах пить крепкое спиртное?
- Генчик! Он под крышей ничего не увидит! Да и, что может запретить аллах бывшему комсомольскому вожаку?
- Ой, ли? Так уж и вожаку? Ты, Муха, конечно, вожак, но сдаётся мне, отнюдь не комсомольский.
- А что не так, Генчик?
- Да всё как-то не так, мой уважаемый Мухаммат Хызырович. Ты вот, давеча, сам сказал, шалят на трассе отморозки. Лихо шалят. Не по-детски. Только две фуры туристы в ущелье нашли. А остальные-то, где? Испарились? Не хотят водилы по этой трассе ездить. А я вот, мотаюсь, и ничего! Жив-здоров. Как заговоренный. И менты ни разу не остановили. И это ваши-то менты! Что бы это значило? А? Муха?
- И чем же ты недоволен, мой дорогой друг Гена? Ездишь, и слава Аллаху! Какое тебе дело до других? И какие ко мне претензии?
-Да, в общем, никаких. Но, сдается мне, без твоего ведома в этих местах птичка на лобовое стекло не какает. И напарник мой бывший в этих местах, как в воду канул. Отзвонился последний раз из этого края, и с концами. По сей день.
- Значит так, Гена. Выбрось всё из головы. Тебя никто здесь не тронет. Пока я жив. Наслаждайся жизнью и местными красотами, и не суй нос, куда не просят. Это всё, что я могу тебе сказать. И знай, здесь ты, всегда желанный гость.
И Геннадий Николаевич Волохин всё понял: «Если друг оказался вдруг…»
Для тех, кто не читал предлагаю Вашему вниманию рассказ
