Напряжённая встреча
Прошла неделя. Виктория сидела в небольшом кафе на набережной Саратова, нервно помешивая ложечкой давно остывший чай. За окном моросил апрельский дождь, размывая очертания Волги. Она уже собиралась уходить, когда колокольчик над дверью звякнул, и в кафе вошла Елена.
Без яркого макияжа и дизайнерской одежды мать выглядела намного старше своих лет. Тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо – всё говорило о бессонных ночах.
– Я думала, ты не придёшь, – произнесла Елена, опускаясь на стул напротив.
– Я дала слово, – холодно ответила Виктория. – В отличие от некоторых, я его держу.
Елена вздрогнула, но промолчала. Официантка принесла ещё одну чашку чая.
– Говорите, – Вика откинулась на спинку стула. – У меня сорок минут до следующей встречи.
– С чего начать? – Елена нервно сжала пальцами чашку. – Двадцать лет... это слишком много.
– Начните с правды, – Виктория посмотрела матери прямо в глаза. – Почему детский дом? Почему нельзя было оставить меня с бабушкой? Или с отцом?
– Твой отец... – Елена запнулась. – Ты никогда не искала его?
– Искала, – Вика пожала плечами. – Андрей Петрович Колесников, 1975 года рождения, погиб в автокатастрофе в 2003-м. К тому времени я уже семь лет была в детдоме.
Елена побледнела: – Откуда ты...
– Интернет, мама, – Виктория усмехнулась. – Сейчас всё можно найти. Даже архивы ЗАГСа оцифрованы. Вы были официально женаты три года, потом развелись. Через год вы меня... оставили.
– Это не так просто, как кажется, – Елена отвела взгляд.
– Разумеется, – Вика скрестила руки на груди. – Расскажите вашу версию. Я внимательно слушаю.
Елена глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
Признания о Прошлом
– Когда мы с твоим отцом развелись, мне было двадцать пять. Без образования, без профессии... Только модельная карьера, которая, как ты знаешь, недолговечна. Мы жили в общежитии, денег постоянно не хватало. И тут появилась Ирина, моя соседка по этажу...
– Ирина? – переспросила Виктория.
– Да, – кивнула Елена. – Она сама была моделью раньше, работала с разными агентствами. Именно она познакомила меня с Мариной, рассказала о перспективной работе в Москве, в престижном агентстве.
– И ребёнок мешал, – Виктория кивнула.
– Нет! – Елена подалась вперёд. – То есть... Я собиралась взять тебя с собой. Нашла даже детский сад в Москве. Но за неделю до отъезда Ирина предложила... – Елена запнулась. – Она сказала, что тебе будет тяжело в дороге, что лучше сначала поехать одной, устроиться, а потом уже забрать тебя. Она предложила присмотреть за тобой первое время.
– И вы согласились, – голос Виктории звучал ровно.
– Я доверяла ей, – Елена опустила глаза. – Она казалась такой заботливой, понимающей. Обещала, что всё будет хорошо. Мы даже не оформляли никаких бумаг – просто договорились, что максимум через месяц я вернусь или пришлю за тобой.
– И что произошло потом?
– Когда я приехала в Москву... всё оказалось не так, как обещали. Никакого модельного агентства. Работа... другого рода.
Виктория нахмурилась: – Вы хотите сказать...
– Да, – Елена кивнула, не поднимая глаз. – Марина занималась не модельным бизнесом. Она поставляла девушек богатым клиентам. Когда я отказалась, она показала мне документы... На них стояла моя подпись.
– Какие документы? – Виктория напряглась.
– Заявление о добровольном помещении ребёнка в детский дом, – тихо произнесла Елена. – Я никогда его не подписывала! Но подпись... подпись была моей. Идеальная подделка.
– И тогда вы узнали, что Ирина была частью их схемы? – догадалась Виктория.
– Да, – горько произнесла Елена. – Оказалось, что как только я уехала, она сразу отвела тебя в органы опеки. Сказала им, что я бросила ребёнка и уехала в неизвестном направлении. А они с Мариной уже подготовили все поддельные документы.
– И вы не пошли в полицию? – недоверчиво спросила Вика.
– Пошла, – Елена горько усмехнулась. – А там мне показали ещё один документ – фиктивное свидетельство о моей недееспособности из-за алкогольной зависимости. И результаты экспертизы, подтверждающие, что подпись настоящая.
Виктория молчала, осмысливая услышанное.
– У Марины были связи везде, – продолжила Елена. – Она предупредила: если я не буду работать, меня лишат родительских прав окончательно, а тебя всё равно не вернут. Если буду сотрудничать – через год смогу забрать тебя.
– И вы поверили? – Вика покачала головой.
– Я была молодой и глупой, – Елена закрыла лицо руками. – Год превратился в два, потом в три... Марина всегда находила причины. То документы не готовы, то расследование какое-то... А потом она показала мне фотографии – ты в детском доме, счастливая, улыбаешься. Сказала, что тебе там лучше, чем со мной.
– И вы успокоили совесть, – Виктория произнесла это не как вопрос, а как утверждение.
– Нет, – Елена подняла покрасневшие глаза. – Я пыталась сбежать от неё трижды. Каждый раз она находила меня. Угрожала, шантажировала... К тому времени у неё накопилось на меня столько компромата, что мне грозил реальный срок.
В кафе повисла тяжёлая тишина. Виктория смотрела в окно на серую Волгу, переваривая услышанное.
– А что стало с этой Ириной? – наконец спросила она.
– Не знаю, – Елена покачала головой. – Она исчезла сразу после того, как сдала тебя в опеку. Марина говорила, что она перешла работать в другой «филиал». Видимо, это было её постоянной ролью – втираться в доверие к женщинам с детьми.
Шанс на Примирение
Елена помолчала, затем продолжила с заметной тревогой в голосе:
– Кстати, о Марине... С ней произошли серьезные изменения за эту неделю после нашего визита к тебе.
– Какие изменения? – насторожилась Виктория.
– Марина в больнице, – Елена произнесла это тихо, почти шепотом. – И под следствием. Всё произошло очень быстро. Три дня назад её экстренно госпитализировали с острыми болями. Врачи диагностировали рак поджелудочной железы, последняя стадия. А уже на следующий день в палату пришли люди из прокуратуры.
– Погоди, – Виктория нахмурилась. – То есть, когда вы приходили ко мне в офис, она была ещё на свободе, а сейчас уже под следствием?
– Да, – кивнула Елена. – Оказывается, за ней давно следили. Кто-то из её окружения дал показания. Сейчас против неё и всей организации заводят дело – торговля людьми, подделка документов, подкуп чиновников... Из-за тяжелой болезни её не отправили в СИЗО, а оставили в больнице под охраной.
– И какое отношение это имеет к нам?
– Марина предлагает сделку со следствием, – Елена встретилась взглядом с дочерью. – Обещает сдать всех своих сообщников и предоставить доказательства, чтобы ей разрешили провести последние месяцы жизни в обычной палате, без конвоя. Но ей нужны свидетели, которые подтвердят её версию событий. В том числе мы с тобой.
– Невероятно, – Вика откинулась на спинку стула. – Она действительно думает, что я соглашусь лжесвидетельствовать?
– Взамен она передала через адвоката пакет документов, – Елена замялась. – Там оригиналы бумаг по твоему делу. И предложение о компенсации. Значительной. А еще – информация о чиновниках, которые до сих пор работают в системе опеки и участвуют в подобных схемах.
Виктория задумчиво постукивала пальцами по столу.
– Это... сложно принять, – наконец произнесла она. – Все эти годы я думала...
– Я знаю, – тихо сказала Елена. – И не прошу простить. Просто хотела, чтобы ты знала правду.
– А как же квартира? Зачем вы просили жить у меня, когда приходили в офис?
– Это была идея Марины, – Елена покачала головой. – Она сказала, что сначала нужно «проверить» твою реакцию. Посмотреть, сможешь ли ты простить... Только потом рассказывать правду.
– Какая-то извращённая логика, – Вика нахмурилась.
– У Марины всегда были странные методы, – Елена вздохнула. – Я должна была отказаться. Но... побоялась. Как всегда.
Официантка принесла счёт. Виктория расплатилась, не глядя на сумму.
– И что теперь? – спросила она, вставая. – Чего вы хотите от меня?
– Ничего, – Елена тоже поднялась. – Просто... может быть, когда-нибудь... мы сможем начать сначала? Не как мать и дочь. Просто как... знакомые?
Виктория молча надела пальто и направилась к выходу. Уже у двери она обернулась:
– В субботу я буду дома. Запишите адрес.
– Ты... – Елена растерянно моргнула. – Ты приглашаешь меня?
– На чай, – уточнила Виктория. – Просто на чай. И разговор. Я хочу узнать больше о предложении Марины. И посмотреть те документы, о которых вы говорили.
– Конечно, – поспешно кивнула Елена. – Я принесу всё, что у меня есть.
– И ещё, – Вика помедлила. – Я хочу поговорить с самой Мариной.
– Но она в больнице под охраной... – растерянно произнесла Елена.
– Значит, нужно получить разрешение на встречу, – решительно сказала Виктория. – Если она действительно хочет сделку – пусть скажет это мне лично.
Елена молча кивнула. Виктория вышла из кафе, и дождь сразу же набросился на неё, словно ждал. Она не стала открывать зонт – почему-то холодные капли на лице казались сейчас уместными. Двадцать лет она жила с уверенностью, что мать бросила её ради карьеры. Теперь эта уверенность рушилась, оставляя после себя странную пустоту.
Цена Времени
Получить разрешение на встречу с человеком под следствием оказалось непросто. Потребовалось три дня звонков и визитов. Адвокат Марины подал ходатайство, следователь дал своё согласие, больница утвердила время посещения. В итоге Виктории и Елене разрешили тридцатиминутный визит в присутствии охранника и с записью разговора на видео.
Елена передала Виктории конверт с документами ещё накануне встречи. – Адвокат Марины передал мне это, – пояснила она. – Все документы по твоему делу, которые хранились у неё. По закону их изъяли бы при обыске, но она успела передать их защитнику до задержания.
Виктория внимательно изучила содержимое – пожелтевшие от времени бумаги, включая свидетельство о рождении, решение суда о временном ограничении родительских прав и заявление с поддельной подписью Елены. В небольшом блокноте – старом ежедневнике Марины – были записаны имена, даты, суммы взяток и контактные данные разных людей, включая Ирину.
В палате онкологического отделения было тихо и пахло лекарствами. У двери сидел мужчина в обычной одежде – охранник из следственного изолятора. В углу стояла небольшая камера на штативе с горящим красным индикатором. Марина Сергеевна, ещё недавно энергичная и властная женщина, сейчас казалась тенью самой себя. Болезнь беспощадно меняла её, превращая в хрупкую старуху. Рядом с кроватью возвышалась стойка с капельницами.
– Так-так-так, – Виктория остановилась у изножья кровати. – Сделки на смертном одре? Как... прагматично.
– Викочка, – начала было Елена, но Марина слабо подняла руку, останавливая её.
– Она имеет право на настороженность, – голос Марины звучал хрипло и тихо. – Я бы на её месте тоже сомневалась.
– Я пришла не ради вас, – холодно ответила Виктория. – А ради правды. Хочу услышать вашу версию из первых уст.
Марина с усилием приподнялась на подушках, бросив быстрый взгляд на камеру в углу и охранника у двери: – Что именно ты хочешь услышать?
– Всё, – Вика присела на стул у кровати. – Особенно про Ирину, которая так удачно подвернулась моей матери. И про ваше предложение следствию.
На чаше весов: манипуляции или честное признание
– Полагаю, Елена уже объяснила основную ситуацию, – Марина говорила размеренно, тщательно подбирая слова. – В жизни бывают обстоятельства, когда люди оказываются... под давлением. Некоторые ситуации складываются так, что выбора почти не остаётся.
– Вы уходите от конкретики, – заметила Виктория.
Марина улыбнулась уголком губ: – В моём положении конкретика может быть... преждевременной. Скажем так, у твоей матери были все основания считать, что тебя заберут временно. Документы, которые она видела... не совсем соответствовали тем, что попали в официальное делопроизводство.
– А Ирина? – настойчиво спросила Виктория. – Она специально втёрлась в доверие?
Марина бросила короткий взгляд на камеру: – Скажем так, совпадения в жизни случаются редко. Особенно когда речь идёт о людях с определёнными... навыками межличностного взаимодействия.
– А сейчас вам нужны свидетели для сделки со следствием? – Виктория скрестила руки на груди. – Почему я должна вам помогать?
– Не мне, – поправила Марина. – А справедливости. И себе. Следствие хочет закрыть дело максимально быстро. Им нужны только главные фигуры. Без свидетелей с безупречной репутацией, которые подтвердят определённую версию событий, многие важные детали останутся... неисследованными.
– Я изучила документы, которые вы передали через своего адвоката, – сказала Виктория. – Там много интересного. Особенно в вашем ежедневнике.
Марина слегка напряглась: – И что ты думаешь?
– Я думаю, что вы предусмотрительно сохранили компромат на многих людей. Страховка на случай, подобный нынешнему. Умно.
– Предусмотрительность – полезное качество, – Марина говорила осторожно. – Те записи... могут помочь восстановить справедливость. Но только если их правильно использовать.
– Вы понимаете, что я могу просто передать все эти документы в прокуратуру без всяких условий? – тихо спросила Виктория.
– Разумеется, – кивнула Марина. – Это ваше право. Однако опыт показывает, что официальные структуры не всегда заинтересованы в полном расследовании. Особенно когда речь идёт о событиях давно минувших дней. А некоторые факты имеют свойство... исчезать из дел. Если, конечно, нет заинтересованных лиц с безупречной репутацией, готовых проследить за объективностью процесса.
В палате повисла тяжёлая тишина. Елена беззвучно плакала у окна. Виктория внимательно смотрела на Марину.
– Знаете, что самое ужасное? – наконец произнесла она. – Двадцать лет жизни, которые могли быть совсем другими. Отношения, которых мы были лишены. И это... это невозможно компенсировать никакими документами.
Марина прикрыла глаза: – Время нельзя вернуть. Но можно попытаться исправить хотя бы часть последствий. У каждого свои мотивы для этого.
Виктория встала: – Я подумаю над вашими словами. Но не рассчитывайте на безоговорочное согласие.
Она повернулась к Елене: – Идёмте. Нам больше нечего здесь делать.
У двери палаты Виктория обернулась: – И ещё, Марина Сергеевна. Судя по этим документам, я вижу, что вы всегда умели манипулировать людьми. Не думайте, что со мной это сработает.
Охранник поднялся, чтобы открыть им дверь.
Рискованный танец по лезвию справедливости
Две женщины стояли на мосту через Волгу. Внизу текла тёмная весенняя вода, унося прошлогодние листья и мелкие ветки.
– Что теперь? – тихо спросила Елена.
Виктория достала из сумки конверт с документами: – Теперь нам нужно решить, что делать с этим.
Она открыла конверт и перебрала содержимое.
– Ты согласишься на её условия? – осторожно спросила Елена.
– Если я скажу «нет» – ты разочаруешься? – Виктория пристально посмотрела на мать.
– Нет, – Елена твёрдо покачала головой. – Что бы ты ни решила – это твоё решение. Я уже достаточно ошибок совершила, чтобы указывать тебе.
Виктория молча смотрела на воду.
– Знаешь, что меня по-настоящему злит? – наконец произнесла она. – Не то, что она предлагает сделку. А то, что даже сейчас, умирая, она продолжает манипулировать, торговаться, использовать других людей. Для неё это просто... бизнес.
– Марина всегда была такой, – тихо согласилась Елена. – Даже сейчас, когда ей осталось месяцы, она думает только о том, как избежать последствий.
– «Бизнес», – Виктория усмехнулась. – Что ж, мы тоже можем мыслить прагматично.
Она достала телефон и набрала номер.
– Алексей? Добрый день. Это Виктория Андреева. Да, та самая, с Рахова. – После короткой паузы она продолжила: – Я хотела бы с тобой посоветоваться по важному вопросу. Помнишь, ты рассказывал, что твой брат работает в прокуратуре? Мне нужна помощь по одному делу... Да, это связано с моей матерью и с той историей, что я тебе рассказывала в прошлый раз... – Она внимательно выслушала ответ. – Отлично. Через час в твоем кафе? Буду.
Виктория убрала телефон и повернулась к матери: – Мы с ним учились вместе в университете. Сейчас он владеет небольшим кафе в центре. А его брат работает заместителем руководителя отдела в прокуратуре. Я на днях встречалась с Алексеем и рассказала ему о нашей ситуации в общих чертах. Возможно, он сможет организовать нам встречу с его братом.
– Ты думаешь, он поможет? – в голосе Елены звучала надежда.
– Не знаю, – честно ответила Виктория. – Но мы должны попробовать. Я хочу, чтобы у нас были свои условия, а не те, что диктует Марина.
– Какие? – Елена растерянно моргнула.
– Во-первых, полный иммунитет для тебя, – Виктория загибала пальцы. – Во-вторых, компенсация за все эти годы – но честная, через суд, а не через подозрительные офшоры. В-третьих, полное расследование всей схемы без всяких исключений и неприкасаемых.
– А ты? – тихо спросила Елена. – Что ты хочешь для себя?
Виктория помолчала, глядя на реку: – Я хочу правды. Хочу узнать тебя такой, какая ты есть на самом деле. Не как несбыточную мечту маленькой девочки из детдома, и не как мать-предательницу. А просто как живого человека со своими слабостями и силой.
Елена неуверенно протянула руку и осторожно коснулась пальцев дочери: – Ты правда... даёшь нам шанс?
– Не нам, – Вика покачала головой. – Себе. Я даю шанс себе – узнать правду и начать жить дальше с этой правдой, какой бы она ни была.
– А если... если я тебе не понравлюсь? – тихо спросила Елена.
Виктория впервые за долгое время искренне улыбнулась: – Это риск, на который я готова пойти. А вы?
Елена неуверенно кивнула. Медленно, очень медленно она протянула руку и коснулась щеки дочери – впервые за двадцать лет.
– Спасибо, – прошептала она.
Встреча состоялась в небольшом уютном кафе "У Алексея" в центре города. Сам хозяин встретил их у входа и проводил к столику в дальнем углу зала.
– Извини за срочность, – сказала Виктория, когда они расположились за столиком. – Ситуация сложная, и времени мало.
– Я понял, – кивнул Алексей. Он был невысоким мужчиной с добрыми глазами и внимательным взглядом. – Ты в прошлый раз упоминала, что ищешь свою мать. Я так понимаю, вы нашли друг друга? – он вежливо кивнул Елене.
Виктория коротко рассказала всю историю, опуская личные детали, но подчеркивая юридические аспекты: о поддельных документах, о системе торговли людьми, о шантаже и удержании женщин. Алексей внимательно слушал, иногда задавая уточняющие вопросы.
– И теперь Марина предлагает сделку, – завершила Виктория. – Мы становимся свидетелями в её пользу, а она передаёт нам документы и обещает компенсацию.
– Что именно в этих документах? – спросил Алексей.
Виктория достала из сумки ежедневник Марины. – Имена, суммы, даты. Настоящий клад для следствия, я думаю.
Алексей осторожно пролистал блокнот. – Да, это серьёзно... Я поговорю с Михаилом сегодня же вечером. Думаю, он согласится встретиться. Только... – он замялся, – не ожидайте слишком многого. Официально он не может давать никаких гарантий без согласования с руководством.
– Мы понимаем, – кивнула Виктория. – Но это лучше, чем идти на поводу у Марины.
– Я позвоню завтра утром, как только поговорю с братом, – пообещал Алексей.
Дорога в Прокуратуру: Шанс на Правду
На следующий день, как и обещал, Алексей перезвонил Виктории. – Михаил готов встретиться с вами сегодня в два часа. В прокуратуре, официально.
– Спасибо! – искренне поблагодарила Виктория. – Ты очень помог.
– Только, Вика... будь осторожна, – предупредил Алексей. – Я рассказал Михаилу о ситуации в общих чертах. Он заинтересовался, но не давал никаких обещаний. Просто выслушает вас и посмотрит документы.
– Этого достаточно для начала, – ответила она.
В два часа дня Виктория и Елена сидели в кабинете заместителя руководителя отдела прокуратуры. Михаил Степанович, серьёзный мужчина лет сорока пяти, внимательно просматривал документы, которые они принесли.
– Это серьёзно, – сказал он наконец, откладывая ежедневник Марины. – Если подтвердится хотя бы половина, то дело будет резонансным. Люди, чьи имена здесь упомянуты, до сих пор на хороших должностях.
– Мы хотим предложить свои условия, – твёрдо сказала Виктория. – Прежде чем давать показания.
Михаил Степанович откинулся в кресле. – Я слушаю.
– Полный иммунитет для моей матери, – Виктория говорила чётко и по существу. – Официальное признание, что она стала жертвой этой схемы. Компенсация через суд за все годы разлуки. И полное расследование всех эпизодов, без исключений, без неприкасаемых.
Заместитель руководителя отдела долго молчал, постукивая пальцами по столу. Затем достал из ящика диктофон, включил его и попросил Елену рассказать всю историю максимально подробно, с самого начала.
Разговор занял больше трёх часов. Когда Елена закончила, Михаил Степанович выключил диктофон.
– Мне нужно это всё согласовать с руководством. Но предварительно могу сказать, что ваши условия приемлемы. Завтра я дам официальный ответ.
Документы оставили в прокуратуре, забрав расписку о приёме. Выйдя из здания, Виктория глубоко вдохнула весенний воздух.
– Как думаешь, они согласятся? – спросила Елена, щурясь на ярком солнце.
– Должны, – кивнула Виктория. – Дело слишком серьёзное, чтобы отказываться от показаний ключевых свидетелей.
На следующий день позвонил сам Михаил Степанович.
– Виктория Андреевна, ваши условия приняты руководством. Можете приехать в прокуратуру для оформления всех необходимых документов?
Через два часа они сидели в кабинете заместителя прокурора области и подписывали официальное соглашение о сотрудничестве. В кабинете присутствовали ещё трое сотрудников прокуратуры.
Когда все формальности были завершены, Елена и Виктория вышли на улицу. Дождь закончился, на небе проглядывало солнце.
– Что теперь? – тихо спросила Елена.
– Теперь поедем ко мне, – ответила Виктория. – Выпьем чай, поговорим. И будем разбираться во всём этом... вместе.
Впереди у них был долгий путь. Показания, допросы, суды. Но сейчас, впервые за двадцать лет, они шли по этому пути рядом.
За окнами квартиры Саратов постепенно погружался в весенние сумерки. Виктория разлила чай по чашкам и села напротив Елены.
– Как думаешь, что будет с Мариной? – спросила Елена, грея руки о чашку.
– Учитывая её состояние, вряд ли она доживёт до приговора, – Виктория пожала плечами. – Но она сумела всех переиграть даже на финишной прямой. Сдала подельников, спасла себя от последних месяцев в тюремной больнице...
– А оно того стоило? Всё это? – в голосе Елены звучала неуверенность.
– Ты о чём? – Виктория подняла взгляд.
– О нашем соглашении с прокуратурой. О том, что мы будем проходить через все эти допросы, суды... – Елена запнулась. – Я-то уже пожила своё, а тебе ещё строить карьеру, личную жизнь... Не будет ли это мешать?
– Я двадцать лет жила с клеймом брошенного ребёнка, – твёрдо ответила Виктория. – Думаешь, меня испугают несколько месяцев судебных разбирательств? Нет уж. Пусть все узнают правду.
– Ты не боишься? – тихо спросила Елена.
– Боюсь, – честно ответила Виктория. – Но знаешь... ты научила меня одной важной вещи.
– Какой же? – удивилась Елена.
– Бороться за то, что важно, – просто ответила Вика. – Ты ведь боролась за меня все эти годы. По-своему, как могла. Теперь моя очередь.
За окном снова начинался дождь. Но на этот раз он казался не угрюмым и холодным, а весенним, обновляющим. Смывающим прошлое и дающим надежду на будущее. И может быть, впервые за двадцать лет и мать и дочь чувствовали, что это будущее у них будет – сложное, неоднозначное, но общее.
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.