ТУ-104
Наша подружка Лариса Шилова имела всё, чтобы производить на нас, мужчин, неизгладимое впечатление. Она обладала прехорошеньким личиком – именно прехорошеньким, когда красота не распугивает представителей противоположного пола и не культивирует в них комплекс неполноценности, а конкретно притягивает к себе, рождая жгучее желание поухаживать, желательно с продолжением банкета.
Фигурой наша героиня обладала такой, что было непонятно, почему вокруг неё не вились агенты «Playboy», уговаривающие её сняться на обложку журнала. И при этом Лариса была замечательной подружкой, с которой можно обсудить все проблемы и не бояться, что твоя тайна станет достоянием общественности. А сколько она знала анекдотов и как их рассказывала! Её внешние и внутренние качества позволяли ей не потеряться в нашей компании, где царили эстрадные и театральные актёры и актрисы. А ещё она работала стюардессой в 235-ом отряде (обслуживающем правительство страны) Аэрофлота, летала за границу, и имела шанс одеваться в тамошние одёжки. Иногда и нам перепадало: то что-то из шмоток привозилось, то кофею необычной крепости находилось место на нашем столе. А в какой-то момент мы сообразили, что Шилова может быть курьером, доставляющим из Сочей домашнее вино, сыр, зелень, которые нам передавались семьёй сестры моей жены. Короче, когда Лариса возвращалась из Сочи, в наш дом (а мы с Шиловыми жили в соседних подъездах) подтягивалась большая компания на винчик, сыр, всяко-разно, и на мои песни. И сейчас мы часто ностальгируем по тем временам, удивляясь, сколько мы могли «съесть» за один присест красного домашнего вина, и сколько же мы знали песен, что расползались под утро. И было весело, и было ощущение, что мы красивы и талантливы. И не отправлялись мы ни в какие наркотические трипы – мы пьянели друг от друга и от вина, от которого не болела голова.
Почему-то запомнились рассуждения весёленькой Лариски о дизайнерах одежды:
– Слава, да эти «голубые» модельеры нас, красивых баб, ненавидят, потому что у нас есть грудь и талия. Поэтому они на подиум и выводят этих бесполых вешалок, чтобы мы начали им подражать, и тоже стали плоскими. Они ревнуют нас к Вам, мужикам...
И мы радовались, что не коснулись нас шалости богемы, и мечтали мы ещё об одном маленьком ребёночке в наших семьях.
А однажды, не вспомню точно, в каком это было году, Шилова собрала всех на свой очередной День рожденья. И видно было, что заморские яства на стол доставлялись из разных стран, в которых она стюардессила, не за один раз. Ну, расстаралась Лариса...
И снова было весело, даже как-то бесшабашно весело. И были песни, и были танцы, и было моё дежурное стихотворение-песенка. Вместо припева я пел: «Ла-ри-са-а ту-ру-ту-ту-…». Все подпевали, и были опасения, что соседи вызовут милицию. Наша маленькая стюардесса потребовала очистить «сцену» и, взобравшись на стол, изобразила такое, что вопрос «удалась ли песня?» отпал сам собой. Начали обсуждать, не много ли для страны двух стюардесс: «по имени Жанна» и «Ларисы ту-ру-ту-ту»? В конце концов обязали меня к двенадцати дня придумать новый припев и отчитаться. И он мне приснился... Я не стал откладывать его в долгий ящик, проснулся и зафиксировал на бумаге:
Ту-Ту-Ту-104
Ту-Ту-Стоянка в Каире
Ту-Ту-ту-104,
Ту-ту-ту-ту -туру.
Громкая мелодия про Ларису осталась, но стала вокализом без слов.
И в песне вдруг появилась атмосфера песен «Beach Boys». Вспомнилась и песня битлов «Back in the U.S.S.R.» А у «Beach Boys» была ещё песня «Back in the U.S.A.». Вот такой круговорот стюардесс в природе.
А вскоре мы с Валентином Дьяконовым записали «ТУ-104».
Она не стала хитом, но я её продолжал нежно любить, и позднее (примерно на рубеже 2010/11 гг., лет через 15 после оригинальной версии) записал с Валерием Стуровым и парнями, которые решили мне помочь спеть подпевки. Лёша, Мирас, Стас – замечательная вокальная группа, которая быстро справилась с поставленной задачей.
Наверное, что-то в этой песне было, если музыканты выделяли её среди других номеров.
И вот теперь «ТУ-104» выбрал Андрей Синяев, который раскрасил её красками радиопереговоров авиадиспетчеров с пилотами. У меня атмосфера этой песни вызывает ещё воспоминания о «Жёлтой подводной лодке» битлов.
А что Лариса? А Лариса часто меня спрашивает:
– Ну, что? Сегодня споёшь нашу песню?
СИРЕНЬ НЕСБЫВШЕЙСЯ ВЕСНЫ
По прошествии определённого времени, оглядываясь назад, вдруг понимаешь, что события твоей жизни происходили не абы как, а будто бы по выверенному сценарию, когда тебя приводили в нужное место именно в нужное время. И случалось то, что тебе предначертано. И со временем этой закономерности перестаёшь удивляться.
Судите сами...
Если вспомнить, как развивались события, предшествовавшие рождению песни «Сирень несбывшейся весны», то можно восхититься филигранностью той «многоходовки», которую разыграла жизнь. Итак...
Зимой шестнадцатого года меня пригласили в Ростов-на-Дону спеть в одном из ресторанов города (ресторан специализировался на французской кухне), спеть концерт, именно концерт в формате «творческого вечера». Мне сообщили, что на подобных концертах в этом заведении публика не гремит ножами и вилками, и благодарно внимает очередному герою. Среди актёров, выходивших на сцену этого, назову, клуба, перечислялись имена А. Михайлова, С. Трофимова, О. Митяева. Я согласился, что мне почётно будет попасть в эту компанию, и осталось обговорить финансовые условия. Мне назвали сумму, которую они могут заплатить, и я был, скажем так, изумлён дерзостью предложения – за такие деньги я не работал, и скорее соглашался спеть бесплатно, чем получать такой тощий конверт с зарплатой. Чтобы не возникало лишних вопросов, цифры оглашать не буду. Я пояснил, что люблю Ростов, и с радостью прилетел бы повидаться там со своими друзьями (в первую очередь с Юрием Петровичем Ремесником), но такой гонорар мне брать не к лицу, потому что все организаторы в России будут знать, за какие деньги меня «сломали» спеть концерт, и потом вернуться к своим цифрам будет проблематично.
– Давайте так, – предложил я, – я приеду к вам за эту сумму, но вы организуете мне ещё один концерт.
Мне обещали подумать, и через пару дней сообщили, что есть договорённость с клубом в Таганроге, который расположился в каких-то ста километрах от Ростова. И я согласился, больше радуясь возможности увидеться с Петровичем.
И вот я в Ростове.
Предварительно созвонились с Юрием Петровичем и договорились, что он приедет к моему выступлению, затем переночует в гостинице, а на следующий день мы сгоняем в Таганрог и будем иметь кучу времени для общения. И всё сначала складывалось наилучшим образом. Выступление в клубе прошло на ура, поэт Ремесник имел шумный успех у своих земляков. После ужина мы вернулись в гостиницу, и не могли наговориться друг с другом. Было видно, что я и он соскучились.
А утром во время завтрака наконец дело дошло до творчества.
– У тебя есть что-нибудь для меня? – спросил я.
– Есть... Но ты завтракай, завтракай...
– А то что?
– Не хочу портить тебе аппетит. Вот пойдём гулять, тогда покажу.
И мы пошли гулять... Я не торопил Петровича, а он и сам не торопился. Меня это немного удивляло, потому что я знал, каким я сам становлюсь доставучим, придумав что-либо новое. Я пристаю, чтобы меня послушали, буквально ко всем, кто оказывается рядом. А тут какая-то нечеловеческая выдержка... Наконец мистер соавтор заговорил:
– Я тут, только ты не ругайся, придумал для тебя текст, но он очень необычный...
– А чего мне ругаться-то?
– Ну, ты любишь, чтобы песня была с сюжетом, а здесь он вроде есть, и в то же время впрямую его нет. Знаешь, как бы две картины, которые раскрывают один сюжет.
– Диптих, что ли?
– Не знаю, как это называется... Ну что? Будешь слушать?
– Я уже слушаю.
И Петрович прочитал стихи, и меня буквально раздавили строчки:
«А ты ждала, ты ждала меня убитого с войны,
А под окном твоим цвела сирень несбывшейся весны».
Я резко свернул нашу прогулку и сказал, что надо вернуться к гитаре.
А в гостинице нас ждал организатор моих ростовских гастролей, который сообщил, что клуб в Таганроге сгорел. Наверное, я чего-то подобного ожидал, потому что как-то очень глупо рассмеялся.
– Простите, Вячеслав, я Ваш вечный должник, но в 19 с копейками самолёт отправляется во Внуково. Могу организовать поездку по городу, в 16.00. ресторан.
– Спасибо за всё, – не без ехидства ответил я, никаких экскурсий не надо, нам есть чем заняться.
Администратор не стал нас уговаривать, и ретировался. А мы с Петровичем нырнули в пучину творчества.
Довольно быстро придумалась отдельно первая часть, и отдельно вторая. Правда, проблема была в том, что первая часть была в размере 5/4, а вторая в 6/8. А кроме того, первую часть хотелось петь медленно, а вторую – наоборот, подвижно.
– Я что-нибудь придумаю, – твёрдо говорил я, – главное, что песня цепляет!
И до отъезда из номера мы пели «Сирень», изредка отвлекаясь на досужие разговоры и досужие песни. К 16.00. песня под гитару уже пелась (вскоре я её показал в «Гнезде глухаря», и она была замечена зрителем), но я не понимал, сколько крови будет пролито на записях этого полотна. 5/4 и 6/8 никак не хотели органично сочетаться, и хотелось послать «Сирень» по известному адресу или записать её просто под гитару. Но...
Но потом за дело взялся Олег Завьялов. Он что-то там наколдовал, почти математически препарировал песню, и у него всё срослось! Как у него это получилось – его маленькая профессиональная тайна.
И песня, одна из моих самых необычных, получилась! Может, её не будут петь в застолье, но напиться под неё – милое дело.
И как же всё-таки здорово был придуман пожар в Таганроге – пожар несбывшейся мечты!
Продолжение следует...
