В середине ХХ века Ладо Гудиашвили считался самым известным на Западе грузинским художником. Творчество было его стихией — сложно найти жанр, в котором он бы не поработал. Он рисовал акварели и писал маслом, иллюстрировал книги и расписывал церкви, работал в театре и кино. Про него говорили, что, когда-то очаровав парижских критиков восточным колоритом, на родину он привез парижский шик.
Ладо Гудиашвили родился в 1896 году 30 марта в Тбилиси в семье железнодорожного служащего. В 1910 году он поступил в Тифлисскую школу живописи и скульптуры, которую закончил четыре года спустя и стал работать учителем рисования в обычной школе. Всего через год после выпуска, в 1915 году прошла первая персональная выставка Ладо, сразу же заставившая говорить о нем в художественных кругах Грузии. Благодаря таланту и общительному характеру, Гудиашвили быстро входит в круг грузинских интеллектуалов того времени — он был хорошо знаком, например, с поэтами-символистами из группы «Голубые роги». Впрочем, тогдашний Тифлис был местом притяжения не только грузинской интеллигенции. В него, прослышав о «творческом рае», потянулись поэты-футуристы и авангардные художники из Петербурга и Москвы. Еще несколько лет спустя творческая публика поедет в Тифлис уже по-другому поводу — спасаясь от революций и Гражданской войны в России. Но это не отменяет факта: Тбилиси 1920-х — очень авангардистский, творческий город.
1920-е годы примечательны для художественной сцены Сакартвело и открытием Нико Пиросманишвили или Пиросмани. Он оказал огромное влияние на многих грузинских художников, и Гудиашвили не стал исключением. Ладо и раньше был очень увлечен фольклором: он участвовал в археологической экспедиции, изучавшей грузинскую архитектуру, копировал старинные фрески. И в Пиросмани он увидел то глубоко национальное по духу искусство, которым был заворожен и сам. Излюбленные мотивы картин Пиросмани — кутежи уличных бродяг-торговцев (их называли кинто), пиры князей, — часто встречаются и в творчестве Гудиашвили.
Но если Пиросмани был самоучкой, то Гудиашвили — профессиональным художником, участвовавшем в выставках. В 1919 году Общество грузинских художников отправляет Ладо на стажировку в Париж. Но Гудиашвили едет не один, а со старшим товарищем, Давидом Какабадзе, тоже не последним человеком в грузинском искусстве: позднее именно Какабадзе станет основоположником кубизма в Грузии.
В Париже двое обаятельных молодых людей быстро вошли в круг творческой богемы. В первый же месяц Ладо близко сошелся с Модильяни и даже успел написать его портрет незадолго до кончины последнего. Завел Гудиашвили и близкое знакомство с завсегдатаями знаменитого кафе «Ротонда» — например, с Пабло Пикассо, Фернаном Леже. Среди них было много и «русских парижан»: Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Сергей Дягилев со своей труппой. Не творить в такой обстановке было невозможно, и Гудиашвили в парижский период очень много работает. Вскоре напряженная работа дает плоды: самобытные, экзотичные для европейцев картины замечают, их начинают покупать коллекционеры и собратья-художники.
Уже получив известность на Западе, в 1925 году Гудиашвили неожиданно возвращается домой, в Грузию. Надо ли говорить, что иммиграция в те годы идет в противоположном направлении? Сам Ладо свое решение объяснял так: одолела тоска по родине. Париж прекрасен, но он заменит родного Тбилиси. Даже в работах парижского цикла Франции мало — преобладают грузинские мотивы, одетые в черное мужчины и изящные женщины с миндалевидными огромными глазами.
В Советской Грузии Гудиашвили избежал участи многих непонятых властью художников: да, от совсем уж смелых модернистских экспериментов пришлось отказаться, а за роспись церкви Кашвети в Тбилиси его исключили из партии, но в целом власть была к нему относительно лояльна. Может быть, потому, что Гудиашвили был одним из самых известных грузинских художников того времени — что на родине, что за рубежом. Впрочем, по-настоящему свободным в творческих поисках после возвращения домой Гудиашвили мог себя чувствовать лишь в сценографии: в этот период он много работает над декорациями для спектаклей, сотрудничает со знаменитым грузинским режиссером Котэ Марджанишвили, трудится художником-постановщиком в кино.
С 1927 по 1932 годы он был профессором и входил в правление Тифлисской академии художеств. В 1957-м Ладо Гудиашвили был удостоен звания Народного художника Грузии, а в 1972-м — и всего СССР.
Творчество Гудиашвили отличается монументальностью и декоративностью, а традиционные грузинские мотивы переплетаются с чертами европейского модернизма. Лица на картинах художника одновременно как будто сошли с грузинских фресок — и с полотен Модильяни. Словно чувствуя этот дуализм, Евгений Евтушенко так написал о грузинском художнике:
Рука Ладо Гудиашвили
изобразила на стене
людей, которые грешили,
а не витали в вышине.
Он не хулитель, не насмешник,
он сам такой же теркой терт.
Он то ли Бог, а то ли грешник,
он то ли ангел, то ли черт.
