В банке пахло сиренью. Странно, правда? Октябрь на дворе, а тут... Тьфу ты, с чего я вообще про запахи? Нервы, наверное.
Я потопталась у входа, пригладила волосы. Вечно эти пряди выбиваются из прически. Сергей говорит — подстригись короче, а я всё тяну.
— Ольга Петровна, здравствуйте! — окликнула меня Леночка из-за стойки. Славная девочка, дочку мою учила когда-то. — Что-то вы бледная сегодня.
— Да так, не выспалась, — соврала я. — Посмотришь, сколько у меня на счету осталось?
Леночка защёлкала клавишами. Я смотрела в окно — там бабка с внуком шли, мальчонка мороженое лизал. Я вот тоже на мороженое копила... Только на большое такое — на путевку к морю. Сколько раз Сергею говорила, мол, поехали? А он всё отнекивался. То крыша течёт, то машина барахлит...
— Ой, Ольга Петровна... — Леночка нахмурилась, поправила очки. — Тут какая-то ошибка, наверное.
— Какая ошибка?
— На счёте ноль. Совсем ноль.
Я так и села на стул рядом. Прямо плюхнулась, как мешок с картошкой.
— Как ноль? Там четыреста тысяч было.
— Три дня назад сняли, — Леночка крутила мышкой, словно надеясь найти пропавшие деньги. — Вот, видите? Сергей Иванович снял.
У меня внутри что-то оборвалось. Как струна у балалайки — та-а-ак, и тишина.
— Он имеет право снимать с моего счёта?
— Так счёт-то общий. Вы же сами его оформляли.
Домой я шла как во сне. Говорят, во сне бегаешь медленно-медленно, как в киселе. Вот и я так же. Ноги заплетаются, в голове туман.
Вот значит как, Серёжа. Вот, значит, как мы с тобой...
Около гаражей толпились мужики. И голос Сергея — громкий, довольный. Как петух по двору ходит — вот прям один в один.
Я завернула туда. Мужики притихли. А муженёк мой стоял, нацепив улыбку до ушей, и поглаживал... новую машину. Серебристую такую, блестящую.
— Оленька! — обрадовался он, будто и не ожидал меня здесь увидеть. — Смотри, какая красавица! Теперь на дачу с шиком! И в отпуск можно...
В отпуск, значит. На МОЮ мечту, значит. На МОИ деньги.
— Ты снял деньги с моего счёта, — не спросила — констатировала я.
— Да брось ты эти глупости, — он махнул рукой, как от мухи отмахивается. — Какие твои-мои! Всё наше, семейное! Зато... — и пошёл перечислять какие-то лошадиные силы, объёмы двигателя и прочую муть.
А я стояла и смотрела на него будто впервые. Вот этот лысеющий мужчина с пивным пузцом — тот самый Серёженька, за которым я когда-то, как ниточка за иголочкой? Который только что взял и спустил все мои сбережения — годы откладывания «на потом». На своё, кровное «потом».
Мужики вокруг испарились, почувствовав неладное. А я так и стояла столбом. В висках стучало, под ложечкой сосало.
— Серёжа, — сказала я тихо. — Ты понимаешь, что натворил?
— Да что ты завелась? — он всплеснул руками. — Вложение же отличное! Зато теперь...
Я развернулась и пошла прочь. Просто пошла. Хотелось разреветься, заорать, запустить в него чем-нибудь тяжёлым... Но сил не было.
Уже у двери подъезда обернулась — он так и стоял у гаража, растерянный. И машина рядом блестела на солнце, как надгробие. Памятник нашему браку.
И ударило вдруг — тридцать лет. Тридцать лет я верила, что он заботится о нас. А он... он просто распоряжался. Мной, моим трудом, моей жизнью.
Я поднялась по лестнице, держась за перила. Хотелось лечь, накрыться с головой одеялом и больше никогда не вставать.
Человек-невидимка
А знаете, что самое поганое? Что это ещё не конец. Ещё хуже — когда надежда теплится, а потом её снова, снова и снова давят, как муху газетой.
Я не спала всю ночь. Сергей пытался подойти, что-то объяснить, но я только отмахивалась. Он долго возился на кухне, громко вздыхал, а потом улёгся на диван в зале. В спальню не пошёл — и правильно сделал, вот честное слово.
Под утро я решила — надо идти в банк. Они должны что-то сделать. Ведь не может быть, чтобы человек просто пришёл и забрал чужие деньги? Я достала свои бумажки — договор, выписки. Когда открывала счёт, толком не читала. Подписывала там, где Сергей показывал. Он у нас по документам главный. А я так... хозяйство вести да щи варить.
Утром я оделась потеплее, хотя уже не холодно было. Трясло меня, колотило. На столе стояла чашка чая — Сергей заварил и записку оставил: «Оленька, давай поговорим». Я чай в раковину выплеснула, даже не попробовала. Чай он мне заваривает, видите ли!
До банка я пешком дошла. Решила автобус не ждать, так быстрее. По дороге репетировала, что скажу: «Муж снял мои деньги без разрешения. Это незаконно. Верните».
В банке была не Леночка, а какой-то молодой парень. На бейджике — «Константин». Глаза сонные, как у нашего кота Васьки.
— Здравствуйте, чем могу помочь?
Я сразу выложила:
— Муж снял все деньги с моего счёта. Без спроса. Я хочу их вернуть.
Парень нахмурился, поковырялся в компьютере.
— Давайте посмотрим... А, вот. Сергей Иванович, да? Он у вас созаёмщик по счёту.
— Что значит «созаёмщик»?
— Ну, у него такие же права на счёт, как у вас. Юридически он имел полное право снять деньги.
Я почувствовала, как коленки подгибаются.
— Но это мои деньги! Я их складывала! Годами!
— Понимаете, — он сочувственно склонил голову, — по закону общий счёт принадлежит обоим владельцам в равной степени. Каждый из них может...
Дальше я не слушала. В ушах зашумело, как будто я в ракушку морскую ухо засунула. Море, которого я так и не увидела.
— Значит, ничего нельзя сделать? — перебила я.
— Боюсь, что нет, — он развёл руками. — Разве что вы договоритесь с мужем.
На улице я присела на лавочку. В голове крутились мысли, одна безумнее другой. А что, если обратиться в полицию? А если к юристу? Говорят, сейчас на всё управу найти можно.
И тут же себя одёргивала — глупости какие. Сорок лет прожили, детей вырастили, а я на мужа заявление подавать буду? Соседи засмеют, дети не поймут.
Домой я вернулась как в тумане. Сергея не было — только записка на холодильнике: «Поехал оформлять страховку». На новую машину, конечно же. Я прошла в зал, включила телевизор, но не смотрела. Просто сидела и пялилась в экран.
Зазвонил телефон. Это была Катя, дочка.
— Мам, ты чего трубку не берёшь? — затараторила она. — Папа звонил, сказал, что вы поссорились.
— Не поссорились, — сказала я бесцветным голосом. — Он украл мои деньги.
— Что? — она даже задохнулась. — Какие деньги?
Я рассказала всё. Она слушала молча, только иногда вздыхала.
— Мам, — сказала она наконец, — а ты знаешь, что это не первый раз?
— В смысле?
— Ну... помнишь, ты копила на новый диван? А потом деньги пропали, и папа сказал, что на ремонт ушли? А когда ты хотела мне на свадьбу подарок сделать, а деньги внезапно понадобились на новую крышу гаража?
Я моргала, как сова на солнце. И правда ведь. Каждый раз одно и то же — только суммы помельче были. Я охала, расстраивалась, а потом смирялась. Думала — надо же, хозяйство, мужчина лучше знает.
— Ты никогда не имела права голоса в финансах, мам, — вздохнула Катя. — Папа всегда решал за тебя. Просто раньше суммы были меньше, вот ты и не замечала. А теперь он слишком далеко зашёл.
Я сидела, обхватив плечи руками, будто замёрзла.
— Мам, ты меня слышишь? — встревожилась Катя.
— Да, доченька. Слышу. Спасибо, что сказала.
— Хочешь, я приеду?
— Нет-нет, не надо. Я... я сама разберусь.
Мы поговорили ещё немного, потом я повесила трубку. И заплакала — в первый раз за эти два дня. Всхлипывала, размазывая слёзы по щекам, словно девчонка. Было обидно до жути и стыдно. Стыдно, что не видела очевидного. Что была такой... безвольной, безропотной. Человеком-невидимкой.
Когда вернулся Сергей, я уже не плакала. Сидела на кухне, пила чай — свежезаваренный, не его.
— Оленька, — начал он с порога, — ну хватит дуться! Давай как взрослые люди поговорим.
Он сел напротив, потянулся к моей руке. Я отдёрнула ладонь.
— Правда, что ты всегда так делал? — спросила я.
— Как — так?
— Забирал мои деньги. На свои нужды.
— Да какие твои-мои! — он хлопнул по столу. — Нашла время счёты сводить! Столько лет вместе, а ты всё...
— Отвечай на вопрос, Сергей.
Он осёкся. Я редко говорила таким тоном. Да что там — никогда не говорила.
— Ну да, бывало, — нехотя признался он. — А что такого? Я же для семьи старался. Не на баб и выпивку тратил.
— И поэтому решил, что можешь просто взять все мои сбережения? Все до копейки?
— Да сколько можно! — взорвался он. — Нужна была машина, я её купил! Что теперь, карточный долг отдавать?
Я смотрела на него и думала — вот он, человек, с которым я прожила почти всю жизнь. И он даже не понимает, что сделал что-то не так.
— Ты не отдаёшь себе отчёта, — сказала я тихо. — Дело не в деньгах. Дело в уважении. Ты меня не уважаешь.
Он фыркнул, махнул рукой.
— Женская логика! Всё с ног на голову перевернула!
Я встала. Ноги не дрожали — это хорошо. Голос тоже был твёрдым:
— Завтра я иду в автосалон. Посмотрю, можно ли вернуть машину.
Мне не нужен брак, в котором меня не слышат
Знаете, что удивительно? Когда я туда шла, ноги дрожали. А вот внутри — спокойствие такое... ледяное. Будто что-то внутри перещёлкнуло. Как счётчик электрический. Щёлк — и новая цифра.
Автосалон оказался огромным, со стеклянными стенами и зеркальным полом. Я шла между рядами сияющих машин и чувствовала себя не в своей тарелке. Туфли мои — старенькие, разношенные — цокали слишком громко. Сумка потёртая. А вокруг всё такое... дорогое.
Два раза меня спрашивали, чем помочь, но я всё отнекивалась. Искала глазами «нашу» машину. И зачем-то ценники разглядывала. Четыреста пятьдесят тысяч. Пятьсот. Шестьсот. Господи боже! Да это ж сколько можно на них накопить...
— Вам подсказать что-нибудь? — подлетел молодой парнишка в строгом костюме. — Хотите присмотреть автомобиль?
— Нет. То есть... да. Я хочу узнать, можно ли вернуть машину.
Я рассказала, какую модель купил Сергей. Мальчишка вскинул брови.
— Да, «Ниссан Х-Трейл». Отличный выбор! — и он принялся тараторить про какие-то там характеристики.
— Молодой человек, — перебила я, — скажите, можно её вернуть? Ну, если она совсем новая?
Он замялся.
— Теоретически да, в течение двух недель. Но есть ряд условий. Пробег не должен превышать, документы должны...
— А деньги? — я перебила, потому что все эти условия в одно ухо влетали, в другое вылетали. — Деньги вернут?
— Не полностью. Будет удержана комиссия за оформление, страховку, регистрацию. Процентов пятнадцать, наверное.
Я быстро подсчитала. Шестьдесят тысяч коту под хвост! Но всё лучше, чем четыреста.
— Мне нужно поговорить с менеджером, — сказала я решительно. — И посмотреть документы на возврат.
Не буду вдаваться, как час проторчала в кабинете, как заполняла бумаги, как звонили Сергею (он, кстати, трубку не брал). В итоге я ушла с чётким планом в голове и бумажкой, где было расписано, что и как делать.
Домой добиралась не спеша. Зашла в магазин, купила продуктов — машинально, как обычно. Потом вспомнила, что муж любит печёночный паштет, и поставила обратно на полку. Пусть сам покупает, раз такой самостоятельный.
Сергей обнаружился в гараже. Натирал свою «красавицу» тряпочкой. Я встала в дверях, прислонилась к косяку.
— Ну что, налюбовался?
Он вздрогнул.
— Ты чего подкрадываешься? — буркнул, но тряпку отложил.
— Была в автосалоне, — сказала я. — Машину можно вернуть. Потеряем тысяч шестьдесят, но это лучше, чем ничего.
Сергей уставился на меня как на привидение.
— Чего?
— Машину, говорю, верни. А деньги мне отдашь.
— С ума сошла? — он аж задохнулся от возмущения. — Никуда я её не поведу!
— Тогда я сама отвезу.
— Хрена с два! — он сжал кулаки. — Это моя машина!
— Нет, Серёжа, — я покачала головой. — Это твой выбор. Либо я, либо машина.
Он открыл рот. Закрыл. Потом хрипло рассмеялся.
— Да ладно, Оль. Чего ты... это... совсем уж...
— Ты либо исправляешь это, либо я ухожу, — я говорила тихо, но твёрдо. Без слёз и упрёков, как-то... по-деловому. — Мне не нужен брак, в котором меня не слышат.
— Ну ты даёшь, — он нервно хохотнул. — Сколько лет вместе, а ты из-за какой-то железки...
— Не из-за железки, — перебила я. — Из-за тебя. Из-за твоего отношения. Ты забрал мои деньги без спроса. Ты растоптал мою мечту. Ты считаешь, что я не имею права распоряжаться тем, что заработала. Вот из-за этого всего.
Сергей вдруг осунулся. Будто воздух из него выпустили, как из шарика.
— Ты серьёзно? — спросил он почти шёпотом. — В смысле... про уйти?
— Абсолютно.
— Но... но куда ты пойдёшь? К Катьке? У них там маленькая квартира, ребёнок...
— Не твоя забота. Я взрослая женщина, сама решу.
Мы стояли друг напротив друга, как чужие. Между нами громадой возвышалась эта чёртова машина — металлическая, холодная, блестящая. Я впервые заметила, какие у неё... хищные какие-то формы. Будто акула.
— Дай мне подумать, — выдавил Сергей. — Хотя бы до завтра.
— Хорошо. До завтра.
Я развернулась и пошла к дому, чувствуя спиной его взгляд.
В квартире было тихо и душно. Я распахнула окна, подумав вдруг — а ведь в нашем доме давно не пахнет счастьем. Так, варево какое-то застоявшееся. Пыль, подгоревшая каша, кошачий лоток... Разве об этом я мечтала?
Сергей пришёл поздно. Сказал, что был у Петровича — советовался. Я кивнула, но не спросила, о чём. И так понятно.
Ночью я лежала без сна, прислушиваясь к его дыханию с дивана. И думала, думала... Столько лет вместе. Внуки, огород, общие воспоминания. А теперь всё рушится, как песочный замок под волной, из-за... из-за чего?
Нет, не из-за денег. И не из-за машины. Из-за неуважения. Из-за того, что я для него — не человек. Приложение какое-то. Кухарка, прачка, нянька. А настоящие решения принимает он.
Ну уж нет. Или я стану полноценным партнёром, или лучше одной. В конце концов, я теперь на пенсии. В год на море копила — так может и на отдельную квартиру накопить смогу? Соседка Нина Григорьевна вот одна живёт и не тужит. Тоже муж был... с характером.
Перед рассветом я всё же задремала. И снилось мне море — синее-синее, тёплое. Я плыву, а волны подхватывают, несут. И так легко, так свободно...
Проснулась от щелчка двери. Сергей ушёл — видимо, в гараж. И правильно. Пусть думает. Пусть выбирает.
Никогда в жизни я не ставила ему ультиматумов. Даже когда родилась Катька, и он неделями пропадал с друзьями на рыбалке, оставляя меня с орущим грудным ребёнком. Даже когда пошли разговоры про секретаршу на его работе. Даже когда он проиграл часть отпускных на скачках.
Я всегда прощала. Всегда понимала. Всегда принимала.
Но сейчас — нет. Я не могу, не хочу прощать то, что меня не уважают, считают приложением к быту, чьё мнение ничего не стоит.
И если это конец... что ж, значит, так тому и быть.
Выбор сделан
Сергей с утра сидел в машине. Я видела в окно — вцепился в руль, смотрит в никуда. Не заводит, не включает радио. Просто сидит.
А я занималась домашними делами, хотя внутри всё переворачивалось. Новое что-то выросло. Стержень, наверное.
Позвонила Катька: "Мам, как вы там?" Успокоила её, что всё решится. Хотя сама не знала — как.
В обед что-то загрохотало в гараже. Потом ещё. Я не стала смотреть — пусть думает.
К трём машины в гараже не оказалось. Сердце ёкнуло. Уехал? Совсем? Заметалась по квартире как ненормальная. Звонила — не берёт трубку, зараза.
Около шести услышала — подъехал. Прильнула к окну. Стоит у машины, какой-то взъерошенный. Достал бумаги из бардачка, побрёл к подъезду.
Я отскочила от окна. Сердце колотится. Щёлкнул замок.
— Садись, — кивнул Сергей на кухню. — Разговор есть.
Положил на стол бумаги.
— Вот, договор на возврат. Подписал уже. Деньги через неделю вернутся.
Я уставилась на листы, не веря глазам. Он согласился?
— Ты... правда?
— Ага, — невесело хмыкнул. — Ты ж сказала — либо машина, либо ты. Я выбрал тебя.
Какой-то потерянный сидит. Не похож на себя.
— Я к Мишке ездил, — вдруг признался. — К сыну от первого брака, помнишь? Спросил, правильно ли поступил.
— И что он сказал?
— Что я идиот. — Серёжа потёр подбородок. — И что если он со своей женой так поступит, то все пальцы себе откусит потом. В общем... я не прав был. И с деньгами, и вообще.
Я молчала. Сорок лет вместе, а такого не бывало — чтоб признавал неправоту.
— Я хочу, чтоб мы всё по-новому начали, — сказал он, глядя в стол. — С финансами. Ты можешь сама вести бюджет. А крупные траты — только с твоего согласия.
У меня брови поползли вверх.
— Серьёзно?
— Ага. Просто я подумал — столько лет вместе, а я ни разу не спросил, чего ты хочешь. А ты на море хотела... — он зачесал волосы назад привычным жестом. — Давай будем как равные партнёры?
Я молчала, не зная, верить или нет. Может, спектакль разыгрывает?
— А когда деньги вернутся, — проговорил он, — можем путёвку купить. В Турцию. С "всё включено". С шампанским.
У меня защипало в глазах. Вот ведь... старый пень! Неужто и правда задумался?
— Ладно, — кивнула я. — Попробуем по-новому. Но учти, Серёжа — ещё раз так выкинешь, и всё. Я не шучу. Либо мы равные, либо я ухожу.
— Понял, — сказал он серьёзно. — Не сомневайся.
Я встала, подошла, провела рукой по его волосам. Седой совсем.
— Ты правда выбрал меня, а не машину?
— Ты что... — он поднял глаза, и в них блеснуло что-то влажное, — разве железка тебя заменит? Я просто... дурак. Вот и всё.
Я обняла его за плечи. Он уткнулся мне в фартук — как мальчишка. Бормотал что-то про "прости" и "никогда больше".
А я смотрела в окно, где опустел гараж. И думала — к лучшему, наверное. Без этой встряски так бы и жили, как чужие. Он бы командовал, я бы слушалась.
Теперь я точно знаю — на море мы поедем. И счёт я открою свой. И никто — слышите? — никто не отберёт у меня право решать свою судьбу.
— Оль, а ты правда бы ушла? — спросил Сергей.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Правда.
— Ты права, — сказал он тихо.
И эти три слова согрели меня сильнее, чем любые извинения. Он услышал меня. Впервые за сорок лет.
Солнце садилось за окном. И впереди был новый день. В новой жизни.