Катя смотрела на падающие хлопья снега за окном и машинально помешивала остывший чай. Ложечка тихонько позвякивала о фарфоровые стенки чашки, отсчитывая секунды этого странного вечера. Квартира, еще недавно такая уютная и родная, казалась теперь чужой и холодной.
— Мама права — нам лучше разъехаться. Квартира останется мне, — слова мужа прозвучали как приговор.
Андрей стоял у окна, засунув руки в карманы домашних брюк, и смотрел куда-то поверх её головы. Катя поймала себя на мысли, что даже его привычная поза сейчас раздражает. Как и эта манера говорить, словно зачитывая заранее подготовленный текст.
— А как же десять лет совместной жизни? — её голос предательски дрогнул. — Как же все наши планы?
— Какие планы, Кать? — он наконец посмотрел на неё. — Ты сама все разрушила своими истериками и претензиями. Я устал возвращаться в дом, где меня только пилят и упрекают.
Катя горько усмехнулась. Конечно, во всем виновата она. А то, что последние полгода он задерживается на работе допоздна, что от него пахнет чужими духами, что на звонки отвечает шепотом из коридора — это, видимо, тоже из-за её истерик?
Всё началось прошлым летом, когда в их компании появилась новая сотрудница — Марина. Яркая блондинка тридцати лет, только что вернувшаяся из Италии. Андрей тогда загорелся идеей устроить корпоратив на природе. Катя помнила, как они жарили шашлыки на берегу реки, как Марина звонко смеялась шуткам её мужа, как томно закатывала глаза, прося намазать ей спину кремом от загара.
— Ты параноик, — говорил потом Андрей. — Между нами ничего нет, мы просто коллеги.
Но Катя видела эти переглядывания, замечала, как меняется его голос при разговоре с Мариной по телефону, как он прихорашивается перед планерками. А потом начались задержки на работе, командировки, корпоративы...
— Знаешь, — Катя поставила чашку на стол, — я ведь все знаю про тебя и Марину.
Андрей вздрогнул, но быстро взял себя в руки:
— Опять ты за своё. При чем здесь Марина? Просто мы с тобой разные люди. Я хочу развиваться, двигаться вперед, а ты... — он махнул рукой.
— А я что? — Катя почувствовала, как внутри закипает злость. — Я, значит, балласт на твоем пути к успеху? А кто все эти годы создавал тебе условия для работы? Кто варил супы, стирал рубашки, вычитывал твои отчеты по ночам?
— Давай не будем устраивать сцен, — поморщился Андрей. — Я уже все решил. Завтра заберу вещи и поживу пока у мамы.
У его мамы. Конечно. Нина Петровна никогда не скрывала, что невестка ей не по душе. «Серая мышка», «необразованная», «не пара моему сыночку» — эти фразы, брошенные якобы невзначай, больно били по самолюбию. А теперь она наверняка злорадствует и нашептывает сыну про «новую жизнь».
Катя встала и начала собирать посуду со стола. Руки дрожали, чашки предательски звенели. Десять лет. Десять лет она строила эту семью, превращала сначала съемную, а потом и свою квартиру в уютное гнездышко, терпела придирки свекрови, копила на ремонт... И что теперь?
— Квартира записана на меня, — словно читая её мысли, сказал Андрей. — Это было условие моей мамы, когда она давала деньги на первый взнос.
— А мой вклад ты не хочешь учесть? — Катя резко развернулась. — Я четыре года откладывала премии на ремонт! Занимала у родителей, чтобы купить эту дурацкую итальянскую плитку, которую ты так хотел!
— Я компенсирую тебе расходы, — он достал телефон и стал что-то искать в заметках. — У меня все подсчитано. С учетом инфляции...
— Да пошел ты со своими подсчетами! — Катя швырнула полотенце на стол. — Думаешь, можно вот так просто взять и перечеркнуть десять лет? Выплатить компенсацию и начать «новую жизнь»?
Андрей поджал губы:
— А что ты предлагаешь? Продолжать жить во лжи? Делать вид, что все хорошо? Я больше так не могу, понимаешь? Мне нужно что-то другое, нужен воздух...
«Воздух с запахом Марининых духов», — хотела съязвить Катя, но промолчала. Что толку? Все уже решено. Она вдруг почувствовала страшную усталость. Захотелось лечь, укрыться с головой одеялом и проспать неделю.
В прихожей зазвонил телефон. Андрей дернулся, но не пошел отвечать. Катя знала — это Марина. Она всегда звонит в это время, думая, что жена уже спит.
— Иди, ответь, — сказала Катя устало. — Не заставляй её волноваться.
Он помялся в нерешительности, потом все-таки пошел в прихожую. Через минуту оттуда донеслось приглушенное: «Да, все нормально... Нет, не сегодня... Я перезвоню позже...»
Катя механически протирала стол, вспоминая, как они с Андреем въезжали в эту квартиру. Две комнаты на девятом этаже, обшарпанные стены, старые обои, но им казалось, что это дворец. Они до утра расставляли мебель, спорили о цвете штор, мечтали о будущем ремонте. «Здесь будет детская», — говорил Андрей, показывая на маленькую комнату. Детской так и не случилось — сначала хотели встать на ноги, потом копили на ремонт, потом... А теперь уже и не будет.
Вернувшись из прихожей, Андрей начал собирать вещи. Методично выдвигал ящики комода, складывал рубашки, брюки, носки. Катя смотрела на его действия как в замедленной съемке. В голове крутилась дурацкая мысль: «Надо было купить ему новые носки. Эти все уже старые...»
— Может, останешься сегодня? — тихо спросила она. — Поговорим спокойно, без эмоций...
— Нет, Кать, — он застегнул молнию на сумке. — Так будет легче. Для всех.
В прихожей он долго возился с ботинками, будто специально оттягивая момент. Катя стояла, прислонившись к стене, и смотрела на его макушку с намечающейся проплешиной. Когда-то она любила перебирать его волосы, массировать затылок после тяжелого рабочего дня...
— Ключи оставь на тумбочке, — только и смогла сказать она.
Щелкнул замок. В подъезде гулко разнеслось эхо шагов. Всё. Десять лет уместились в спортивную сумку и стук закрывающейся двери.
Катя медленно опустилась на банкетку в прихожей. Взгляд упал на их свадебное фото на стене — счастливые, молодые, влюбленные. Она протянула руку и перевернула рамку изображением к стене.
Утро началось с звонка свекрови.
— Катенька, ты уж извини, что так получилось, — голос Нины Петровны сочился фальшивым сочувствием. — Но, может, оно и к лучшему? Андрюша столько лет себя сдерживал, хотел семью сохранить... А ты же видела, что он несчастлив?
— Нина Петровна, давайте не будем...
— Нет-нет, выслушай! Я же как лучше хочу. Ты молодая еще, найдешь себе кого-нибудь попроще. А мой сын... Ему развитие нужно, карьера. Марина его понимает, она сама бизнес-леди...
Катя нажала отбой. Села на кухне, закурила — впервые за пять лет. Затянулась и закашлялась до слез. Слезы потекли по щекам, но она уже не понимала — от дыма или от обиды.
В дверь позвонили. На пороге стояла соседка, баба Валя, с пакетом пирожков.
— Я всё слышала вчера, — сказала она без предисловий. — Стены-то картонные. Ты держись, девонька. Не ты первая, не ты последняя.
Они пили чай с пирожками, и баба Валя рассказывала про свою молодость, про мужа, который ушел к молоденькой практикантке, про то, как выживала одна с двумя детьми.
— А потом, представляешь, через пять лет приполз обратно. Побитый жизнью, больной. Практикантка-то его выставила, как денежки кончились. А я не приняла! — баба Валя торжествующе подняла палец. — Сказала — поздно, голубчик, поезд ушел.
Катя слушала и думала, что ей повезло — детей нет, можно начать с чистого листа. Но от этой мысли становилось только горше.
Вечером позвонила мама:
— Катюш, переезжай к нам. Зачем тебе одной в этой квартире?
— Мам, это мой дом. Я каждый угол здесь обустраивала, каждую плиточку выбирала.
— Дом — это люди, доченька, а не стены, — мама вздохнула. — Ты только не раскисай. Помнишь, как в детстве говорила — все, что нас не убивает, делает сильнее?
Катя помнила. Только сейчас эта фраза казалась издевательством.
Следующая неделя прошла как в тумане. Катя ходила на работу, механически выполняла задания, отвечала на вопросы коллег: «Все нормально, просто устала». Вечерами сидела в пустой квартире, перебирая фотографии, письма, открытки — следы их общей жизни.
А потом пришло сообщение от Андрея: «Надо встретиться. Обсудить детали развода».
Встречу назначили в кафе — нейтральная территория. Андрей опоздал на полчаса, выглядел помятым и каким-то потерянным. От него пахло перегаром.
— Извини, вчера с ребятами засиделись, — пробормотал он, плюхаясь на стул.
«С какими ребятами? — хотела спросить Катя. — С Мариной?»
Но промолчала, только кивнула. Странно, но за эту неделю злость притупилась, осталась только глухая тоска и чувство нереальности происходящего.
— Я подготовил соглашение, — Андрей достал из портфеля бумаги. — Тут все честно: я выплачиваю твою долю в ремонте, компенсирую...
— Подожди, — перебила его Катя. — Давай начистоту. Ты действительно этого хочешь? Или мама настояла?
Он отвел глаза:
— При чем тут мама? Я же сказал — мы разные люди. У меня другие цели, другие...
— Стремления, да-да, я помню, — Катя усмехнулась. — И как, Марина больше соответствует твоим целям?
— Господи, ну почему ты все сводишь к Марине? — он раздраженно побарабанил пальцами по столу. — Дело не в ней. Просто я понял, что больше не люблю тебя. Так бывает.
Катя смотрела на его руки — крепкие, с аккуратно подстриженными ногтями. Она всегда любила его руки. А теперь они касаются другой женщины...
— Знаешь, что самое обидное? — тихо сказала она. — Не то, что ты разлюбил. А то, что даже сейчас не можешь быть честным. Хотя бы сейчас, когда уже нечего терять.
Он вспыхнул:
— Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я признался в измене? Да, я сплю с Мариной! Да, она молодая, красивая, успешная! С ней я чувствую себя живым, понимаешь? А с тобой как в болоте...
— Замолчи, — оборвала его Катя. — Не надо подробностей. Давай твое соглашение.
Она пробежала глазами документ. Цифры, параграфы, сухие формулировки. Десять лет жизни, уместившиеся в три страницы юридического текста.
— Квартиру я тебе не отдам, — сказала она, поднимая глаза. — Можешь судиться, но половину я буду требовать. И не надо про мамины деньги — у меня есть все чеки, выписки, доказательства моего вклада.
— Но мы же договорились...
— Нет, это ты договорился. С мамой, с Мариной, с собой. А я буду бороться за свое.
Он откинулся на спинку стула:
— И что дальше? Будем делить имущество, полоскать грязное белье по судам? Тебе это надо?
— Мне нужна справедливость, — она встала. — Знаешь, я ведь тоже устала. От твоего вранья, от маминого презрения, от роли серой мышки. Хватит.
Выйдя из кафе, Катя глубоко вдохнула морозный воздух. В груди было пусто и легко, как после тяжелой болезни. Завтра она подаст документы на раздел имущества. Запишется к психологу — нужно разобраться в себе, понять, почему позволяла так с собой обращаться. Найдет хорошего адвоката...
***
Как вы думаете, правильно ли поступила Катя, решив бороться за квартиру? Или лучше было бы принять условия мужа и начать жизнь с чистого листа? Сдаться и порвать со всем семейством?
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.💕