Мария Свешникова приняла нелегкое решение – не идти встречать Олега у ворот СИЗО. Адвокат Артемов, собираясь за своим клиентом, сообщил ей место и время. Но Мария понимала: там будут родители Олега, еще какие-нибудь родственники, возможно, даже родня Милы. И что там будет делать она?
Речь не шла о каком-то самоуничижении, только о здравом смысле. Никто, кроме Олега, ее даже не знает. Что должны будут думать и чувствовать его родные? Какая-то посторонняя фифа приперлась непонятно зачем... Не рассказывать же им, в самом деле, о том, что без нее счастливое воссоединение могло бы не состояться! Это уже совсем не по-человечески!
Жанна была в восторге, ахала и охала, слушая все подробности произошедшего. И понятно, утверждала, что теперь и Олег, и все его друзья и родные Марию должны на руках носить и пылинки с нее сдувать.
Жанна искренне так считала. Только вот Мария вовсе не хотела, чтобы ее носили на руках как бы в оплату. Она же не рабочий заказ выполняла!
Конечно, если Олег и его родня узнают, как она поучаствовала в расследовании, они почувствуют благодарность. Но это очень коварное чувство, оно повисает на людях грузом! Оно вынуждает и требует. А она не хотела Олега ни к чему вынуждать. И что-то у него требовать не собиралась.
Она давала себе слово – и сдержала его. Не позволила погубить человека, которого любила, которым восхищалась. Ну, она молодец и знает это. Дальше-то что?
А выходит, что будет лучше всего, если Олег вообще ни о чем не узнает. Артемова она, к счастью, успела предупредить, чтобы ни о чем таком клиенту не рассказывал. Ну да, потом они созвонятся, она выразит свою радость, он скажет спасибо за сочувствие и веру. И она проведет пару дней у родителей, а затем поедет обратно в свой Энск, и они продолжат перезваниваться изредка по праздникам, и однажды он радостно сообщит ей, что собрался снова жениться. И это лучше, чем превратить его благодарность в ошейник, а свое желание помочь – в поводок.
Это были очень разумные и верные рассуждения. Вот только последовать им оказалось не так просто. И Мария прибегла к трусливой полумере – отправилась к СИЗО, но устроилась в отдалении, кое-как замаскировавшись фонарным столбом. Ее разорвет изнутри, если она не увидит Олега? Отлично, так она его увидит, а он ее нет. Ему не до нее будет. Поговорят они потом. По телефону. Может быть, даже повидаются. В кафе сходят.
Вон машина белая стоит, это Артемова, она ее уже видела. И родня Олега тут – родители и еще кто-то, брат, наверное. Сбились в кучку и смотрят на дверь-калиточку. Понятно, волнуются люди, дождаться не могут. Их машина, наверное, вон та, синяя.
Дверь открылась. Трое ожидающих прямо так, плотной кучкой, бросились к ней. Олег сделал два шага на свободе и угодил в плен. Правда, о таком плене он в последние дни наверняка измечтался...
Мария крепко взялась рукой за столб. Дополнительная фиксация к месту не помешает, а то ноги уже готовы сорваться с места, бежать туда, где Олег обнимает родных, целует мать, сбивчиво отвечает на еще более сбивчивые вопросы... Стой на месте, Машка! Тебя там никто не ждет! С ним все в порядке, это главное. Остальное мелочи.
Олег кое-как отбился от первого натиска родных и начал неуверенно оглядываться по сторонам. Нельзя было ошибиться – это не механические, не нервные движения, он кого-то ищет! И совершенно уверен, что этот кто-то здесь!
Когда Мария догадалась, кого именно рассчитывает увидеть Олег, было поздно – он ее уже увидел. И, отстранив мать, бросился к ней – бегом. А она просто стояла, держась за столб, ибо отказали и ноги, и голова.
Олег остановился в паре метров от нее. Он выглядел уставшим и осунувшимся, но в целом мало изменился за прошедшие годы. Руки он стиснул перед грудью, сплетя пальцы, но этот мелодраматический жест в его исполнении казался совершенно естественным и очень красноречивым. Губы у него чуть заметно дрожали, синие яркие глаза серебрились слезами. А она могла только смотреть на него. Прочие силы все уходили на то, чтобы не дать себе рухнуть в обморок.
Он себя все-таки преодолел, сумел заговорить, хотя голос звучал совершенно неправильно – сипло и низко:
– Машка... Родная...
Мария тихонько всхлипнула и отпустила столб, покоряясь неизбежному. Рванувшийся к ней Олег поймал ее почти на лету, схватил, притиснул к себе так, как мог бы сделать это со спасательным кругом, если бы тонул в штормовом море.
Мария Свешникова, человек неглупый и не слишком нервный, сейчас пребывала не то в полусне, не то в полуобмороке. Она вроде бы воспринимала происходящее, но именно так, как воспринимают сны – немного отстраненно и отрешенно, словно нечто важное, но не касающееся ее прямо. Она чувствовала тепло обхвативших ее рук и знала, что рубашка Олега пахнет свежим стиральным порошком. Она слышала, как Олег шепчет ей в уши и в волосы нечто бессвязное, но самих слов не разбирала. Она понимала, что он лихорадочно целует ее в лоб, в виски, в макушку – и даже не подумала, что может поцеловать его в ответ. Да что там – она прекрасно понимала, что он плачет, но была не в силах поднять голову, улыбнуться ему, успокоить!
Она почти не заметила и матери Олега, не понимавшей, почему долгожданный сынок вдруг бросился к какой-то посторонней девушке и теперь самозабвенно обнимается с нею. Словно сквозь вату до нее доносилось:
– Олежек, что случилось? Что происходит? Кто это такая? Чем ты так расстроен?
Не поняла она и причины, по которой эти расспросы прекратились. Точнее, не вполне и заметила, что тишина восстановилась. Так что адвокат Артемов, осторожно, вежливо, но очень настойчиво удаливший семейство Литвиновых от замершей изваянием пары, благодарностей так никогда и не дождался.
Прошла вечность. Или пять минут. Или час. Возможно, кто-нибудь из присутствующих, хоть и тот же Артемов, знал время. Но не Олег и уж точно не Мария.
Ее рассудок вернулся к действительности, зацепившись за фразу:
– Я больше никогда тебя никуда не отпущу!
Мария медленно оторвала голову от плеча Олега, подивившись наличию огромного мокрого пятна у него на рубашке. Подняла несмело голову, заглянула ему в лицо, не осмеливаясь разжать рук, плотно оплетающих его шею:
– Но я же не убегаю!..
***
Олег исполнил обещание буквально, заставив Марию уехать с ним прямо от СИЗО. Мать пыталась задавать вопросы, но Олег положил этому конец быстро и просто:
– Мама, все объяснения потом! Пока запомни вот что: если бы не Машка, мне бы точно не выпутаться! Мне бы вообще не жить!
И притом адвокат ему ничего не рассказал, в этом Мария была уверена!
Поговорить им удалось гораздо позже, когда счастливая родня наконец успокоилась и улеглась спать, Жанна была по телефону предупреждена о том, что подружка ныне ночевать не придет, а Мария сидела на балконе в одном кресле с Олегом, наблюдая за звездами над его плечом. Балкон находился в квартире старших Литвиновых, ибо идти к себе Олегу еще не разрешили следователи.
– Ну почему я такой болван, что мне потребовалось угодить за решетку для того, чтобы решиться признаться в любви женщине, которой я восхищаюсь? – раз эдак в десятый безнадежно поинтересовался Олег у последней четверти луны.
По-хорошему, так Мария чувствовала себя обязанной покойной Миле Литвиновой! Ибо именно продолжительная жизнь бок о бок с этой великолепной стервой столь сильно повлияла на Олега, что глуповатая детская любовь однокурсницы Машки превратилась для него из досадной помехи в величайшую из ценностей. Все познается в сравнении, знаете ли.
– Ты ведь не побоишься войти в дом, где еще может витать призрак бывшей хозяйки? – поинтересовался Олег. Голос его звучал немного невнятно, ибо он пытался одновременно говорить и целовать Марию в шею. Но она его поняла и усмехнулась:
– Нет там никакого призрака! Во-первых, я в них не верю. А во-вторых, виновный схвачен и будет наказан, так что душа покойной должна быть удовлетворена. Мила уже далеко, где-то на дорогах того света. А мы на этом.
– Честно, я не хотел, чтобы она умерла! А вот развестись очень хотел. И не только потому, что она и правда гуляла направо и налево, и не только с Дикуновым этим. Просто я уже знал, что мне нужна ты, и больше никто. Понимал, что почти наверняка опоздал, но предпочитал рискнуть. Если не с тобой жить, значит, одному.
– Как ты мог ко мне опоздать? – искренне удивилась Мария.
– Прости меня, – это были не слова, а почти стон. – Моя глупость отняла у нас обоих несколько лет жизни! Вот каким надо было быть олухом, чтобы променять тебя на Милу! А потом, когда меня взяли, я только об одном мог думать: если ты поверишь, что я убийца, мне не надо жить! И ведь сам же и виноват, что во все это влип!
Мария поцеловала его. Ей не хотелось, чтобы он сейчас о чем-то жалел, а угомонить Олега проще всего было именно так.
Но очередной сеанс романтики под звездами продолжался не слишком долго. Просто Мария Свешникова уже несколько вжилась в роль мисс Марпл желтогорского масштаба. И потому ее очень беспокоил один непринципиальный, но все же нерешенный вопрос:
– Олежка, а почему ты в тот день долго милицию не вызывал? Не упал же ты, в самом деле, в обморок от того, что увидел! Я понимаю, что было жутко, но все же это не в твоем стиле!
Олег посмотрел на нее удивленно:
– Не упал, конечно! Все вообще дико было. Я сидел, смотрел на Милу, на все, что вокруг творилось, и думал, как мне объяснить это все тебе! И еще о том, что теперь я вроде как свободен и могу быть с тобой. Честно, даже в голову не пришло, что меня могут заподозрить, арестовать. А потом – разве я мог рассказать следователю, что потратил время на раздумья о том, как объяснить убийство обожаемой женщине и о том, что теперь могу быть с нею? Связать всю эту гадость и тебя? Знаешь, я, конечно, не ангел, но и не законченная скотина!
Олег так и не понял, почему от его ответа Марию разобрал неудержимый смех. Впрочем, все равно дело свелось к очередному сеансу романтики с объятиями и признаниями в любви.
Майор Алексей Сергеевич Петровский тоже получил разгадку проблемы невызова Олегом Литвиновым компетентных органов. Правда, произошло это через полгода после завершения следствия. По обоим делам уже суды шли.
А Петровскому рассказали все по секрету и совершенно частным образом, просто дабы удовлетворить его любопытство. Произошло это в ходе важного мероприятия – свадьбы Олега Литвинова и Марии Свешниковой, где Петровский выступал свидетелем со стороны жениха. Со стороны невесты, понятное дело, присутствовала Жанна.
– Никогда еще свидетелем не приходилось быть! – прокомментировал ситуацию майор.
КОНЕЦ
Автор: Мария Гончарова
