Эта картина была написана в 1915 году Марком Шагалом (1887-1985) и сегодня находится в Третьяковской галерее в Москве.
Дело на картине происходит на даче недалеко от Витебска — города на территории современной Белоруссии, который тогда принадлежал царской России.
В период с 1911 по 1914 год молодой художник провел в Париже, где в том числе изучал авангардные эксперименты художников-кубистов и фовистов.
В 1914 году, после открытия своей первой выставки в Берлине, Шагал решил вернуться ненадолго в Россию, чтобы навестить семью и свою невесту Беллу Розенфельд (на которой он женился в 1915 году).
Это должно было быть быстрое мероприятие, но объявление вoйны застало его врасплох и вынудило остаться в России.
На этой картине изображены, смотрящие у окна на березовый лес, Шагал и Белла. Она буквально освящена их семейным счастьем.
Их пара станет повторяющимся мотивом в творчестве Шагала.
Лицо Беллы расположено над лицом художника, как бы защищая его.
Она была "женщиной его жизни". Они выросли вместе и у них много общего: страна, культура и детские воспоминания.
Этот союз являлся для Шагала убежищем, способным успокоить и защитить его в самые трудные времена.
Возвращение в Россию в 1914 году привело Шагала к возрождению в нем классициста.
На этой картине он описывает с реалистичностью миниатюриста подлесок папоротников и люпинов, покрытые лаком листья берез, свою полосатую рубашку и узорчатый галстук.
Однако влияние художественного авангарда остается заметным. Сезанновское влияние можно найти в натюрмортах на переднем плане или в суматошной перспективе подоконника. Точно так же непропорционально раскосый глаз Беллы напоминает некоторые лица Пикассо. Наконец, в траве и подлеске угадываются ромбы и другие геометрические фигуры, вдохновленные кубизмом.
Но настоящая тема картины – не столько пара или пейзаж, сколько само окно. Оно здесь является защитным барьером для Беллы и Шагала в то время, когда окружающий мир, погруженный в вoйну, так же тёмен, как и лес на заднем плане.
Уютная обстановка дома с чайной чашкой, кашемировый узор штор и оттенки красного контрастируют с темнотой берез снаружи.
В то время как вoйна гремит на расстоянии, Шагал знает, что этот момент отстраненного счастья хрупок. Его страна вступила в вoйну, и, хотя он не на фрoнте, художник знает о зверствах этой вoйны и о перемеселяемых евреях, которых он будет изображать на других своих работах.
На этой картине драма не представлена четко, но мы её предчувствуем. Об этом говорит темный лес, а также деревянный крест окна, частично задрапированный занавеской, напоминающей плащаницу.
Мотив Христа на кресте, облаченного в иудейский талит, станет после Второй мировой войны популярным у художника символом человеческих страданий и, в частности, мyчений еврейского народа.
