Андрей подъехал ближе, вышел из машины и отправился туда, где скрылся мальчик. Тот остановился у скамейки, на которую положил шоколад, вытряхнул что-то из ботинка. Видимо, камушек попал, немудрено – обувь ребенка давно «просила каши». Андрей бесшумно приблизился, схватил мальчишку за руку. Тот вздрогнул и рванулся.
— Подожди ты,— останавливал его Андрей, — Я две минуты с тобой поговорю и отпущу. Я помочь хочу…
Но в глазах мальчика читался лишь отчаянный страх.
— Вот честное слово, не будет тебя никто наказывать…
— Врёте, — расплакался вдруг парнишка, — Вы меня в полицию сдадите, стопудово…
— Никуда я тебя не сдам. И мне не жалко шоколадки. Ты скажи, может, чего-нибудь ещё хочешь, я куплю…Сосиски, может, сыр…
Парнишка не переставал рыдать. Видимо он уже дошёл до такого состояния, когда не стыдятся своих слёз. Андрей сел рядом с ним и молчал. По себе он знал, что успокаиваешься быстрее, когда рядом есть кто-то, кто молча сочувствует.
Приём сработал! Мальчишка увидел, что этот взрослый дяденька действительно не торопится звать полицейских, и слово за слово рассказал, что стряслось. Мама заболела. Раньше она работала, и они худо-бедно, но были сыты. А теперь мама лежит пластом и говорит тихо-тихо. Просит прощения, что она такая слабая, просто голова от подушки не отрывается. И вот шоколадку он нёс ей. Она такое лакомство очень любит, и раньше всегда покупала небольшую плитку, когда ей выдавали зарплату. И они вдвоем кайфовали.
— Тебя как зовут-то? — спросил Андрей,— Фамилию можешь не называть, хоть имя скажи.
— Максим,— шмыгнул носом мальчишка.
В свои юные годы Максим действительно многое умел сам. И суп мог сварить, и в комнате прибраться, и в магазин сходить. Старался помогать маме как мог. Но когда она заболела, денег в семье не стало совсем. Максим попробовал найти работу. Хотел машины мыть, как другие знакомые ему ребята, но никто из владельцев не доверил тщедушному парнишке свой автомобиль.
Порой бабушка, которая живет на первом этаже, просит Максима выгулять своего пуделя. Дает немножко денег или продуктов. Но на это прожить нельзя. Надо работу искать. А воровать Максим больше не будет, он и раньше этого не делал, и в дальнейшем не станет.
— Потому что, если меня в тюрьму посадят, что тогда с мамой будет? — объяснил он.
— Знаешь что, — предложил Андрей, — Давай ты меня сейчас отведёшь к своей маме. Познакомимся, попьём чаю вместе, я тут еще много всего вкусного накупил. И подумаем, может я твоей матери чем-нибудь помочь смогу? Да и тебе тоже.
— В полицию нас точно не сдадите? — деловито спросил Максим.
— Слово даю.
Андрей хотел понять — в чём заключается проблема. Он уже чувствовал, что мальчик не врёт, но, может быть, он всё-таки преувеличивает? Однако действительность превзошла его ожидания.
Мужчина редко бывал в этом районе города. Здесь, возле леса, стояло несколько довольно старых зданий, отданных когда-то под заводские общежития, а теперь преобразованных, по сути, в коммуналки. Народ там жил самый разный. Кто-то действительно прежде работал на заводе, но вышел на пенсию, так и не успев обзавестись нормальным жильём. Кто-то потихоньку спивался. Кто-то нарожал прорву детей.
Комнаты здесь были крошечные, и каждый этаж напоминал, скорее, вагон поезда с маленькими тесными купе. В грязном общем туалете выбито стекло, на кухне толкутся сразу человек десять, запах хлорки смешивается с вонью от несвежей рыбы.
Андрей шёл за мальчишкой, невольно стараясь ни к чему не прикасаться, точно боялся испачкаться. Максим распахнул одну из дверей. Комнатка метров пять – только кровать и тумбочка помещаются. Укрытая ватным одеялом без пододеяльника перед ними лежала женщина. Сразу было видно, что она очень сильно больна. Заострившийся подбородок, желто-серый цвет лица, испарина на лбу. Увидев, что сын пришёл не один, она испуганно приподнялась. И Андрей тут же узнал свою Риту — ту самую, которую тщетно искал столько лет.
Как слепой, он пошарил вокруг себя рукой, нащупал стул и опустился на него.
— Это ты, — только и сказал он.
Она вглядывалась в него несколько секунд – настолько не ожидала встретить его здесь:
— Боже мой, Андрюшка…
Они не видели друг друга с тех самых пор, когда Андрей, перейдя на последний курс института, уехал на практику. Вернуться он должен был в августе, впереди был ещё месяц каникул, они собирались подать заявление в ЗАГС, и в сентябре расписаться.
— Хорошее время года, — говорила Рита, уже начиная чувствовать себя молодой хозяйкой, — Всего вдоволь. Можно будет недорого стол накрыть …
Ей очень хотелось понравиться матери Андрея, заслужить её одобрение. Она готова была отказаться и от подвенечного платья, и от застолья, чтобы близким Андрея свадьба не влетела в копеечку.
У самой Маргариты ничего за душой не имелось. Она приехала учиться в город из маленького посёлка, поступила в колледж, снимала комнату на двоих с подругой, экономила каждый грош.
— Можешь мне даже кольца не покупать, — сказала она Андрею.
— Да? — он забавлялся,— И как ты будешь выглядеть в ЗАГСе, когда молодых попросят обменяться кольцами?
— Ну, можно взять какое-нибудь дешёвое, не из золота.
И тогда он подарил ей кольцо с сапфиром, синим, как её глаза. Украшение было очень красивым – в ювелирном магазине взгляд Андрея сразу упал на него, и он уже не мог отвести глаз. Заодно приобрёл и два гладких обручальных кольца.
И сейчас, сидя в этой грязной коммуналке, он осторожно взял горячую руку Маргариты, точно надеялся увидеть на пальце перстенёк. Ведь девушка пообещала его не снимать. И, как всегда, Рита поняла его с полуслова.
— Из-за кольца-то всё и получилось,— тихо сказала она.
— Как?
— Ко мне пришли полицейские и сразу увидели это колечко. Оно же такое красивое, приметное, да я его и не скрывала. Сказали, что украшение украдено, и у них есть заявление женщины, которую я обворовала.
— Что за чушь,— до Андрея будто не сразу доходило сказанное,— Какая-то дурацкая ошибка, вот и всё. Тётка просто перепутала перстеньки.
— Она не перепутала. И это не ошибка. Эта трагедия, которая сломала мне всю жизнь, — Рита внимательно и едва ли не с жалостью смотрела на Андрея, — Андрюша, это была не просто тётка, а твоя мать.
Он затряс головой — открытие было слишком ужасным:
— Не может быть! Моя мама никогда не могла бы такого сделать… Подставить человека…