Сумку я швырнула на тумбочку в прихожей и с тихим стоном стянула туфли. День выдался невыносимо длинным. На работе аврал, начальник дёргал по мелочам, а Вадим, новый управляющий, смотрел так, будто я задолжала ему миллион. Голова трещала. Я прошла на кухню, машинально щёлкнула кнопкой электрического чайника и прислонилась лбом к прохладной дверце холодильника. Блаженство.
Только сейчас заметила, что почтовый ящик я так и не проверила. Обычно это первое, что я делаю, возвращаясь домой, но сегодня в голове был такой туман... Отлепилась от холодильника и направилась в прихожую. Открыла дверь, достала ключ и вытащила из ящика ворох бумаг.
Рекламные листовки, счета, что-то ещё... А это что? Официальный конверт с печатью. Что-то кольнуло под сердцем. Последний раз такое письмо мне приходило, когда оформляли развод.
Я вернулась на кухню и села за стол, конверт на столешнице выглядел чем-то инородным среди чашек и сахарницы. Пальцы слегка дрожали, когда я надрывала плотную бумагу.
«Судебная повестка...»
Первые строчки я прочитала быстро, но потом начала перечитывать снова и снова, пытаясь понять смысл. Олег Воронцов... мой бывший муж... подал исковое заявление... о разделе имущества... требует признать право собственности на 1/2 доли в квартире... Что? Как?
Чайник вскипел и отключился, но я даже не пошевелилась. В голове стучали молоточки, а перед глазами проносились воспоминания. Это было шесть лет назад. Шесть! Мы развелись, я осталась с ипотекой и десятилетним сыном. Олег исчез из нашей жизни, только изредка переводил какие-то жалкие деньги на сына, которые даже на школьные обеды толком не хватали.
Я выплачивала эту чёртову ипотеку сама. Каждый месяц. Тридцать шесть тысяч, плюс коммуналка, плюс еда, плюс всё остальное. Подрабатывала переводами по ночам, бралась за любую сверхурочную работу. Ребёнок часто оставался один... Помню, как плакала в подушку, чтобы Дима не услышал. А три года назад, когда наконец закрыла последний платёж – это было таким счастьем! Сын уже старшеклассник, а я наконец могу перевести дух.
И вот теперь... ЭТО.
– Сволочь! – выдохнула я, сминая листок.
Руки тряслись уже по-настоящему. Я вцепилась в край стола, пытаясь успокоиться. Нужно дышать. Глубоко дышать. Вдох. Выдох. Вдох... Но вместо кислорода в лёгкие словно заливался жидкий огонь. Как он посмел? Он знает, что я одна тянула эту ипотеку! Знает, что сама оплачивала эту квартиру, пока он пропадал неизвестно где!
Я вскочила и заметалась по кухне. Позвонить ему? Наорать? Кинуть трубку? А толку? Всё равно суд...
Суд. Господи, я ведь даже не знаю, что делать в суде. Какие документы собирать? К кому обращаться?
– Так, стоп, – произнесла я вслух и силой заставила себя сесть.
Паника – плохой советчик. Надо успокоиться и подумать. Олег действительно был вписан в ипотечный договор, когда мы его оформляли. Но потом... потом он отказался от квартиры при разводе. Или нет? Боже, я не помню точно! Неужели мы что-то не учли?
Я выдохнула и почувствовала, как внутри поднимается что-то, похожее на волну. Не просто гнев – глухая ярость. Я не дам отнять у нас с Димой крышу над головой. Не дам всё разрушить снова, только потому что Олегу вдруг захотелось денег.
Я разгладила смятую повестку и медленно, внимательно перечитала каждое слово. Заседание через две недели. Мало времени, но оно есть. И я буду готова.
Я поднялась и подошла к окну. Моя квартира. Мой дом. То, что я создала без его помощи, вопреки всему. Неожиданно в голове возникла отчётливая мысль: «Я не отдам ему ни сантиметра. Ни единого сантиметра».
И от этой мысли стало немного легче.
Незваный гость
Диму я отправила ночевать к бабушке. Сказала, что мне нужно поработать допоздна. Не хотелось посвящать сына во всю эту историю, пока не стало ясно, чем она закончится. Он и так слишком много пережил за свои шестнадцать лет.
Квартира казалась непривычно пустой и тихой. Я достала из шкафа старую коробку с документами и высыпала содержимое на пол гостиной. Чеки, квитанции, договоры – всё вперемешку. Годами я откладывала сюда любые бумаги, которые казались важными, и теперь это превратилось в настоящий хаос.
Начала разбирать. Вот наш брачный договор... ой, нет, это страховка на машину. А вот и свидетельство о разводе. В нём про квартиру ни слова, только про то, что сын остаётся со мной. Олег даже на алименты согласился без споров – видимо, так торопился избавиться от нас.
Час за часом я просматривала документы, сортировала, откладывала нужное. На часах было уже за полночь, когда я наткнулась на папку с договором ипотечного кредитования.
Открыла, начала читать... Мы оба были созаёмщиками. Оба. Значит, и права на квартиру у нас равные? Где-то внутри шевельнулся страх. А что, если Олег действительно имеет право на половину?
Нет, что-то здесь не так. Я продолжила копаться в документах и, наконец, нашла то, что искала – справки из банка о платежах по ипотеке. Первый год мы платили вместе, потом Олег начал «забывать», и всё чаще платёж целиком ложился на меня. А после развода – все пять лет только я одна вносила эти тридцать шесть тысяч каждый месяц.
Распечатки из банка, квитанции об оплате, выписки со счёта – всё это подтверждало, что фактически квартиру выкупила я. Значит, Вера Павловна права. У меня есть шанс доказать свою правоту.
Я сложила все документы в отдельную стопку и подошла к окну. Ночной город мерцал огнями, где-то вдалеке сигналила машина. Вдруг накатила такая усталость, что колени подогнулись. Я прислонилась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза.
Перед внутренним взором пронеслась вся моя жизнь за эти шесть лет после развода. Первое время было особенно тяжело. Дима часто спрашивал об отце, я придумывала всякие отговорки, почему тот не приходит. Потом мальчик подрос и перестал спрашивать. Молча принимал редкие открытки на день рождения, которые Олег присылал в первый год, а потом и они прекратились.
А я? Что было со мной всё это время? Работа, дом, снова работа. Вечная экономия, постоянный подсчёт денег. Сколько раз я отказывала себе в новой одежде, отпуске, даже в чашке кофе в кафе – лишь бы хватило на ипотеку. Вспомнилось, как прошлой зимой неделю сидела дома с простудой, но всё равно работала удалённо – не могла позволить себе больничный.
И вот теперь, когда я наконец-то выбралась из этой кабалы, когда впереди забрезжила нормальная жизнь без долгов, появляется он и хочет всё разрушить?
Я открыла глаза и увидела своё отражение в тёмном стекле. Усталая женщина с тенями под глазами. Сколько лет я так живу? Когда я перестала быть той весёлой, уверенной в себе Мариной, которая мечтала о карьере переводчика?
Медленно отошла от окна, прошла в ванную и включила свет. Из зеркала на меня смотрело незнакомое лицо – осунувшееся, с плотно сжатыми губами, с какой-то обречённостью во взгляде.
И вдруг что-то переключилось внутри. Нет. Я больше не буду жертвой. Не позволю Олегу снова разрушить мою жизнь, снова заставить меня бояться завтрашнего дня и считать копейки.
Я выпрямилась, расправила плечи. Лицо в отражении изменилось – взгляд стал жёстче, линия губ решительнее.
– Хватит, – тихо сказала я своему отражению. – Хватит бояться и отступать.
Вернулась в комнату, села на диван среди разбросанных документов и взяла телефон. Набрала номер Олега. Три гудка, четыре... Он не возьмёт. Конечно, уже поздно...
– Да? – голос бывшего мужа звучал удивлённо и немного настороженно.
– Олег, это Марина. Ты просил подумать над твоим предложением, – мой голос звучал спокойно, почти холодно. – Я подумала.
– И?
– Мы увидимся в суде.
Пауза.
– Ты делаешь ошибку, Марина, – в его голосе появились жёсткие нотки. – Я предлагал решить всё по-хорошему.
– По-хорошему было бы не появляться в моей жизни спустя шесть лет с требованиями, на которые ты не имеешь права, – отрезала я.
– Имею! – повысил голос Олег. – И суд это подтвердит. А ты потеряешь гораздо больше, чем могла бы сейчас.
– Посмотрим, – я сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос.
Советы со всех сторон
– Три миллиона?! – Лена поперхнулась кофе и закашлялась. – Да он совсем обнаглел!
Мы сидели в маленькой кофейне возле её офиса. После визита Олега я не находила себе места и позвонила лучшей подруге, которая знала всю историю нашего брака от начала до горького конца.
– А ведь он даже алименты нормально не платил, – продолжала возмущаться Лена, промокая салфеткой пятно от кофе на блузке. – Я помню, как ты радовалась, когда закрыла ипотеку.
Я рассеянно помешивала свой остывший капучино. Радость от закрытия ипотеки теперь казалась такой далёкой, словно из другой жизни.
– Что мне делать, Лен? – тихо спросила я. – У меня нет таких денег.
Подруга посмотрела на меня задумчиво, потом вздохнула:
– Знаешь... может, проще откупиться?
– Что? – я не поверила своим ушам. – Чем? У меня нет трёх миллионов!
– Я понимаю, – она мягко накрыла мою руку своей. – Но можно взять кредит. Или продать машину. Может, родители помогут? Просто подумай – если дойдёт до суда, будет только хуже. Нервы, время, адвокаты... А в конце можешь получить решение не в свою пользу.
Я отняла руку и посмотрела на неё с недоумением:
– Лена, ты серьёзно? Это моя квартира. Я выплачивала её одна, пока он где-то развлекался! Почему я должна влезать в новые долги из-за него?
– Я просто хочу, чтобы ты рассмотрела все варианты, – примирительно сказала подруга. – Тебе оно надо – эти суды, разбирательства? Сколько времени и сил потратишь... А если проиграешь? Тогда потеряешь ещё больше.
Мне вдруг стало душно. Я допила кофе одним глотком и поднялась:
– Мне пора. У меня ещё дела...
Лена тоже встала и обняла меня:
– Не обижайся. Я просто за тебя волнуюсь.
Я кивнула, но внутри всё кипело. Даже Лена считает, что мне нужно сдаться!
Вечером, возвращаясь домой, я столкнулась с соседкой по лестничной клетке – Верой Павловной. Сухопарая женщина с острым взглядом и властным голосом. Она работала юристом, и соседи часто обращались к ней за бесплатными консультациями.
– Марина! – окликнула она меня, когда я уже открывала дверь. – У вас всё в порядке? Вчера я видела, как к вам заходил мужчина. Он так громко говорил...
Я замялась. Обсуждать личные проблемы не хотелось, но... может, она даст дельный совет?
– Это был мой бывший муж, – нехотя призналась я. – У нас... юридические вопросы.
Вера Павловна заинтересованно подняла брови.
– Какого рода?
И я, сама не зная почему, выложила ей всё. Про иск, про визит Олега, про его требования и угрозы. Вера Павловна слушала внимательно, морщины на её лбу становились всё глубже.
– Идёмте ко мне, – решительно сказала она, когда я закончила. – Не будем на лестнице стоять.
Квартира у неё была полной противоположностью моей: идеальный порядок, тёмная мебель, книжные шкафы до потолка. Мы сели за массивный стол, и Вера Павловна достала блокнот.
– Значит, так, – она быстро делала какие-то пометки, – квартиру вы купили в браке, верно?
– Да, за год до развода, – подтвердила я.
– А ипотеку выплачивали уже после развода?
Я кивнула:
– Целых пять лет. Одна.
– У вас сохранились все платёжные документы?
– Большинство должно быть, – я задумалась. – В банке точно есть история платежей.
– А в вашем соглашении о разделе имущества или в решении суда о разводе что-то сказано про квартиру? – она смотрела на меня пристально, и я занервничала.
– Я... не помню точно. Кажется, нет. Мы как-то не обсуждали это.
Вера Павловна поджала губы:
– Плохо. Но не смертельно. Главное, что у вас есть документы о выплатах. Можно доказать, что вы фактически сами приобрели большую часть этой квартиры. Да и срок исковой давности, скорее всего, истёк, если прошло больше трёх лет с момента, когда ваш бывший узнал о нарушении своих прав.
– Так что мне делать? – я почувствовала слабую надежду.
– Ни в коем случае не соглашайтесь на его условия! – твёрдо сказала Вера Павловна. – Этот ваш Олег рассчитывает, что вы испугаетесь и пойдёте у него на поводу. Ни копейки не давайте. Подготовьте все документы, подтверждающие платежи по ипотеке. Я помогу составить возражение на иск.
Её уверенность придала мне сил, но всё же...
– А если мы проиграем?
– Не стоит настраиваться на поражение, – она строго посмотрела на меня поверх очков. – Но даже если решение будет не в вашу пользу, у вас останется право на компенсацию за единоличное погашение общего долга. Это уменьшит сумму, которую придётся ему отдать, возможно, до минимума.
– Спасибо вам, – искренне поблагодарила я, когда мы закончили. – Даже не знаю, как отплатить за помощь...
– Пустяки, – отмахнулась Вера Павловна. – Терпеть не могу, когда пытаются нажиться на чужом труде. Начинайте готовить документы, а возражение мы вместе составим.
Возвращаясь в свою квартиру, я чувствовала смешанные эмоции. С одной стороны, разговор с Верой Павловной придал мне уверенности, с другой – слова Лены тоже не шли из головы. А что, если она права? Что, если проще откупиться и забыть про это кошмар? Но как только я представляла, что должна отдать заработанные потом и кровью деньги человеку, который меня бросил... внутри всё переворачивалось от ярости.
Я должна бороться. Должна доказать Олегу, что больше он не сможет мной манипулировать. Даже если придётся пройти через все суды города.
Решение
Диму я отправила ночевать к бабушке. Сказала, что мне нужно поработать допоздна. Не хотелось посвящать сына во всю эту историю, пока не стало ясно, чем она закончится. Он и так слишком много пережил за свои шестнадцать лет.
Квартира казалась непривычно пустой и тихой. Я достала из шкафа старую коробку с документами и высыпала содержимое на пол гостиной. Чеки, квитанции, договоры – всё вперемешку. Годами я откладывала сюда любые бумаги, которые казались важными, и теперь это превратилось в настоящий хаос.
Начала разбирать. Вот наш брачный договор... ой, нет, это страховка на машину. А вот и свидетельство о разводе. В нём про квартиру ни слова, только про то, что сын остаётся со мной. Олег даже на алименты согласился без споров – видимо, так торопился избавиться от нас.
Час за часом я просматривала документы, сортировала, откладывала нужное. На часах было уже за полночь, когда я наткнулась на папку с договором ипотечного кредитования.
Открыла, начала читать... Мы оба были созаёмщиками. Оба. Значит, и права на квартиру у нас равные? Где-то внутри шевельнулся страх. А что, если Олег действительно имеет право на половину?
Нет, что-то здесь не так. Я продолжила копаться в документах и, наконец, нашла то, что искала – справки из банка о платежах по ипотеке. Первый год мы платили вместе, потом Олег начал «забывать», и всё чаще платёж целиком ложился на меня. А после развода – все пять лет только я одна вносила эти тридцать шесть тысяч каждый месяц.
Распечатки из банка, квитанции об оплате, выписки со счёта – всё это подтверждало, что фактически квартиру выкупила я. Значит, Вера Павловна права. У меня есть шанс доказать свою правоту.
Я сложила все документы в отдельную стопку и подошла к окну. Ночной город мерцал огнями, где-то вдалеке сигналила машина. Вдруг накатила такая усталость, что колени подогнулись. Я прислонилась лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза.
Перед внутренним взором пронеслась вся моя жизнь за эти шесть лет после развода. Первое время было особенно тяжело. Дима часто спрашивал об отце, я придумывала всякие отговорки, почему тот не приходит. Потом мальчик подрос и перестал спрашивать. Молча принимал редкие открытки на день рождения, которые Олег присылал в первый год, а потом и они прекратились.
А я? Что было со мной всё это время? Работа, дом, снова работа. Вечная экономия, постоянный подсчёт денег. Сколько раз я отказывала себе в новой одежде, отпуске, даже в чашке кофе в кафе – лишь бы хватило на ипотеку. Вспомнилось, как прошлой зимой неделю сидела дома с простудой, но всё равно работала удалённо – не могла позволить себе больничный.
И вот теперь, когда я наконец-то выбралась из этой кабалы, когда впереди забрезжила нормальная жизнь без долгов, появляется он и хочет всё разрушить?
Я открыла глаза и увидела своё отражение в тёмном стекле. Усталая женщина с тенями под глазами. Сколько лет я так живу? Когда я перестала быть той весёлой, уверенной в себе Мариной, которая мечтала о карьере переводчика?
Медленно отошла от окна, прошла в ванную и включила свет. Из зеркала на меня смотрело незнакомое лицо – осунувшееся, с плотно сжатыми губами, с какой-то обречённостью во взгляде.
И вдруг что-то переключилось внутри. Нет. Я больше не буду жертвой. Не позволю Олегу снова разрушить мою жизнь, снова заставить меня бояться завтрашнего дня и считать копейки.
Я выпрямилась, расправила плечи. Лицо в отражении изменилось – взгляд стал жёстче, линия губ решительнее.
– Хватит, – тихо сказала я своему отражению. – Хватит бояться и отступать.
Вернулась в комнату, села на диван среди разбросанных документов и взяла телефон. Набрала номер Олега. Три гудка, четыре... Он не возьмёт. Конечно, уже поздно...
– Да? – голос бывшего мужа звучал удивлённо и немного настороженно.
– Олег, это Марина. Ты просил подумать над твоим предложением, – мой голос звучал спокойно, почти холодно. – Я подумала.
– И?
– Мы увидимся в суде.
Пауза.
– Ты делаешь ошибку, Марина, – в его голосе появились жёсткие нотки. – Я предлагал решить всё по-хорошему.
– По-хорошему было бы не появляться в моей жизни спустя шесть лет с требованиями, на которые ты не имеешь права, – отрезала я.
– Имею! – повысил голос Олег. – И суд это подтвердит. А ты потеряешь гораздо больше, чем могла бы сейчас.
– Посмотрим, – я сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. – Все документы у меня на руках, Олег. Я докажу, что выплатила эту ипотеку сама.
– Марина, не усложняй. Мы оба знаем, что...
Я нажала отбой, не дослушав. Сердце колотилось, но внутри разливалось странное спокойствие. Будто я наконец сбросила тяжёлый рюкзак, который годами тащила на себе.
Телефон зазвонил снова – Олег. Я отключила звук и отложила аппарат. Разговаривать больше не о чем. Всё, что нужно сказать, я скажу в суде.
Я снова посмотрела на документы, разложенные на полу. Столько бумаг, столько доказательств... Неужели я сомневалась? Как можно было даже на секунду подумать, что проще откупиться?
Нет, хватит уступать. Хватит бояться. Шесть лет я справлялась сама – справлюсь и сейчас.
Я начала аккуратно собирать документы, складывая их в новую папку, которую специально купила для суда. Каждая квитанция, каждая справка – ещё один аргумент в мою пользу. Я буду готова.
И впервые за эти дни мне показалось, что я смогу победить. Ощущение было таким необычным, таким новым, что я даже улыбнулась. Диме я завтра всё объясню. Он уже взрослый, он поймёт. И мы справимся с этим вместе.
Я встала, потянулась и пошла спать. Впервые за много дней я была уверена, что смогу заснуть без таблеток.
Судебное заседание
Я не спала всю ночь. В голове крутились обрывки фраз, воспоминания, аргументы. К семи утра голова гудела, а в желудке будто поселилась стая бабочек.
Здание суда оказалось неприветливым — серое, с облупившейся штукатуркой. Внутри пахло пылью и старыми бумагами. Я сжимала папку с документами и старалась дышать глубже.
— Всё хорошо? — Вера Павловна присела рядом, положив свою сумку на колени.
— Боюсь до чёртиков, — честно призналась я.
— Это нормально. Просто помните: говорите чётко, смотрите в глаза судье, не перебивайте. Документы на нашей стороне.
В конце коридора появился Олег. В дорогом костюме, выбритый, уверенный. Рядом шёл холёный мужчина с кожаным портфелем. Я невольно одёрнула свой недорогой пиджак, купленный специально для суда.
— Привет, Марина, — Олег остановился рядом. — Последний шанс решить всё мирно.
Я только покачала головой. На разговоры не осталось сил.
В зале судья — женщина лет пятидесяти с усталыми глазами — перебирала какие-то бумаги. Когда мы расселись, она подняла взгляд:
— Слушается дело по иску гражданина Воронцова к гражданке Соколовой о разделе имущества. Истец, изложите свои требования.
Олег говорил гладко, будто заученно. О совместно нажитом имуществе, о своём праве на долю, о том, как недавно узнал, что я закрыла ипотеку. Врал так убедительно, что я сама на секунду засомневалась.
— Ответчица, вам слово, — судья повернулась ко мне.
Я встала, чувствуя, как дрожат колени.
— Ваша честь, квартира действительно куплена в браке, — мой голос звучал тише, чем хотелось. — Но есть несколько важных моментов.
Я достала документы, стараясь не перепутать порядок:
— После развода я одна выплачивала ипотеку — пять лет по тридцать шесть тысяч. Вот банковские выписки, подтверждающие мои платежи.
Судья взяла бумаги, пролистала.
— Ещё у меня сохранились сообщения от бывшего мужа, — я протянула распечатки переписки, — где он пишет, что не может помочь с ипотекой. Он знал, что я выплачиваю кредит одна.
Олег что-то яростно зашептал своему адвокату. Тот листал мои документы, хмурясь всё сильнее.
— У истца есть вопросы к ответчице? — спросила судья.
— Был ли у вас письменный документ о том, что квартира переходит полностью вам? — поднялся адвокат.
— Нет, — я покачала головой, — но не было и документа о том, что я обязуюсь одна гасить ипотеку, а потом делить квартиру пополам.
Судья объявила перерыв. Мы вышли в коридор. Я прислонилась к стене, чувствуя слабость в ногах.
— Держитесь, — Вера Павловна сжала моё плечо. — Документы сильные.
Через пятнадцать минут нас позвали обратно. Я села на скамью, разглядывая трещину на полу. Только бы не смотреть на Олега.
— Суд, рассмотрев материалы дела, — начала судья, — приходит к следующему выводу.
Я затаила дыхание.
— Учитывая, что ответчица единолично погасила ипотечный кредит после расторжения брака, внеся более двух миллионов рублей, тогда как истец не участвовал в выплатах, суд считает, что истцом фактически выражен отказ от прав на спорное имущество. Кроме того, истцом пропущен срок исковой давности без уважительных причин.
В голове загудело, словно колокол.
— На основании изложенного суд решил: в иске гражданина Воронцова Олега Дмитриевича отказать.
Олег резко вскочил и вышел, почти вылетел из зала. Его адвокат, собирая бумаги, бросил мне:
— Советую вашему бывшему принять решение. В апелляции шансов ещё меньше.
А я сидела, не в силах пошевелиться. Неужели? Неужели справедливость существует?
Освобождение
Солнечный свет ударил в глаза, когда я вышла из здания суда. После полумрака коридоров это было почти болезненно, но я не щурилась – хотелось впитать в себя эту яркость, этот момент.
Мы победили.
Я глубоко вдохнула и неожиданно для себя рассмеялась. Вера Павловна, шедшая рядом, удивлённо посмотрела на меня.
– Простите, – я всё ещё улыбалась. – Просто не могу поверить.
– А вы молодец, – она кивнула с одобрением. – Держались как настоящий боец.
– Это всё благодаря вам, – я пожала её сухую, крепкую руку. – Если бы не ваша помощь...
– Бросьте, – она отмахнулась. – Документы были у вас, решимость тоже. Вы просто вовремя перестали бояться.
Мы попрощались у ступеней суда. Вера Павловна спешила на другое дело, а я... мне вдруг захотелось просто постоять здесь, на солнце, наслаждаясь этим странным чувством свободы.
– Марина!
Я обернулась и увидела Олега. Он быстро спускался по ступеням, на лице – смесь раздражения и растерянности. Я непроизвольно сделала шаг назад, но затем заставила себя остаться на месте.
– Что тебе нужно?
– Поговорить, – он остановился в нескольких шагах от меня. – Ты же понимаешь, что этим всё не закончится? Я могу подать апелляцию.
Я молча смотрела на него. Раньше такие угрозы заставили бы меня съёжиться, начать оправдываться, искать компромисс. Но не сейчас.
– Подавай, – спокойно сказала я. – Документы у меня все те же. И решение будет таким же.
– Марина, – его голос стал мягче, почти заискивающим, – давай всё-таки договоримся. Я могу снизить сумму до двух миллионов.
Он всё ещё не понимал. Или не хотел понимать.
– Ты не получишь ни рубля, Олег, – я покачала головой. – Эта квартира – моя. Я выплатила её, пока ты развлекался со своими новыми женщинами.
– Слушай, – он сделал шаг ко мне, лицо исказилось от злости, – ты могла бы поступить по-человечески! Я всё-таки отец твоего ребёнка!
Отец? Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева – не того слепого, бессильного, который владел мной раньше, а холодного, чёткого.
– Отец? – переспросила я. – Ты вспомнил об этом спустя шесть лет? Где ты был, когда Диме нужна была помощь с математикой? Где ты был, когда ему делали операцию на аппендицит? Когда он ходил с температурой, а я не могла взять больничный?
Олег отступил на шаг, явно не ожидая такого напора.
– Я не мог... ты же знаешь, обстоятельства...
– Обстоятельства? – я горько усмехнулась. – Всегда у тебя были «обстоятельства», Олег. Только вот они мешали тебе помогать нам, но не мешали строить новую жизнь.
Люди, проходившие мимо, начали оглядываться. Но мне было всё равно. Шесть лет я молчала, проглатывала обиду, списывала всё на «так сложилось». Хватит.
– Я не отдам тебе ни копейки, – твёрдо сказала я. – Ни сейчас, ни через суд, никогда. А если ты продолжишь свои попытки, я подам встречный иск о взыскании алиментов за все эти годы. С процентами.
Его лицо изменилось. Я знала, что попала в точку – алименты он платил нерегулярно и в гораздо меньшем размере, чем положено. Мне просто не хватало сил судиться ещё и по этому поводу.
– Ты... – он задохнулся от возмущения, – ты не имеешь права! Я же переводил тебе...
– Копейки, – перебила я. – И редко. У меня сохранились все выписки, Олег. Ты задолжал гораздо больше, чем стоит половина нашей квартиры.
Мы стояли на ступенях суда, глядя друг на друга, как чужие люди. Впрочем, мы и были чужими – уже давно. Просто я наконец-то признала это.
– Думай, что говоришь, Марина, – процедил он сквозь зубы. – Ты ещё пожалеешь об этом.
– Нет, не пожалею, – я развернулась и начала спускаться по ступеням. – Прощай, Олег.
– Ты не можешь просто так уйти! – крикнул он мне вслед.
Но я уже не слушала. Какое-то новое чувство наполняло меня – лёгкость, свобода и... спокойствие. Странное, глубокое спокойствие человека, который знает, что поступил правильно.
Я дошла до парковки и села в машину. Достала телефон и набрала номер.
– Дима? Привет, сынок. Как дела в школе? – я улыбнулась, слушая его рассказ об уроке физики. – Слушай, у меня есть предложение. Давай сегодня устроим праздничный ужин? Я заеду за тобой после школы, купим пиццу, мороженое... Да, есть повод. Расскажу при встрече. Хорошо, до скорого!
Я положила телефон на соседнее сиденье и завела машину. Впереди была целая жизнь – без страха, без оглядки на прошлое. И я готова была начать её прямо сейчас.
Выезжая с парковки, я бросила последний взгляд на здание суда. Олега уже не было видно. Да и какая теперь разница? Он больше не имел власти надо мной. Никто не имел.
Светофор переключился на зелёный, и я нажала на газ. Впереди была свобода – и я ехала прямо к ней.