Пришлось потратить немало времени и сил, чтобы поправить их здоровье, наладить работу желудка, избавить от блох и глистов. Но восстановить их физическое здоровье оказалось легче, чем вывести волчат из полученного им стресса. Добрые в душе люди, наделали массу ошибок при спасении волчат, которые всю жизнь отражались на их поведении.
Через три недели, мы, наконец, собрались уезжать в Центр, и тут выяснилось, что за это время волчата так подросли, что никуда не умещаются. Пришлось срочно сооружать им транспортную клетку, которую мы еле выволокли вместе с волчатами к машине, и которая заняла там все свободное пространство. За время жизни в Москве, волчата не очень успели отделать квартиру. Во-первых, они были еще маленькие, и большую часть времени спали, а во-вторых, я постоянно находилась с ними и все их шалости проходили у меня на глазах. Конечно, это не помешало им оторвать обои в тех местах, где они не очень крепко прилегали к стене, распустить спинку дивана и выгрызть небольшую дыру в кресле, ну да это мелочи. Жизнь в питомнике предполагала содержание волчат на улице, в вольере. Но строя такие радужные планы, ох как далеки мы были от истины.
Как уже говорилось, у нас не было ни только вольера, но и приличного забора вокруг дома. Нет, для собак то такой забор вполне подходил, особенно для таких не прыгучих как южаки. Никогда не забуду, как четыре наши южака с остервенением лаяли и бегали вдоль забора всего метр высотой, даже не пытаясь перелезть через него. Зато, какой ужас они наводили на окружающих, ведь перескочить через такую преграду им ничего не стоило. А нет, не любят южаки прыгать. Пришлось все же для спокойствия окружающих, увеличить высоту забора до двух метров, ну что эта за преграда для волков.
Но, впрочем, наши маленькие волки пока и не собирались сигать через забор. Пока они поселились в доме, вместе с нами, ну, в самом деле, не выбрасывать же маленьких зверят на улицу, хотя и стоял жаркий июнь. Местом для своего логова они избрали нашу кровать, вернее обосновались под ней, но это только днем, ночью же, как только гас свет, у волчат наступало время игр. Перечитывая страницы дневника, вспоминая все их проказы, мы теперь весело смеемся, но тогда нам было не до веселья.
Представьте себе щенят, этак штучек десять в возрасте четырех-пяти месяцев, весело носящихся по дому, запрыгивающих не только к вам на кровать, но и на стулья, стол и подоконники. Вот такой же кавардак устраивали всего два волчонка в возрасте всего трех месяцев. Из столов на кухне вытаскивалась посуда и продукты, с подоконников слетали цветы, наша одежда, сложенная на высокой тумбочке, оказывалась в зубах зверят, и они радостно летали со шмотками по нашей кровати. Эти веселые игры заканчивались только часов в пять утра, когда утомленные и очень довольные своими ночными проделками волчата, наконец-то укладывались спать и нигде-ни будь, а на нашей кровати. И если Гердочка хотя бы скромно размещалась в ногах, то Кай проходил до подушек и плюхался между нами. Оставшиеся три часа до подъема, мы проводили в здоровом крепком сне, который не прервал бы и пушечный выстрел.
Вскоре наш дом выглядел как клиника для сумасшедших. Везде, где можно мы поставили сетку. Окна, полки с книгами, не закрывающиеся шкафы, цветы – все было загорожено сеткой. Это несколько сократило урон, наносимый нам волчатами, но полностью не исключило его.
В палисадник волчат мы выпроводить не могли, там были собаки, а они отнеслись к маленьким Герде и Каю очень недружелюбно. Только Лиза взяла над ними шефство, правда весьма своеобразное. В ее понимании волчатам все было «нельзя». Нельзя брать игрушки, нельзя бегать, подходить к миске, прыгать на кровать. Всякая инициатива волчат пресекалась на корню громким лаем и рычанием. Наша же надежда на то, что шефство над волчатами возьмет наш кобель южнорусской овчарки Лайк, не оправдалась.
А пес у нас удивительный. Всякий раз как в нашем доме появлялись щеночки южаков, Лайк превращался в нежнейшую няню. Мало того, что он играл с маленькими непоседами, разрешая им таскать себя за хвост и уши, забираться на спину, он еще и кормил их, совсем так как это делают волки. Стоило Лайку, как следует подзаправиться, как наглые щенки подбегали к нему, начинали скулить и тыкаться мордами Лайку в рот. Наш добрый пес вываливал им содержимое своего желудка, а сам оставался голодным. Был случай, когда он по нашему недосмотру, чуть не дошел до истощения. Поэтому впоследствии, после того как Лайк наедался, мы запирали его в комнате часа на четыре. Вот на этот то отцовский его инстинкт мы и надеялись, ведь волчатам очень важно питаться кормом, обработанным желудочным соком. Но едва Лайк обнюхал волчат, в нем пробудился инстинкт пастушьей собаки. Несмотря на то, что волчатам он очень понравился и они прыгали вокруг пса, визгом выражая радость, Лайк начал так страшно рычать, что мы поспешили поскорее выпроводить его из дома.
Надеяться же на то, что волчат примут наши две старые склочные южачки не приходилось. Одним словом, устроить волчат в надежные «собачьи лапы» нам не удалось, оставалось уповать только на себя.
