Воскресенье выдалось тяжёлым. Марина с семьёй опоздала на час, и я успела накрутить себя до предела. Маленький Артём с порога снёс вазу — подарок Коли на первую годовщину свадьбы. Осколки разлетелись по всей прихожей.
— Ой, тёть Вер, мы заменим! — засуетилась Марина, но я только рукой махнула.
— Прошлого не вернёшь. Проходите.
Пашка топтался в дверях, как медведь в посудной лавке. Исподлобья зыркал по сторонам. Оценивал, видимо, на сколько тут можно разжиться. Младшая, Алиска, вцепилась в мамину юбку и носа не казала.
За столом было неловко. Блины остыли, разговор не клеился.
— А помнишь, — вдруг оживился Пашка, — как мы с дядь Колей на рыбалку ездили? Он ещё меня спасал, когда я по пьяни в воду свалился...
Я вздрогнула. Да, помню. После той рыбалки Коля слёг с воспалением лёгких. А через месяц его не стало.
— Хороший он был мужик, — продолжал Пашка, наворачивая уже седьмой блин. — Всем помогал. Вот мы и подумали...
— Паш, не начинай, — одёрнула его Марина.
Но было поздно. Я почувствовала, как внутри всё закипает:
— Что подумали? Что раз Коля всем помогал, значит и я обязана?
— Да ладно вам! — Пашка поднял руки. — Я ж только спросить хотел — может, сдадите нам новую квартиру? Ту, что после реновации дадут? Мы бы платили...
Тишина упала, как топор палача.
— Вон, — я встала. — Все вон.
— Тёть Вер, ну что вы... — начала Марина.
— Я сказала — вон! — заорала я так, что Алиска разревелась. — Чтоб духу вашего здесь не было!
Когда они ушли, я села у окна. В голове крутились слова участкового врача: «Вера Николаевна, вам нельзя нервничать. С таким давлением...»
Телефон разрывался от звонков. Сначала Марина, потом Наташка. Я не брала трубку. К вечеру пришло сообщение от сестры: «Ты всегда была эгоисткой. Даже когда мама умирала, ты не приехала».
Это было уже слишком.
Я достала старую шкатулку, где хранила мамины письма. Вот оно — последнее, написанное дрожащей рукой за неделю до смерти:
«Верочка, доченька! Не вини себя. Я же знаю — ты бы приехала, если б могла. Наташка врёт, что ты бросила меня. Я сама запретила тебе приезжать — зачем смотреть, как я угасаю? К тому же, ты была на восьмом месяце...»
Дальше я читать не смогла — строчки расплывались перед глазами. Столько лет прошло, а боль не утихает. Мой малыш не выжил — слишком много нервов, слишком много переживаний. А Наташка... она до сих пор попрекает меня той историей.
Утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла Тамара:
— Собирайся. Едем к нотариусу.
— Зачем?
— Затем, что я вчера случайно встретила твою сестрицу в банке. Знаешь, что она делала? Пыталась получить выписку по твоему счёту!
Я похолодела:
— Как это?
— А так! Подделала доверенность. Хорошо, что операционистка меня знает — позвонила сразу.
В нотариальной конторе было душно. Пожилой нотариус долго изучал документы, потом поднял на меня усталые глаза:
— Значит, говорите, сестра имеет дубликаты ваших документов?
— Похоже на то.
— Что ж, тогда советую срочно написать заявление в полицию. И ещё... — он помолчал. — Загляните в свой банковский сейф. Как можно скорее.
В банке нас ждал сюрприз. Оказалось, кто-то уже пытался получить доступ к сейфовой ячейке. И не просто кто-то — а моя дорогая сестрица с какой-то липовой доверенностью.
— Мы отказали в доступе, — успокоила меня сотрудница банка. — Но, похоже, она не успокоится.
Документы в ячейке были на месте. А вот конверт с завещанием Коли... Сердце ёкнуло — его явно кто-то вскрывал. Аккуратно, но следы заметны.
— Тамар, — прошептала я, — кажется, я знаю, что они задумали.
— М?
— Помнишь историю с домом тёти Зины? Там тоже было завещание...
Тамара побледнела. Ещё бы не помнить — весь район тогда гудел. Тётю Зину — божий одуванчик, внезапно признали недееспособной. А потом объявилось «новое» завещание...
Вечером я сидела в пустой квартире, разглядывая старые фотографии. Вот мы с Наташкой в песочнице — я леплю куличики, она отбирает совок. Вот первый класс — я отличница, она второгодница. Вот мамина свадьба — она выходит за своего третьего мужа, а я, беременная, стою в сторонке...
Звонок в дверь заставил вздрогнуть. На пороге стоял участковый:
— Вера Николаевна? Тут заявление на вас поступило. От соседей.
— Какое ещё заявление?
— Пишут, что вы неадекватная. Агрессивная. Угрожаете детям...
Я молча протянула ему папку с документами:
— Вот, почитайте. Тут всё — и попытка мошенничества, и подделка документов, и...
— А, так вы та самая! — он вдруг улыбнулся. — Которая сестру-аферистку разоблачила? Наслышан, наслышан. Не волнуйтесь, разберёмся.
Он ушёл, а я осталась стоять у окна. В отражении стекла увидела седую женщину с усталыми глазами. Когда я успела так постареть?
Телефон пискнул — сообщение от Марины: «Тётя Вера, простите нас. Мама во всём призналась. Оказывается, она уже давно планировала... В общем, мы с Пашкой решили взять ипотеку. Сами. Я устроилась на работу, он тоже крутится. Справимся».
Я не ответила. Слишком много было предательств, слишком много боли. Утром пришло ещё одно сообщение — от Наташки: «Прости, сестрёнка. Я во всём виновата. Давай поговорим?»
Захотелось швырнуть телефон в стену. Вместо этого я набрала номер риэлтора:
— Алло, Михаил? Помните, вы интересовались трёшкой в центре? Готова обсудить условия.
На следующий день ко мне пришла Тамара с новостями:
— Представляешь, твоя сестрица-то! Оказывается, она не только с твоей квартирой промышляла. Уже трёх пенсионеров из их дома «уговорила» переписать жильё!
— Да ну?
— Точно! Сейчас полиция роет — там целая схема вскрылась. С подставными риэлторами, липовыми справками... Начальник следствия говорит, лет пять светит, не меньше.
Я смотрела в окно на падающий снег. Почему-то вспомнился наш с Колей последний разговор:
— Береги себя, Верунь. И никому не позволяй сесть себе на шею.
— Даже родной сестре?
— Особенно родной сестре.
Через неделю я подписала договор о продаже квартиры. Новые хозяева — молодая пара с двумя детьми — казались приличными людьми. Правда, немного расстроились, узнав про реновацию:
— Как же так? Мы думали, здесь жить будем...
— Будете, — успокоила я их. — Только в новом доме. С видом на парк.
Переезжать в Колину двушку я не стала. Купила небольшой домик за городом — давно мечтала о своём саде. Теперь вот сижу на веранде, пью чай с малиной и думаю...
А знаете, что самое странное? Наташку действительно посадили. На три года. Условно. А Марина... Марина приезжает каждые выходные. Помогает с огородом, привозит внуков... тьфу ты, племянников то есть, внучатых. Говорит, дети должны знать, что такое настоящая семья.
Вчера притащила старый фотоальбом:
— Тёть Вер, смотрите, что нашла! Это вы с мамой маленькие...
Я глянула — и защемило сердце. Две девчонки в одинаковых платьицах. Старшая защищает младшую от соседского пса. Когда же всё пошло не так?
Тем же вечером я достала мамино письмо. Последнее. Перечитала ещё раз:
«...А Наташку прости. Она всегда завидовала тебе — твоему уму, твоей силе. Может, я виновата — слишком баловала младшенькую. Всё пыталась компенсировать отсутствие отца...»
Эх, мама-мама... Если б ты знала, во что выльется эта зависть.
Звонок в дверь застал врасплох. На пороге стоял Пашка:
— Тёть Вер, можно?
— Что случилось?
— Да вот... — он мялся. — Марина велела передать.
Протянул конверт. Внутри — старая фотография. Я с Колей и крошечная Марина у меня на руках. День её крещения.
— Помните тот день? — Пашка присел на ступеньку. — Вы тогда крёстной стали, считай, второй матерью. Марина говорит, вы ей настоящую мать заменили, пока Наталья Петровна по мужьям бегала...
Я молчала. А что тут скажешь?
— Знаете, — продолжал Пашка, — я ведь тоже виноват. Повёлся на лёгкие деньги, думал — чего проще: старуху выжить, квартиру забрать... — Он скривился. — Дурак был. Теперь вот по ночам заснуть не могу — стыдно.
— Ладно, — я махнула рукой. — Проехали.
— Не проехали, тёть Вер. Я ведь что сказать хотел... Мы тут с пацанами бизнес организовали. Ремонты, отделка... Работы много. Так вот, может, разрешите баньку вам поставить? По старым чертежам, как у деда моего была. За так поставим, от души...
Я смотрела на этого нескладного мужика, который ещё недавно пытался отжать у меня квартиру, и думала: может, не всё потеряно? Может, есть ещё надежда на то, что люди меняются?
— Ставь, — кивнула я. — Только с одним условием.
— Каким?
— Научишь меня рыбу удить. Коля всё собирался, да не успел...
Пашка просиял:
— А давайте прям завтра! У меня и снасти есть, и место знаю — караси во-от такие!
...Вечером я долго сидела на веранде. В саду пахло яблоками, где-то стрекотали сверчки. На столе лежала фотография — та самая, с крестин.
Говорят, нельзя прощать предательство. А может... может, иногда стоит дать людям шанс? Не ради них — ради себя. Чтобы не таскать всю жизнь камень обиды на сердце.
Я достала телефон, нашла номер сестры. Палец завис над кнопкой вызова...
А как бы поступили вы?
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.💕