Глава 1.
Солнце уже стояло в зените, когда Тоська Найденова освободилась от домашних дел, порученных ей матерью, и бежала, шлепая ногами в старых сандальях по теплой пыли главной улицы Калиновки. Широкая улица Волжская начиналась у берёзовой рощи и упиралась в берег реки. Домов на ней было десятка три. Между заросшими золотыми шарами и мальвами палисадниками и пыльной грунтовой дорогой росла изумрудная трава с резными листьями и желтыми блестящими цветочками, именуемая гусиной лапчаткой. На ней, как и положено, гуляли сытые гуси, копошились куры и утки. Пернатой живности в Калиновке хватало с избытком.
Тоськины друзья-товарищи уже давно были на берегу, полоскались, играли без нее. Девочке было обидно. Никого из ее подруг дома так не загружали. А на Тоське были и куры, и поросенок, и обед, и вода для поливки. И все это надо было переделать с утра и только после этого можно искупаться, пообщаться с друзьями. К приходу матери Тоська должна, как штык, быть дома. А вечером прополка, поливка до темна. Мать, Екатерина Петровна, работала в совхозной бухгалтерии. Работа была, не сказать, чтобы очень трудная, но Екатерина, приходя домой, охала и ахала, призывая двенадцатилетнюю дочь к сочувствию. Отец Тоськи, Михаил Найденов, оставил семью, когда ей не было и двух лет. Уехал на заработки и не вернулся. Прислал жене письмо, что нашел себе женщину, что жить он будет с ней, а Екатерина пусть его не ждёт. Алименты на дочь он платил, но это были крохи. Наверное, ушлый папаша хитрил, не показывая настоящий размер заработка. А ещё у Тоськи жила в Калиновке бабушка Лиза, веселая добродушная старушка, мать Екатерины. Больше бабушек и дедушек у девочки не было. Дедушка по материнской линии давно ум ер, а отец Тоськи был детдомовский, познакомился с будущей женой в областном Заречинске, где Екатерина училась в техникуме, а он в ПТУ на электрослесаря.
Жила девочка с матерью в совхозной квартире, в доме, разделенном пополам, с двумя входами. Во второй половине дома жила ее лучшая подружка Валя с родителями. Девочки были, как сестры, помогали друг другу, но сегодня Тоська провозилась с приготовлением обеда и Валюшка убежала на реку одна. На берегу их ждал верный товарищ Шурка. С ним они должны были отправиться на важное ДЕЛО.
А сейчас быстрые ноги несли их обладательницу на песчаный берег Волги. Светлые волосы прилипли ко лбу. Пот выступил капельками даже на ее веснущатом носу. На ходу она стаскивала промокший от пота ситцевый выцветший сарафанчик. Старые сандалии полетели вперёд девочки, скинутые поочерёдно.
- Вон и Валюшка! Заждалась меня! - увидев соседку, взмахнула, как флагом, зажатым в руке сарафаном Тоська. А подружка Валя уже сигналила ей обеими руками, подпрыгивая в воде. Их товарищ по играм Шурка гонял с мальчишками мяч, не замечая ее появления. Тоська хмыкнула:
- Подумаешь, я тоже не буду его замечать! - а сама прошла специально мимо него. Шурка поднял голову, переключив внимание с мяча на девочку:
- Привет опоздавшим! Забыла, что мы договаривались на двенадцать часов.
- Тебе бы столько переделать за утро, посмотрела бы я на тебя! Надо окунуться, а потом уж пойдем.
Она с разбегу плюхнулась в речную прохладу и поплыла. Плавать Тоська умела и любила. В воде она чувствовала себя рыбкой. Валюшка, встряхивая тёмными кудряшками, подплыла к ней и предложила:
- Давай, Тось, наперегонки! Кто первый доплывет до старых мостков, тот и победил.
Девочки быстро заработали руками по-мальчишечьи. Долго плыть таким стилем не получилось и скоро они выдохлись, не доплыв до старых мостков. Тоська опрокинулась на спину, раскинув худые загорелые руки. Валюшка последовала ее примеру. Волга сияла так, что больно было на нее смотреть. На небе плыли лёгкие облака, похожие на перышки. Девчонки слегка подзамёрзли в прохладной воде, развернулись и поплыли назад. Выйдя на берег, они легли на горячий песок, подгребая его под себя и выстукивая зубами барабанную дробь.
- Ну, как? Сдали норму ГТО по плаванию? - спросил Шурка, усаживаясь рядом с Тоськой на песок.
- Может быть уже пойдем? Дед нас ждать не станет, уйдет куда-нибудь.
Подружки отряхнули песок с купальников, оделись и с сандальями в руках отправились за белобрысым, загоревшим до черноты пареньком к его деду Трофиму, который обещал рассказать им страшный секрет в обмен на помощь в огороде. Секрет, который будоражил и дразнил воображение ребят.
Дедушка Шурки жил недалеко от заброшенной церкви, был немного странным, нелюдимым, но внука своего очень любил. Его дом, ещё крепкий, обшитый серыми от времени досками, с такими же серыми резными наличниками стоял на самом краю Калиновки. За ним начинался лес, наполненный до краев буйной растительностью и птичьими голосами. Недалеко в овраге бил родник. Из него сквозь заросли калины по камушкам пробирался звонкий ручеек.
По весне калина на берегах ручья была сплошь покрыта белыми благоухающими соцветиями, которые постепенно к осени ближе превращались в алые капельки-ягодки, горькие до ужаса, но с наступлением мороза набиравшие сладость. Вода в роднике была ледяной и почему-то имела привкус калины, за это источник и прозвали Калинов ручей. Родников в округе было хоть отбавляй. Отправляясь в лес за грибами или ягодами, сельчане никогда не брали с собой воду, рассчитывая на родниковую.
Наша ватага тем временем подошла к дому деда Трофима. Шурка крикнул:
- Деда, мы пришли!
Хлопнула дверь, на пороге показался седой, как лунь, старик.
