В голове Марии царил хаос. Обрывки воспоминаний, словно осколки разбитого зеркала, мелькали перед глазами. Она помнила, громкий крик, удар, а затем – темноту. Что произошло? Кто ее так изувечил? Страх сковал ее, парализовав волю. Внезапно в памяти всплыло яростное лицо мужчины, крик, боль… и темнота. Дыхание участилось, сердце бешено заколотилось в груди. Она вспомнила, это был Сашка. За окном послышался вой сирены. Старушка встрепенулась.
— Вот и скорая — проговорила она, облегченно вздохнув, — сейчас тебя осмотрят, помогут. Все будет хорошо, милая.
Потом была дорога до больничного покоя, она то теряла сознание, то приходила в себя. Снова очнулась, когда уже лежала на больничной койке. Открыла глаза, над нею был белый потолок и голая лампочка.
— Очухалась, — услышала она голос сбоку и повернула в ту сторону голову.
На кровати сидела женщина в домашнем халате. Наверное тоже пациентка больницы. Её взгляд был сочувствующим.
— Как себя чувствуешь? — спросила она.
Мария попыталась ответить, но горло пересохло, и вырвался лишь слабый хрип. Женщина тут же поднесла к ее губам стакан с водой.
— Пейте, только медленно, — посоветовала она.
Мария сделала несколько глотков, и сухость немного отступила. — Что случилось? — прошептала она.
— Не знаю, — ответила женщина, — говорят тебя избитую соседка в квартире нашла. Операцию тебе сделали, врач придёт и всё объяснит.
Мария закрыла глаза, и перед ней снова возникло лицо Сашки, искаженное яростью. “Ведь он мог меня убить, — пронеслось в голове, — за что он так со мной?”
Женщина продолжала говорить что-то успокаивающее, но Мария ее уже не слышала. Она проваливалась в бездну отчаяния и страха. Когда начался утренний обход, врач, немолодой уже мужчина, подошёл к кровати Марии и произнёс.
— Вы милочка, в рубашке родились. У вас селезёнка была повреждена, пришлось её удалить. Если бы ваша соседка не обнаружила вас, и не вызвала скорую, конец мог быть печальным.
Он осмотрел Марию, дал какие-то распоряжения медсестре, а уходя добавил.
— К вам сегодня из милиции придут, так что расскажите всё что знаете и помните. Такие вещи безнаказанными оставлять нельзя.
После обеда, в палату вошел милиционер в форме. Его взгляд был внимательным и серьезным.
— Мария, мне нужно задать вам несколько вопросов, вы можете говорить? — произнёс он.
Мария кивнула.
— Вы знаете, кто это с вами сделал?
Ей хотелось всё рассказать милиционеру, чтобы Сашку поймали и наказали, и в какой-то момент она уже была готова это сделать, а потом испугалась. Испугалась того что Чеботарёв найдёт её раньше чем его арестуют, и довершит то что не сделал до этого, поэтому она ответила.
— Нет, не знаю.
— А как вы оказались в этой квартире?
— Мы снимали её с моим, — она хотела было сказать мужем, но осеклась и проговорила, — с моим знакомым, это квартира его приятеля.
— Как звали знакомого?
— Александр Чеботарёв.
— Так может это он вас избил?
Мария испуганно замотала головой
— Нет, нет, это не он, его дома не было.
Милиционер нахмурился. Он явно не поверил Марии, но давить не стал.
— Хорошо, — сказал он, — если вспомните что-нибудь, позвоните. Вот мой номер телефона.
Он написал в блокноте цифры телефона, вырвал листок и протянул его Марии. Потом попрощался и ушёл. Она знала, что поступает неправильно, что покрывает преступника. Но страх был сильнее. Страх сковал ее волю, лишил способности мыслить правильно.
Дни в больнице тянулись медленно. Мария лежала и думала, что ей делать дальше. Возвращаться к Сашке она не хотела, но и идти ей было некуда. Однажды вечером к ней пришла старушка соседка, которая вызвала скорую. Она принесла ей фрукты. Мария поблагодарила за это добрую женщину.
— Ну как ты, поправляешься? — спросила соседка.
— Да так, понемногу, — произнесла Мария бесцветным голосом.
— Ну вот и хорошо, меня кстати, Лизаветой Семёновной зовут.
— А меня Марией.
— Вот и познакомились. Ты так и не вспомнила, кто тебя побил?
— Нет, не вспомнила.
— Наверно, кто-то из Генкиных дружков. Квартира эта нехорошая, там раньше всегда гулянки да драки были, пока хозяина Генку, за решётку не отправили. Какое-то время тихо было, мы даже обрадовались. А потом опять всё снова началось. Ты то, как там очутилась?
— Знакомый мой, эту квартиру снимал, работать сюда приехали.
— Работать, говоришь? Ну-ну, всякое бывает, — кивнула головой Лизавета Семёновна, и поправила платок, — а ты сама откуда будешь?
Мария немного помедлила, а затем ответила
— Издалека я, из деревни. Приехала сюда, думала, жизнь лучше будет.
Лизавета Семёновна вздохнула, — эх, деревня… Я и сама когда-то оттуда. Да только город затягивает как болото. А хорошего здесь мало, одна суета.
Она помолчала, глядя на Марию с сочувствием.
— Ты это, не горюй. Молодая ещё, всё наладится. Главное, не отчаивайся и держись подальше от таких “знакомых”.
— Вы меня к себе на квартиру не возьмёте? — вдруг осмелилась и попросила Маша старушку, — не хочу я в эту квартиру возвращаться, а идти мне больше некуда. Я платить буду, деньги у меня есть, не сомневайтесь.
Лизавета Семёновна удивлённо вскинула брови, в её глазах промелькнуло что-то вроде жалости и понимания.
— Эх, Маша, Маша, жизнь-то тебя помотала. Ладно, что ж, приходи, поживёшь пока у меня. Одна я, пенсия маленькая, так что лишняя копейка не помешает.
Мария почувствовала, как ком подкатил к горлу. Она не ожидала что старушка согласится приютить её. Слёзы благодарности навернулись на глаза.
— Спасибо вам огромное, Лизавета Семёновна! Я не знаю, что бы я без вас делала. Я буду вам помогать по дому, чем смогу.
— Да что ты, не стоит благодарности. Помощь всегда нужна, а вдвоём веселее будет. Как выпишут, собирай вещички, да приходи.
Мария облегченно вздохнула. Теперь главное выйти из больницы, забрать деньги, что были припрятаны в подсобке магазина, дождаться письма от Клавдии, а там решить, как поступать дальше. Оставаться в городе, или ехать домой. А главное, не попадаться на глаза Сашке, хоть сделать это будет трудно, но нужно постараться.
В палате стало тихо. Мария смотрела в окно, на унылый мартовский пейзаж, но видела уже не его, а проблески надежды, зародившиеся в её душе. Лизавета Семёновна, словно ангел-хранитель, возникла в самый отчаянный момент, предложив кров и поддержку.
Выписавшись Мария, несколько дней как мышь сидела в квартире Лизаветы Семёновны, всё выжидала не появится ли Сашка. Но тот не приходил в квартиру своего приятеля, пропал, словно в воду канул. Наконец она решилась. Открыла ключом, что остался у неё, дверь квартиры, быстро Собрала свои вещи, и перенесла на новое место. Деньги тоже оказались там, где она их хранила всё это время. Квартира Лизаветы Семёновны была маленькой, но уютной. Старенькая мебель, вышитые салфетки на столе, герань на окнах – всё дышало теплом и умиротворением. Мария сразу почувствовала себя здесь спокойнее, отбыв положенное время на больничном, снова вышла на работу. Вечерами помогала Лизавете Семёновне с уборкой, готовила еду, иногда они гуляли в скверике недалеко от дома. Они много разговаривали, и Мария чувствовала, как постепенно оттаивает её душа. Чеботарёв за это время так и не объявился, и она была очень этому рада. Огорчало одно, подруга так ей ничего и не ответила. Она ходила на почту, спрашивала нет ли ей чего, но всё было напрасно. Как-то вечером вернувшись снова ни с чем, она села в уголок дивана и расплакалась.
— Маш, что случилось, может болит что? — услужливо спросила Лизавета.
И Мария не заметила, как рассказала этой доброй женщине всю свою жизнь. Рассказала всё, без утайки. И как обманула мужа, и как потом уехала сюда с любовником, и что в конце из всего этого получилось.
— Ох девка, — вздохнула Лизавета Семёновна, — накуролесила ты в жизнь, столько, что на десятерых хватило бы. Ну да безгрешных людей не бывает, все мы хороши. Я так тебе скажу. Нечего тебе тут выжидать. Собирайся, и домой поезжай. Плохо или хорошо, но дом есть дом. Там как говорится и стены помогают. Муж если любил, то простит, ну а если не простит, с дочкой будешь жить. Разве это дело, что ты её на любовника променяла. Так что собирайся, и поезжай, хватит с тебя городских приключений.
И Маша поняла, что старушка была права.