В тот вечер Анна Сергеевна возвращалась домой позже обычного. Февральская метель швыряла в лицо колючий снег, а порывистый ветер то и дело норовил вырвать из рук потрёпанный зонт. Поднимаясь по лестнице родной пятиэтажки, женщина думала лишь об одном — поскорее оказаться в тепле своей уютной квартиры, где они с мужем прожили больше тридцати лет.
Странное предчувствие кольнуло сердце, когда она увидела свет в окнах. Обычно в это время Павел ещё на работе, а их единственный сын Денис давно жил отдельно. Руки дрожали, пока она искала ключи в сумке.
В прихожей горел свет. На полу валялись грязные ботинки сына, а в воздухе висел тяжёлый запах сигарет. Анна поморщилась — курить в квартире было категорически запрещено.
— Дениска? — позвала она, снимая заснеженное пальто.
Из кухни донеслись приглушённые голоса. Там она застала необычную картину: за столом сидели муж и сын. Павел, обхватив голову руками, смотрел в одну точку, а Денис нервно крутил в пальцах зажигалку.
— Что случилось? — тревога сжала горло. — Почему вы оба дома в такое время?
Денис поднял на мать покрасневшие глаза. В свои тридцать два он выглядел измученным и постаревшим.
— Мам, присядь, — хрипло произнёс он. — Нам нужно поговорить.
Анна опустилась на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. Что-то непоправимое висело в воздухе, что-то страшное готово было обрушиться.
— Квартира давно не наша, — виновато сказал сын после долгой паузы. — Я проиграл её в карты.
Время словно остановилось. В ушах зазвенело, комната поплыла перед глазами.
— Как... что значит проиграл? — голос Анны дрожал. — Это же наша квартира, ты не мог...
— Мог, — глухо отозвался Денис. — Три месяца назад. Я думал отыграться, но только глубже влез в долги.
Павел наконец поднял голову:
— Он подделал документы. Использовал доверенность, которую мы дали ему для решения вопросов с ЖКХ.
Анна почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Комната закружилась, словно карусель.
— Сколько? — только и смогла выдавить она. — Сколько ты должен?
— Четыре миллиона, — Денис опустил глаза. — У меня есть неделя, чтобы вернуть деньги, иначе...
— Иначе что? — Анна вцепилась в край стола побелевшими пальцами.
— Иначе нас выселят. И это в лучшем случае, — Павел устало потёр виски. — Эти люди... они не из тех, кто ведёт цивилизованные переговоры.
Тишина повисла в кухне, нарушаемая только тиканьем старых часов на стене. Тех самых, что Анна с Павлом купили, когда только въехали в эту квартиру. Здесь родился Денис, здесь прошла вся их жизнь. И теперь...
— Как ты мог? — голос Анны сорвался. — Мы же доверяли тебе! Ты же знал, что эта квартира — всё, что у нас есть!
— Я не хотел, — Денис съёжился на стуле. — Просто в тот вечер карта шла, я был уверен, что отыграюсь...
— Карта шла? — Анна резко встала. — Ты поставил на кон нашу жизнь, потому что «карта шла»?
Она металась по кухне, как птица в клетке. Мысли путались. Четыре миллиона... Откуда взять такие деньги за неделю? Их общие с Павлом сбережения едва дотягивали до полумиллиона.
— А твоя жена знает? — вдруг спросила Анна, остановившись перед сыном.
Денис покачал головой:
— Лена ничего не знает. Я боюсь ей говорить. Она беременна, ей нельзя волноваться.
— Господи, — простонала Анна, опускаясь обратно на стул. — И что нам теперь делать?
— Я могу продать машину, — неуверенно предложил Павел. — Это даст ещё тысяч семьсот...
— И что потом? На чём ты будешь ездить на работу? — Анна покачала головой. — Нет, нужно что-то другое...
— Может, взять кредит? — предложил Денис.
— На кого? — горько усмехнулась Анна. — У тебя уже три непогашенных кредита, у нас с отцом пенсия на носу. Кто нам даст такую сумму?
За окном завывала метель, словно оплакивая их беду. Анна смотрела на падающий снег и чувствовала, как рушится вся её жизнь. Тридцать лет в этой квартире, каждый угол обжит, каждая вещь хранит воспоминания...
— Есть ещё вариант, — тихо сказал Павел после долгого молчания. — Помнишь Михаила Степановича, моего начальника? Он давно хотел купить нашу квартиру для дочери. Предлагал хорошие деньги.
— Чтобы мы сами продали то, что у нас отберут через неделю? — горько усмехнулась Анна. — И куда потом?
— К Лене с Денисом переедем, — неуверенно предложил Павел. — Временно, пока что-нибудь не подыщем...
— Нет! — Денис резко встал. — Вы не можете к нам. Лена не должна узнать! И потом... у нас однушка, куда там ещё вы...
Анна смотрела на сына, и ей казалось, что она видит его впервые. Где тот улыбчивый мальчишка, которого они с Павлом растили, отказывая себе во всём? Перед ней сидел чужой человек, думающий только о себе.
— А ты подумал, куда денемся мы? — тихо спросила она. — Мне пятьдесят семь, твоему отцу шестьдесят два. Где нам жить?
Денис молчал, опустив голову. В кухне повисла тяжёлая тишина.
Звонок в дверь заставил всех вздрогнуть. На часах было почти десять вечера.
— Это они, — побледнел Денис. — Сказали, что зайдут обсудить сроки...
Павел поднялся:
— Я открою.
— Нет! — Анна схватила мужа за руку. — Не открывай! Может, уйдут...
Звонок повторился, настойчивее. Потом ещё раз. И ещё.
— Денис Палыч, мы знаем, что вы дома, — раздался низкий голос из-за двери. — Открывайте по-хорошему.
Денис трясущимися руками достал сигарету:
— Надо открыть. Хуже будет...
В прихожую вошли двое: высокий худощавый мужчина в дорогом пальто и коренастый крепыш в кожаной куртке. От их присутствия маленькая прихожая словно сжалась.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался худощавый, стряхивая снег с ботинок. — Я Игорь Владимирович, мы с Денисом Павловичем имеем некоторые дела. А это Семён, — кивнул он на спутника.
Анна машинально отметила, как странно звучит официальное обращение к сыну от этого лощёного человека. Было в этой показной вежливости что-то угрожающее.
— Пройдёмте на кухню, — пробормотал Денис. — Мам, может, чаю?
— Не стоит беспокоиться, — Игорь Владимирович улыбнулся, показав идеально ровные зубы. — Мы ненадолго. Просто хотели убедиться, что все помнят о наших договорённостях.
Они снова расселись за кухонным столом. Семён остался стоять у двери, скрестив руки на груди.
— Значит так, — начал Игорь Владимирович, постукивая пальцами по столу. — Срок истекает через неделю. Либо четыре миллиона, либо освобождаете квартиру. И давайте без глупостей — документы уже оформлены, всё по закону.
— По какому закону? — не выдержала Анна. — Вы же воспользовались доверенностью...
— Мама! — одёрнул её Денис.
— Ваш сын — взрослый человек, — холодно заметил Игорь Владимирович. — Он сам принимал решения. А теперь пришло время отвечать за них.
Павел, до этого молчавший, вдруг подался вперёд:
— А если мы продадим квартиру? Сами? У меня есть покупатель...
— Через неделю она уже будет не ваша, — пожал плечами гость. — Зачем усложнять? Просто соберите вещи и съезжайте.
— Куда съезжать? — голос Анны дрожал. — У нас больше ничего нет!
— Это не наши проблемы, — Игорь Владимирович встал. — Неделя, Денис Павлович. Время пошло.
Они ушли так же внезапно, как появились. Только запах дорогого одеколона ещё витал в воздухе, да на полу темнели следы от мокрых ботинок.
Ночь прошла без сна. Анна лежала, глядя в потолок, и думала о том, как одно неверное решение может разрушить всю жизнь. Рядом ворочался Павел, она знала — он тоже не спит.
Денис ушёл домой сразу после визита непрошеных гостей, пообещав «что-нибудь придумать». Но что он мог придумать? За тридцать два года он так и не научился решать проблемы. Умел только создавать их.
Утром позвонила Лена — голос взволнованный, встревоженный:
— Мама, что с Денисом? Пришёл вчера поздно, всю ночь курил на балконе, а сегодня уехал ни свет ни заря...
— Всё нормально, доченька, — соврала Анна, с трудом сдерживая слёзы. — Просто проблемы на работе.
После звонка она долго сидела на кухне, механически помешивая остывший чай. Как рассказать невестке, что они все скоро окажутся на улице? Как объяснить, что её муж, отец её будущего ребёнка, променял их благополучие на карточный стол?
— Я поговорю с Михал Степанычем, — Павел появился на кухне уже одетый. — Может, согласится купить срочно и по нормальной цене.
— А толку? — Анна горько усмехнулась. — Эти... они же сказали — квартира уже не наша.
— Должен быть выход, — упрямо покачал головой муж. — Всегда есть выход.
К вечеру он вернулся потерянный, с пустыми глазами:
— Михал Степаныч в отпуске. Будет через две недели...
Они снова сидели на кухне, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла заплаканная Лена.
— Я всё знаю, — выпалила она с порога. — Денис признался. Господи, как же так...
Анна молча обняла невестку, чувствуя, как та дрожит всем телом.
— У меня есть кое-какие украшения, — прошептала Лена. — И материнский капитал скоро получим... Может, этого хватит?
— Нет, милая, — Анна покачала головой. — Это ваши деньги, для малыша. И потом... этого всё равно не хватит.
Следующие дни превратились в какой-то безумный калейдоскоп. Денис метался между знакомыми, пытаясь занять денег. Павел обзванивал всех, кого знал, продавал машину за бесценок. Анна собирала документы на кредит, хотя понимала — бесполезно. Лена сидела с ними до поздней ночи, помогая разбирать вещи, решая, что можно продать, а что придётся выбросить.
До истечения срока оставалось три дня, когда случилось неожиданное. Позвонила старшая сестра Анны, Маргарита, жившая в Саратове:
— Сестрёнка, я всё продала! Дачу, гараж, даже бабушкины серьги! Два миллиона наскребла!
Анна расплакалась прямо у телефона. Два миллиона — это половина суммы. Может быть, теперь эти люди согласятся подождать с остальным?
Игорь Владимирович приехал один, без своего молчаливого спутника. Выслушал предложение, постукивая пальцами по столу:
— Половину сейчас, остальное через месяц? — задумчиво протянул он. — А гарантии?
— Я напишу долговую расписку, — вступил Павел. — Под проценты, какие скажете.
— Можно и так, — кивнул гость. — Только условия будут жёсткие. И без всяких полиций и судов, договорились?
Вечером они сидели всей семьёй, обсуждая новый поворот событий. Денис впервые за эти дни немного оживился:
— Я устроился на вторую работу. Будем вместе гасить долг, я всё отработаю...
— Лишь бы они согласились подождать, — вздохнула Анна. — Господи, Рита... Продала всё, что имела...
— У тебя хорошая сестра, — тихо сказала Лена. — Знаете, я тут подумала... Может, нам съехаться? Снимем большую квартиру на всех, так и дешевле выйдет, и помогать друг другу сможем...
Анна посмотрела на невестку другими глазами. Эта хрупкая девочка, которую они поначалу считали избалованной маменькиной дочкой, оказалась сильнее их всех.
Утром следующего дня раздался звонок. Игорь Владимирович сообщил, что готов встретиться и обсудить условия рассрочки. Денис уехал на встречу, обещав позвонить сразу же, как всё решится.
Прошло два часа. Потом три. Телефон молчал. Когда за окном стемнело, в дверь позвонили. На пороге стоял бледный как смерть Денис:
— Они не согласились, — выдохнул он. — Сказали — либо вся сумма сразу, либо выметайтесь...
Тишина, повисшая в прихожей, казалась осязаемой. Лена всхлипнула и выбежала в ванную — её снова тошнило. Павел молча ушёл на балкон курить. А Анна... Анна вдруг почувствовала странное спокойствие. Словно что-то оборвалось внутри, и теперь было уже всё равно.
— Собирайте вещи, — сказала она твёрдо. — Раз другого выхода нет — будем съезжать. Но сначала... — она повернулась к сыну, — ты пойдёшь и во всём признаешься полиции. Хватит прятаться.
— Но они же предупреждали... — начал Денис.
— А что нам терять? — перебила Анна. — Квартиру мы всё равно потеряли. Зато, может быть, спасём других от таких же... игроков.
Заявление в полицию они подали на следующий день. Дежурный следователь, молодой парень с усталыми глазами, долго листал документы:
— Значит, говорите, доверенность использовали? А у вас есть доказательства, что подпись поддельная?
— Какие доказательства? — взорвался Павел. — Мы же объясняем: доверенность была настоящая, но для других целей!
— Понимаете, — следователь устало потёр переносицу, — если доверенность настоящая, а ваш сын сам подписал документы... Это гражданско-правовые отношения. Вам в суд надо.
— А то, что они угрожают? Что выселить хотят?
— Пока никто никого не выселял. Есть угрозы — пишите отдельное заявление. Будем разбираться.
Они вышли из отделения в промозглый февральский вечер. Снег с дождём залеплял глаза.
— И что теперь? — спросила Анна, кутаясь в шарф.
— Теперь они нас точно убьют, — мрачно констатировал Денис.
Звонок раздался ближе к полуночи. Игорь Владимирович был краток:
— Значит, решили связаться с полицией? Ну-ну. Завтра в девять утра чтобы духу вашего в квартире не было. И вещи можете не собирать — всё конфискуем в счёт долга.
Спать никто не лёг. Всю ночь паковали самое необходимое: документы, тёплые вещи, кое-какую посуду. Лена принесла раскладушку и старый матрас:
— Поживёте пока у нас. Тесно будет, но ничего...
К восьми утра приехала газель — перевезти хотя бы часть вещей на съёмный склад. Денис метался между квартирами, помогая грузчикам. В девять, как и было велено, они закрыли дверь своего дома в последний раз.
Анна шла по заснеженному двору, механически переставляя ноги. Тридцать лет жизни остались за спиной. Детская площадка, где когда-то играл маленький Дениска. Скамейка, на которой они с Павлом сидели тёплыми вечерами. Старая яблоня под окном...
— Анна Сергеевна! — окликнул её знакомый голос.
У подъезда стояла соседка с пятого этажа, Нина Петровна:
— Вы что, уезжаете?
— Да, Ниночка. Съезжаем.
— А что случилось-то?
Анна только рукой махнула — какая теперь разница?
Вечером в крошечной квартире Дениса и Лены было не протолкнуться. Раскладушку поставили в единственной комнате, матрас бросили на кухне. Сидели молча, боясь взглянуть друг другу в глаза.
Звонок в дверь заставил всех вздрогнуть. На пороге стоял участковый:
— Простите за поздний визит. К вам тут соседи обратились, с бывшего адреса...
Оказалось, бдительная Нина Петровна не только подняла на уши весь дом, но и организовала соседей написать коллективное заявление. Они видели, как незнакомые люди вывозили вещи из квартиры, слышали угрозы, а главное — многие знали семью не один десяток лет.
— У нас уже есть информация об этой группировке, — объяснял участковый. — Они давно промышляют карточными долгами, потом отжимают квартиры через доверенности. Вы не первые.
События завертелись как в калейдоскопе. Допросы, очные ставки, опознания. Всплыли другие пострадавшие. Оказалось, Игорь Владимирович и его компания — давно разыскиваемые мошенники, успевшие провернуть подобные схемы в нескольких городах.
Через месяц суд признал сделку недействительной. Квартиру вернули законным владельцам. Но радость от победы была горькой — Денис получил условный срок за соучастие в мошенничестве.
— Мам, пап, я знаю — вы не простите меня, — говорил он, глотая слёзы. — Но я клянусь, я всё исправлю. Устроился на нормальную работу, буду выплачивать тёте Рите долг...
Анна молча гладила сына по голове. Простить? Возможно. Забыть? Вряд ли. Слишком глубокая рана осталась на сердце.
Они вернулись в свою квартиру весной. Запах чужих сигарет выветрился, следы чужого присутствия стёрлись. Но что-то безвозвратно изменилось в их жизни. Словно трещина прошла по фундаменту, казавшемуся таким прочным.
Летом у Дениса и Лены родилась дочка. Назвали Ритой — в честь той самой тёти, которая не побоялась продать всё ради спасения сестры. Когда Анна впервые взяла на руки внучку, в сердце что-то дрогнуло, оттаяло.
— Мам, — сказал как-то Денис, — давай я перееду к вам. Буду помогать с ремонтом, ну и вообще... Лена не против.
— Нет, сынок, — покачала головой Анна. — Живите своей семьёй. А к нам просто почаще приходите.
Говорят, время лечит. Но иногда шрамы остаются навсегда. И всё же... Глядя, как муж возится с маленькой внучкой, как сын бережно поддерживает уставшую Лену, Анна думала: может быть, эти шрамы нужны? Чтобы помнить. Чтобы ценить. Чтобы понимать, что самое главное — это не стены, а люди, которые рядом.
***
А вы как думаете — можно ли простить предательство родного человека? И что важнее — сохранить семью или наказать виновного?