Осенний вечер обволакивал квартиру Елены тишиной. Желтоватый свет старой лампы падал на стол, освещая фарфоровую чашку с остывшим чаем и вазочку с печеньем, до которого так никто и не дотронулся. В воздухе висело напряжение, густое, как августовский туман.
— Не понимаю, почему мы вообще это обсуждаем, — Лариса говорила тихо, почти спокойно, но в каждом слове чувствовалась сталь. — Ты всегда была папиной любимицей, он и так оставил тебе больше, чем следовало.
Елена сидела напротив, машинально вертя в руках чайную ложку. Перед глазами всё ещё стоял образ отца, его мягкая улыбка и уверенные руки. Три месяца прошло, а боль не утихала.
— Лара, ты же знаешь, что папа всё распределил сам. Я не просила его...
— Конечно, не просила, — перебила Лариса, скрестив руки на груди. Строгий костюм делал её похожей на следователя. — Тебе и не нужно было. Достаточно было твоих охов и вздохов о том, как тяжело растить ребёнка одной, как не хватает денег на ремонт.
Елена почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Всё переворачивалось с ног на голову. Разве забота отца о ней и Машеньке была чем-то постыдным? Разве не сама Лариса отказалась помогать после развода, сказав, что «нечего было выходить за неудачника»?
— Я никогда не манипулировала папой, — тихо произнесла Елена.
Лариса коротко хохотнула:
— Тогда объясни мне, почему тебе — квартира и сберегательный счёт, а мне — только дача, которую ещё и ремонтировать надо?
В её голосе клокотала застарелая обида. Не сегодняшняя, не вчерашняя — давняя, с самого детства, когда младшая сестра получала больше внимания, больше похвалы, больше любви.
— Папа считал, что так будет справедливо, — Елена потёрла виски. Этот разговор выматывал её. — У тебя своя квартира, успешный бизнес, Артём уже взрослый...
— А у тебя твои вечные проблемы, да? — Лариса подалась вперёд. — Послушай меня внимательно, сестрёнка. Снимай свою кандидатуру с наследства, иначе сама виновата.
Елена застыла. Чашка в её руках дрогнула, расплескав остатки чая на скатерть.
— Ты... ты мне угрожаешь?
Лариса медленно поднялась. В тусклом свете её лицо казалось вырезанным из камня — твёрдое, неподвижное, с глазами, в которых плескалась ярость.
— Я тебя предупреждаю. По-родственному, — она застегнула пуговицу на пиджаке идеальным выверенным движением. — Подумай о дочери. Маше ведь скоро в десятый класс? Опасный возраст...
Что-то холодное разлилось в груди Елены. Не просто страх — ужас. Сестра, её родная сестра только что...
— Уходи, — прошептала Елена, затем повторила громче: — Уходи из моего дома!
Лариса пожала плечами с деланным равнодушием. Подхватила со спинки стула сумочку — маленькую, дорогую, подарок от Артёма на последний юбилей.
— Я даю тебе неделю. Семь дней, Лена. Подпиши отказ от квартиры и счёта, и всё будет хорошо. Мы снова станем дружной семьёй, — она улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — Как в детстве, помнишь?
Хлопнула входная дверь. Елена сидела в оцепенении, глядя на мокрое пятно на скатерти, расплывающееся, как карта неизвестной страны. Страны, в которой она внезапно оказалась — где родная сестра превратилась во врага, а собственный дом перестал быть безопасным.
Телефон на столе завибрировал — сообщение от Маши: «Мам, я у Кати, буду поздно».
Елена прикрыла глаза. От страха хотелось закричать. Угроза была направлена не только на неё.
Странности в квартире
Елена вернулась домой затемно. День выдался муторный, словно кисель — вроде и делала что-то, а всё без толку. В бухгалтерии навалили отчёты, начальница дважды возвращала документы на доработку, а мысли то и дело уплывали к вчерашнему разговору с Ларисой.
Угроза сестры не выходила из головы. Неужели родная кровь могла сказать такое? Неужели деньги так меняют людей? Или Лариса всегда была такой, просто Елена не хотела замечать?
Трясущимися пальцами она вставила ключ в замок. Обычное движение, сотни раз повторённое, но сегодня всё казалось чужим. Даже собственная квартира — знакомая до последней царапины на обоях — вдруг превратилась в источник тревоги.
Щёлкнул выключатель. Прихожая осветилась тусклым светом настенного бра — надо бы лампочку поменять, давно собиралась. Елена скинула туфли, поставила сумку на тумбочку и тут же замерла.
В воздухе висел странный запах. Не духи Маши — дочь любила сладкие ароматы. И не кошачий лоток — Барсика две недели назад забрала соседка на время Машиной аллергии. Что-то неправильное, чужое...
Газ.
Сердце заколотилось где-то в горле, перекрывая дыхание. Елена бросилась на кухню, по пути распахивая окна в комнатах. Холодный октябрьский ветер хлестнул по лицу, забрался под воротник блузки.
Плита. Одна из конфорок была повёрнута, но огня не было. Только едва уловимый запах газа, который медленно выветривался через форточку.
«Началось, — пронеслось в голове. — Она не шутила».
Дрожащими руками Елена перекрыла газ, затем распахнула кухонное окно настежь. Перед глазами мелькали обрывки фраз. Газовые службы. Неисправность. Случайность. Невнимательность.
Ерунда. Никакая это не случайность.
Елена опустилась на табурет, обхватив голову руками. Мысли путались, сбивались в горький комок. Она никогда не забывала выключать газ. Никогда. Даже в самые тяжёлые времена после развода, когда ночами не спала, держа на руках болеющую Машеньку, даже тогда бытовая осторожность была на автомате.
А Маша? Могла ли дочь случайно задеть ручку плиты? Нет, Маша утром готовила себе только кофе в турке, за ней Елена всё проверила сама, по привычке. И потом, дочь сегодня рано убежала на дополнительные занятия...
Телефон в кармане завибрировал, вырывая из оцепенения. Маша.
— Мам, ты дома? — голос дочери звучал беззаботно. — Я у Катьки, мы решили над проектом по биологии зависнуть. Можно я переночую у неё?
Елена сглотнула. Хотелось закричать: «Нет! Вернись домой! Мне страшно одной!» Но разве могла она втянуть дочь в свои страхи?
— Конечно можно, солнышко. Только позвони Катиной маме, убедись, что она не против.
— Уже! Она сказала, без проблем. Мам, ты чего голос такой странный? Всё нормально?
Елена попыталась улыбнуться, хотя дочь не могла этого увидеть.
— Всё хорошо, просто устала. Работай над проектом, не отвлекайся на меня.
Закончив разговор, она медленно прошла в гостиную. На стене — фотографии: Маша в детском саду с забавными косичками, Маша на выпускном в начальной школе, отец обнимает их обеих возле Эрмитажа... Счастливые моменты, отпечатанные на глянцевой бумаге.
Чем больше Елена смотрела на них, тем сильнее закипала внутри решимость. Ни квартиру, ни деньги она не отдаст. Не из жадности — из принципа. Отец хотел обеспечить внучке будущее, и она не предаст его волю.
Но как защититься от собственной сестры? Как доказать, что это не просто совпадение с газом?
Ответ пришёл неожиданно. Елена вспомнила дядю Колю, отцовского друга, работавшего в полиции. Он всегда говорил: «Лучшая защита — это неоспоримые доказательства».
Доказательства. Ей нужно записать Ларису. Заставить её повторить угрозу.
Это был план. Не самый смелый, не самый надёжный, но хоть какой-то. И для женщины, чувствующей себя загнанной в угол, даже тонкая соломинка казалась спасением.
Запись шантажа
— Доброе утро, мам, — Маша появилась на кухне заспанная, с растрёпанными волосами. — Что у нас на завтрак?
Елена невольно улыбнулась. Даже в свои шестнадцать дочь по утрам напоминала маленькую девочку — такая же непосредственная, такая же родная.
— Блинчики с творогом, как ты любишь, — Елена поставила перед дочерью тарелку. — Выспалась у Кати?
— Ага, — Маша потянулась за вилкой. — Только мы с проектом застряли. Катька утверждает, что лягушки относятся к пресмыкающимся, представляешь?
Елена механически поддержала разговор, но мысли её были далеко. Всю ночь она ворочалась без сна, прислушиваясь к каждому шороху в пустой квартире. А наутро приняла решение.
— Маша, — голос дрогнул, и Елена откашлялась. — Поедешь сегодня к бабе Тане? На выходные?
Маша подняла брови:
— К бабушке? Сейчас? А как же завтрашняя контрольная?
— Я договорилась с твоей учительницей. Напишешь в понедельник.
— Вот это новости! — Маша присвистнула. — А с чего вдруг?
Елена отвела взгляд, сосредоточившись на кофейной чашке.
— У бабушки юбилей скоро, ей помощь нужна с подготовкой.
Это была неправда. Никакого юбилея у свекрови не намечалось, но Елена была готова на любую ложь, лишь бы дочь оказалась подальше от квартиры. От Ларисы.
— Ладно, — Маша пожала плечами. — Тогда я после школы сразу поеду?
— Да, я уже собрала твои вещи.
Кафе «Вишнёвый сад» располагалось в двух кварталах от офиса Ларисы. Непримечательное место с претенциозным названием — слишком дорогое для обычных посетителей и слишком простое для состоятельных. Именно поэтому Елена выбрала его для встречи.
Она пришла заранее, заняла столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал. В сумочке лежал телефон с включённым диктофоном — дрожащими руками она активировала запись, пока официантка расставляла чашки.
Лариса появилась ровно в назначенное время — пунктуальность всегда была её отличительной чертой. Уверенно прошла между столиками, села напротив Елены, сбросив на соседний стул кашемировое пальто.
— Надеюсь, ты не тратишь моё время, — вместо приветствия бросила она.
Елена сделала глубокий вдох. Сердце колотилось где-то в горле, в ушах шумело, но она заставила себя говорить спокойно:
— Я всё обдумала, Лара. Ты права, так будет лучше для всех.
Что-то промелькнуло в глазах сестры — удивление? удовлетворение? — но тут же исчезло. Лариса откинулась на спинку стула.
— Разумное решение, сестрёнка. Я знала, что ты поймёшь.
— Но прежде чем я подпишу бумаги... — Елена чуть подалась вперёд, голос её дрогнул. — Скажи, эта история с газом... Это ведь ты?
Лариса усмехнулась:
— О чём ты?
— Вчера вечером в моей квартире была открыта газовая конфорка. Кто-то проник в дом и...
— И что? — Лариса приподняла бровь. — Думаешь, это я? Паранойя — опасная вещь, Леночка.
— Тогда зачем ты сказала «иначе сама виновата»? — Елена вцепилась пальцами в чашку с чаем. — Это ведь была угроза?
Лариса огляделась по сторонам, затем подалась вперёд, понизив голос:
— Слушай, я ничего не делала с твоим газом. Это просто совпадение. Ты сама могла забыть выключить.
— Я никогда не забываю такие вещи.
— Значит, Маша. Подростки такие рассеянные...
При упоминании дочери что-то надломилось внутри Елены. Она крепче сжала чашку, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
— Маша тут ни при чём.
Лариса раздражённо вздохнула:
— Какая разница? Главное, что ты приняла правильное решение. Откажись от наследства, и все эти... совпадения прекратятся.
— Совпадения? — Елена посмотрела сестре прямо в глаза. — Значит, если я передумаю, будут новые «совпадения»?
На мгновение лицо Ларисы застыло, затем она натянуто улыбнулась:
— Не доводи до беды, Лена. Газовые утечки бывают у всех, окна кто-то может забыть закрыть... Особенно когда живёшь на пятом этаже.
Скрип стула заставил обеих вздрогнуть. Рядом с их столиком стоял Артём — высокий, как отец, с тем же прямым взглядом. Елена не заметила, когда он вошёл и сколько услышал.
— Значит, это правда... — его голос был тихим, но в нём звучало такое разочарование, что Елена невольно поёжилась.
Лариса резко повернулась:
— Артём? Что ты здесь делаешь?
— Забыл папке документы отправить, думал заскочить к тебе в офис, — он смотрел на мать с каким-то новым выражением. — А ты, оказывается, занята. Угрожаешь тёте Лене.
— Не говори глупостей! — Лариса вскочила, попытавшись взять сына за руку. — Ты всё неправильно понял.
— Неправильно понял? — Артём отстранился. — «Газовые утечки бывают у всех»? «Окна кто-то может забыть закрыть»? Это что, твоё понимание семейных отношений?
Лариса бросила быстрый взгляд на Елену:
— Это ты его подговорила? Спланировала всё?
Елена медленно покачала головой.
— Я просто хотела получить доказательство твоих угроз, Лара. Не думала, что Артём...
Артём горько усмехнулся:
— Знаешь, мам, я всегда гордился тобой. Сильная, независимая, успешная... А теперь мне просто стыдно.
Он повернулся и направился к выходу. Лариса дёрнулась следом:
— Артём! Постой! Ты не понимаешь!
— Всё я понимаю, — он даже не обернулся. — Слишком хорошо понимаю.
Последствия
Кофейная ложка звякнула о фарфор. Лариса бездумно размешивала давно остывший чай, не решаясь поднять взгляд. Людей в кафе почти не осталось — разбежались по своим делам, семьям, домам. А ей некуда спешить. Домой? В пустую квартиру, где на прикроватной тумбочке фотография улыбающегося Артёма? Сын даже смотреть на неё не захотел.
Телефон мигнул новым сообщением: «У Кирилла. Не звони». Два предложения, обрубившие все связи.
«И ради чего?» — Лариса сжала виски ладонями. Три месяца воевала за отцовское наследство, а потеряла куда больше. Когда жадность сожрала её изнутри? Может, ещё в детстве, когда впервые шептала в подушку: «Почему ей достаётся больше внимания?»
Она расплатилась и вышла на улицу. Осенний ветер растрепал идеально уложенные волосы. Странно, но ей было всё равно.
Елена шла по набережной, глубоко вдыхая сырой воздух. На душе было муторно — не радость победы, а тяжесть неизбежного. Словно переступила черту, за которой уже ничего не исправить.
— Тётя Лена!
Она обернулась. Артём догнал её, тяжело дыша.
— Ты как? — спросил он, вглядываясь в её глаза.
— Жива, — слабо улыбнулась Елена. — А ты-то сам?
Артём передёрнул плечами:
— Как будто в другой реальности оказался. Мама... она не всегда такой была, да?
Они медленно пошли вдоль реки. Фонари уже зажглись, рисуя на воде дрожащие золотые дорожки.
— Не всегда, — кивнула Елена. — Она ведь старшая. Опекала меня, защищала. Знаешь, когда мне было семь, какой-то мальчишка отобрал у меня куклу, так Лара разбила ему нос.
— Что же случилось?
— Жизнь, — вздохнула Елена. — Наверное, я её разочаровала. Она всего добилась сама, а я... вечно за чью-то спину пряталась.
Артём остановился:
— Неправда. Растить ребёнка одной — это не слабость. Дед понимал.
Елена с нежностью посмотрела на племянника. Как он вырос.
— Что будешь делать с записью? — кивнул он на телефон в её руке.
— Припрячу. На всякий случай, — она помолчала. — Знаешь, я ведь не хочу воевать с твоей мамой. Просто хочу, чтобы нас с Машей оставили в покое.
— Я поговорю с ней, — твёрдо сказал Артём. — Когда остынет. И с адвокатом дедушкиным уже созвонился. Завещание практически невозможно оспорить.
Что-то тёплое разлилось у Елены в груди. Не радость, но облегчение — ей не придётся снова защищаться, доказывать. И Маша будет в безопасности.
— Пойдём, провожу тебя, — Артём мягко коснулся её локтя.
Возле подъезда они остановились.
— Знаешь, иногда нужно пройти через ад, чтобы понять, кто ты на самом деле, — сказала Елена.
— Глубокая мысль, — улыбнулся Артём.
— Позвони маме завтра, — неожиданно для себя попросила Елена. — Она любит тебя больше всего на свете. Даже если сама об этом забыла.
Поднявшись в квартиру, Елена первым делом распахнула окна. Не из страха — просто хотелось свежего воздуха. Позвонила Маше, убедилась, что у дочери всё хорошо. А потом долго стояла у окна, глядя на звёзды.
Внутри было тихо. Не счастье, нет. Просто мир с самой собой. И уверенность — всё будет хорошо. Не сразу, не завтра, но будет.
Она задёрнула шторы и впервые за много дней спокойно легла спать. Без страха, без тревоги. Просто уставшая женщина, выстоявшая в бурю.