Франция забурлила еще до того, как Эммануэль Макрон принял одностороннее решение о повышении пенсионного возраста с 62 до 64 лет (после того, как он не смог провести голосование в парламенте). Впрочем, гнев французов уже выходит далеко за рамки пенсионной реформы Макрона. Есть общая, скопившаяся ярость против государства и его главного воплощения – президента Пятой республики. У французов это в крови: тот, кого они избрали президентом - негодяй, а государство — не их коллективное порождение, а их угнетатель. Но раздражающие заявления Макрона о повышении пенсионного возраста без права голоса увеличивают риск того, что французы последуют за американцами, британцами и итальянцами. То есть в дальнейшем проголосуют за популистов: за Марин Ле Пен в 2027 году. Франция не может продолжать в том же духе. Пришло время покончить с Пятой республикой и ее всемогущим президентом, и провозгласить менее авторитарную Шестую республику. И Макрон может стать тем, кто это сделает, - пишет FT.
Пятая республика была провозглашена в 1958 году на фоне хаоса алжирской войны и опасений военного переворота. Конституция была написана для и частично Шарлем де Голлем, героем войны, само имя которого сделало его воплощением Франции. Таким образом, Конституция создала сильную исполнительную власть. Пункт 49.3 позволял подавлять Парламент и принимать законы без голосования. Запуск 49.3 дает возможность оппозиционным партиям подать вотум недоверия. Если ходатайство не принимается, закон считается принятым. Пенсионный маневр был 11 случаем, когда Элизабет Борн, премьер-министр Макрона, использовала статью 49.3 за 10 месяцев пребывания у власти.
В 1962 году де Голль повысил статус президента: его стали избирать всеобщим голосованием. Как позже объяснил де Голль: «Неделимая власть государства полностью возложена на президента».
Самые умные мальчики в классе
Философия Пятой республики стала своего рода французско-конфуцианским правлением самых умных мальчиков в классе, отобранных из всех слоев населения. Отец премьер-министра Франции Пьера Мендеса-Франса продавал доступную женскую одежду, а президента Жоржа Помпиду был школьным учителем в маленьком городке, а Франсуа Миттерана — начальником железнодорожной станции.
Технократы республики постепенно распространили свою власть на самые отдаленные деревни. Почти все, что двигалось в самой большой стране Западной Европы, управлялось с нескольких квадратных километров в Париже. Различные волны «децентрализации» с 1982 года так и не откатились назад. Сделка заключалась в том, что французы будут отдавать большую часть своего дохода государству, управлять ими будет кошмарная бюрократия, но в обмен они получат бесплатное образование, здравоохранение, пенсии и даже субсидированный отпуск.
В 1990-х эта система более или менее работала. Франция пережила свой «Trente Glorieuses» — 30 славных лет экономического роста: с 1945 по 1975 год. Она строила самые быстрые в Европе поезда TGV; стала соавтором самого быстрого в мире пассажирского самолета Concorde. Всемогущее президентство укрепило международное положение Франции: администрация говорила одним человеческим голосом, а иностранные лидеры всегда знали, по какому парижскому номеру нужно звонить.
Потеря былого блеска
Вероятно, свой блеск Пятая республика потеряла в 1973 во время нефтяного кризиса. С тех пор ее экономика в основном находилась в стагнации. Хотя, возможно, это случилось сильно позже - 21 апреля 2002 года, когда ультраправый лидер Жан-Мари Ле Пен вышел во второй тур президентских выборов. Он проиграл Шираку, но с тех пор, в вызванной беспокойством французов по поводу иммиграции и безработицы республике, возникла реальная угроза.
Когда что-то идет не так, французы винят технократов —прежде всего, своего президента, который принимает решения, не советуясь с ними. Жизнь обычных людей кажется определяемой, вплоть до того дня, когда они могут выйти на пенсию, парижской притворной меритократией, из которой они были исключены при рождении. Три четверти людей, которые идентифицируют себя как принадлежащие к «народным классам», говорят, что чувствуют себя объектом социального презрения, отмечает Люк Рубан, эксперт по политике в элитном парижском университете Sciences Po.
Это особенно возмутительно, учитывая обещание страны, которое можно увидеть на фасаде каждой почты и начальной школы: «Liberté, égalité, fraternité » («Свобода, равенство, братство»). Франция — это вам не Великобритания или США, где власть социального класса или денег столько откровенна.
В то время как французское население бросает вызов технократам, технократы бросают вызов населению, - ставит диагноз Шанталь Жуанно, пять лет занимавшая пост главы Национальной комиссии по общественным дебатам. Французские «решатели» часто описывают общество как «конфликтное, неуправляемое, нереформируемое», - объяснила она Le Monde. Возможно, она имела в виду насмешку Макрона о «непокорных галлах».
Кого напоминает французам Макрон?
С тех пор как Макрон стал президентом в 2017 году, народный гнев нацелился именно на него. О президенте США Джордже Буше-старшем говорили, что он напоминает каждой женщине ее первого мужа. Макрон напоминает каждому французу их босса: образованный всезнайка, который смотрит на своих сотрудников свысока. Он хорошо понимал, что Олланду не хватало президентского величия, но большинство избирателей просто увидели в нем вспыльчивого маленького бывшего банкира, нарядившегося королем.
Даже многие из тех, кто голосовал за него, признаются, что никогда не любили его и не чувствовали, что поддерживают его платформу с ее обещанием повысить пенсионный возраст. Кратковременная работа Макрона в компании Ротшильдов неизбежно породила теории заговора. Распространенной насмешкой является и то, что Макрон «неолиберален» или, что еще хуже, «ультралиберален»: то есть занят демонтажем французской сети социальной защиты, чтобы принести пользу теневым силам мирового капитала.
После «желтых жилетов» Макрон попытался обуздать привилегии элиты. Саркози и его бывший премьер-министр Франсуа Фийон оба были осуждены за коррупцию, хотя ни один из них еще не попал в тюрьму, и оба подали апелляции. Парламент должен был отрезветь: прошли те времена, когда депутаты брали симпатичных стажеров на обеды с Château Lafite на нерегулируемые расходы.
Плоды Пятой республики не так уж плохи. «Но сама система устарела», - говорит Кэтрин Фиески, основатель аналитического центра Counterpoint. Автократическая природа государства помогает объяснить, почему французы так злы, несмотря на то, что живут относительно хорошо. Сегодня во Франции есть три ветви власти: президентская, судебная и уличная. Если президент решит что-то сделать, остановить его может только улица, заблокировав страну протестами. Улица и президент редко ищут компромисс. Один выигрывает, другой проигрывает.
Человек, который лучше всего подходит для того, чтобы возвестить Шестую республику, — это сам Макрон. Он политик, который охотится на крупную дичь, - отмечает Фиески. Он уже по-разному пытался очаровать Дональда Трампа и Владимира Путина, переделать французский рынок труда, европейскую оборону и ЕС. Его планы обычно терпят крах, но, по крайней мере, он ставит перед собой высокие цели. Шестая республика — это идея макронианского масштаба. Это могло быть стать наследием, - предполагает Фиески. Это может просто вернуть французский поезд на рельсы.
Сила Франции в том, что она может обновить себя, пересмотрев свою Конституцию, как делала 24 раза в Пятой республике. Как могла бы выглядеть Шестая республика или, по крайней мере, реформированная Пятая? Отказаться от нововведения де Голля об избрании президента? Это снизит его роль и повысит статус парламента. Кениг также выступает за передачу полномочий 35 000 французских коммун: по сути, местным органам власти. Опросы неоднократно показывают, что французы гораздо больше доверяют своим местным представителям, чем национальным.
Они могли бы функционировать еще лучше, если бы какой-нибудь парень из Парижа не управлял их жизнями на микроуровне.
📌Подписывайтесь на нас в Телеграм @zvezda_analytics
#звездааналитика #макрон #франция #пятаяреспублика #желтыежилеты #лепен #деголль #политика #протесты #шестаяреспублика
