— Значит, решила на старости лет отца обобрать? — с презрением усмехнулась Татьяна Михайловна, глядя на падчерицу. — Двадцать лет молчания, и вдруг такая любовь к родителю проснулась?
— Не твоё дело! — огрызнулась Марина, нервно теребя ручку сумки. — дорогой, как и весь её тщательно продуманный образ успешного риелтора — Я к отцу пришла, не к тебе. Папа дома?
— В магазин вышел, — холодно ответила Татьяна Михайловна, не торопясь отходить от двери. — Может, объяснишь всё-таки, с чем пожаловала? Столько лет не появлялась, даже на звонки не отвечала, а теперь вдруг решила навестить.
Марина поджала губы и решительно шагнула в квартиру. Небрежно скинула туфли прямо посреди прихожей и прошла в гостиную и уселась в кресло, демонстративно оглядывая комнату.
— Подожду папу здесь, — заявила она. — Нам многое нужно обсудить. Семейные дела, знаешь ли.
Татьяна Михайловна прикрыла входную дверь и прошла следом. В поведении Марины что-то настораживало — слишком уверенно она держалась, будто заранее подготовилась к неприятному разговору.
— Какие у тебя могут быть семейные дела после стольких лет молчания? — спросила женщина, присаживаясь на диван. — Даже на похороны моей матери не приехала, а ведь бабушка тебя так любила
— Не начинай, — поморщилась Марина. — Я не обязана перед тобой отчитываться. И вообще, почему ты до сих пор здесь живёшь? В маминой квартире!
— В папиной квартире, — он получил её ещё по работе на заводе, задолго до брака с твоей матерью — поправила Татьяна Михайловна. Мы с твоим отцом уже двадцать лет вместе, если ты забыла.
— Неважно! — резко ответила Марина. — Главное, что я — его родная дочь. И имею право претендовать на своё наследство.
— Какое наследство? — растерялась Татьяна Михайловна. — Отец жив-здоров. Или ты уже похоронила его в своих планах?
В прихожей щёлкнул замок. Виктор Павлович, с пакетом из магазина, остановился на пороге гостиной.
— Марина? — удивлённо произнёс он. — Как ты здесь оказалась?
— Папочка! — Марина поднялась с кресла. — Я так соскучилась! Нам столько нужно обсудить!
Татьяна Михайловна молча смотрела на эту сцену. За двадцать лет падчерица ни разу не захотела увидеться с отцом. И вот теперь это показное воссоединение...
— А я как раз собиралась чай поставить, — сухо обронила Татьяна Михайловна, поднимаясь с дивана. — Вы пока поговорите.
Виктор Павлович прошёл в комнату, всё ещё растерянно глядя на дочь. Он смотрел на дочь и не узнавал — вместо прежней угловатой школьницы перед ним сидела холёная дама с укладкой и маникюром. Пятнадцать лет изменили её до неузнаваемости.
— Присядь, пап, — Марина похлопала по дивану рядом с собой. — Я по важному делу.
— По какому же? — Виктор Павлович опустился на диван, чувствуя неладное.
— Понимаешь, у меня сложная ситуация, — начала Марина, понизив голос. — Я недавно развелась. Муж выгнал меня из квартиры, а своего жилья у меня нет. Вот я и подумала... Ты же не откажешь родной дочери в помощи?
— Конечно, не откажу, — кивнул отец. — Но чем именно я могу помочь?
— Переоформи на меня квартиру, — прямо заявила Марина. — Всё равно она наша, семейная. Мамина была когда-то.
Виктор Павлович нахмурился: — Квартира никогда не была маминой. Я получил её ещё до свадьбы с ней, сам заработал. И потом, здесь моя семья живёт.
— Я тоже твоя семья! — повысила голос Марина. — Или эта... — она кивнула в сторону кухни, — тебе дороже родной дочери?
— Не смей так говорить о Татьяне! — впервые за разговор отец повысил голос. — Она моя жена. И она права — пятнадцать лет ты не вспоминала обо мне, даже на звонки не отвечала. А теперь явилась и требуешь квартиру?
— Значит, не поможешь? — прищурилась Марина. — Что ж, я так и думала. Но учти — этот разговор не окончен. Я своего добьюсь.
Она резко встала, схватила сумку и направилась к выходу. В дверях столкнулась с Татьяной Михайловной, несущей поднос с чаем.
— Не утруждайся, — процедила Марина. — Я ухожу. Но мы ещё встретимся.
Когда входная дверь с грохотом захлопнулась, Татьяна Михайловна осторожно поставила поднос и села рядом с мужем.
— Витя, ты как? — тихо спросила она, видя, как побледнел супруг.
— Не понимаю, — покачал головой Виктор Павлович. — Столько лет не общались... Я пытался наладить отношения, звонил, писал. А она объявилась, только когда ей что-то понадобилось.
— Думаешь, она правда разведена? — осторожно спросила Татьяна Михайловна.
— Не знаю, — вздохнул муж. — Я вообще ничего о её жизни не знаю. Да и замужем ли была — тоже не в курсе.
Татьяна Михайловна помолчала, обдумывая ситуацию. За двадцать лет совместной жизни она привыкла быть мужу не только женой, но и другом, советчиком.
— Знаешь, Витя, я думаю, нам стоит навести справки, — наконец сказала она. — В последний раз, когда мы что-то о ней слышали, она работала риелтором. Может, через старые связи удастся узнать, что происходит на самом деле?
— Думаешь, она врёт про развод? — нахмурился Виктор Павлович.
— Не знаю. Но согласись — странно это всё. Столько лет молчания, и вдруг такой напор, такие требования.
В прихожей снова раздался звонок. Супруги переглянулись.
— Может, она вернулась? — предположил Виктор Павлович.
Но на пороге стояла соседка, Клавдия Степановна, женщина общительная и любопытная.
— Танечка, я тут краем уха услышала... — начала она, проходя на кухню. — К вам Маришка приходила? Это правда, что она квартиру требует?
— А вы откуда знаете? — удивилась Татьяна Михайловна.
— Так она же по всему подъезду прошлась! — всплеснула руками соседка. — Всем рассказывает, как вы её, сиротинушку, притесняете, материнское наследство отбираете.
— Какое ещё материнское? — возмутился вышедший на кухню Виктор Павлович. — Квартира моя, я её сам получил!
— А она говорит, что вы с её матерью тут прописаны были, когда женаты были, — продолжала соседка. — Значит, и у неё есть права. И что будто бы вы, Татьяна Михайловна, специально её отца окрутили, чтобы квартиру заполучить.
— Час от часу не легче, — покачала головой Татьяна Михайловна. — Мы с Витей поженились через пять лет после его развода. Какое окручивание?
— И что, много соседей уже обошла? — спросил Виктор Павлович.
— Да почитай весь подъезд! — охотно поделилась Клавдия Степановна. — У Нины Васильевны час просидела, у Петровых чай пила. Всем жаловалась, что вот, мол, мачеха злая отца настроила, а она, бедняжка, после развода без крыши над головой осталась.
— Театр одного актёра, — мрачно заметила Татьяна Михайловна. — Только зачем весь этот спектакль?
— Думаю, это только начало, — вздохнул Виктор Павлович. — Я свою дочь знаю — если уж она что-то задумала...
— Вы издеваетесь? — возмущённо выкрикнула в трубку Татьяна Михайловна. — Какая ещё проверка жилищных условий?
— По заявлению гражданки Соколовой Марины Викторовны, — сухо ответил голос из жилищной инспекции. — Поступила жалоба о нарушении правил использования жилого помещения.
— Но мы ничего не нарушаем! У нас всё законно!
— Разберёмся на месте. Ждите комиссию завтра в одиннадцать.
Татьяна Михайловна в сердцах бросила трубку и принялась наводить порядок. Не то чтобы в квартире был беспорядок, но перед проверкой хотелось, чтобы всё выглядело идеально.
— Представляешь, эта негодяйка ещё и жалобу накатала! — сообщила она вернувшемуся с работы мужу. — Якобы мы здесь какие-то нарушения допускаем.
— Знаю, — устало кивнул Виктор Павлович. — Мне на работу сегодня интересный звонок поступил. Некая журналистка хочет сделать материал о чёрствых родителях, выгоняющих детей на улицу.
— Это переходит все границы! — возмутилась Татьяна Михайловна. — Может, заявление в полицию подать? За клевету?
— Погоди, — покачал головой муж. — Давай сначала выясним, что она задумала. Я тут навёл справки... Помнишь Игоря, моего бывшего коллегу? Он теперь в регистрационной палате работает.
— И что узнал?
— Марина действительно развелась. Но не просто так — она провернула аферу с квартирой бывшего мужа. Убедила его продать жильё, обещая купить лучшее. А деньги присвоила и исчезла.
— Господи! — ахнула Татьяна Михайловна. — И теперь он её ищет?
— Не просто ищет — уже заявление в полицию написал. Так что её интерес к нашей квартире не случаен. Ей срочно нужно где-то спрятаться или получить другое жильё.
В дверь позвонили. На пороге стояла взволнованная соседка, Нина Васильевна.
— Простите, что поздно, — начала она. — Но я должна вам рассказать... Приходила ваша Марина, предлагала стать понятой. Говорит, будет какой-то иск подавать, нужны свидетели того, что вы тут... — соседка замялась. — В общем, она утверждает, что вы её мать в своё время выжили, довели до нервного срыва. И якобы есть медицинские документы.
— Да она с ума сошла! — воскликнул Виктор Павлович. — Мы с Татьяной даже не были знакомы, когда я с её матерью развёлся. Что за бред она несёт?
— А ещё говорит, будто у неё есть какие-то старые документы, — продолжала соседка. — Справки, расписки. Вроде как вы, Виктор Павлович, бывшей жене обещали эту квартиру отдать.
— Никогда такого не было! — покачал головой хозяин квартиры. — Мы при разводе всё честно поделили — ей досталась дача, мне квартира.
— Я так и подумала, что враньё, — кивнула Нина Васильевна. — Потому и пришла предупредить. Она весь дом обходит, всем какие-то небылицы рассказывает. То про завещание от бабушки, то про устные договорённости.
Татьяна Михайловна налила соседке чаю. В голове крутились тревожные мысли — падчерица явно затеяла крупную авантюру.
— Знаете, а ведь она и правда приходила с какими-то бумагами, — припомнила вдруг Нина Васильевна. — Только я в них не вчитывалась. Сказала — подпишите, мол, что были свидетелем её проживания здесь в детстве.
— И вы подписали? — встревожилась Татьяна Михайловна.
— Нет, конечно! Я хоть и старая, а не выжила из ума. Сказала — пусть сначала юрист посмотрит. Она сразу скисла и ушла.
На следующее утро, когда пришла комиссия из жилищной инспекции, Виктор Павлович взял отгул, чтобы присутствовать при проверке. К его удивлению, вместе с инспекторами явилась и Марина — с толстой папкой документов.
— А вот и доказательства, что они тут всё переделали! — торжествующе заявила она, доставая какие-то старые фотографии. — Вот здесь была моя детская комната, а они её в кабинет превратили. И балкон застеклили без разрешения!
Инспектор устало вздохнул, разглядывая снимки двадцатилетней давности: — Гражданка Соколова, перепланировка жилого помещения собственником не является нарушением, если она проведена по согласованному проекту. А у ваших родителей, я вижу, все документы в порядке.
— А у меня есть основания сомневаться в подлинности этих документов! — заявила она, нервно постукивая ногтями по своей папке. — У меня есть доказательства, что некоторые бумаги были оформлены задним числом.
— Да что ты несёшь! — не выдержал Виктор Павлович. — Какие ещё задним числом? Все документы настоящие, и ты это прекрасно знаешь!
— Разберёмся, — сухо ответил инспектор, делая пометки в блокноте. — Если у вас есть сомнения в подлинности документов, обращайтесь в соответствующие органы.
После ухода комиссии Марина задержалась в прихожей. На губах играла самодовольная улыбка.
— Думаете, это всё? — она насмешливо посмотрела на отца и мачеху. — У меня ещё много интересного припасено. Например, свидетельские показания соседей о том, как вы выживали маму из квартиры.
— Каких соседей? — возмутилась Татьяна Михайловна. — Мы с твоим отцом познакомились через пять лет после их развода!
— Неважно, — отмахнулась Марина. — Главное, что эти показания уже заверены у нотариуса. И потом, папа, ты же не хочешь, чтобы в твоей конторе узнали некоторые подробности прошлого?
— Ты мне угрожаешь? — тихо спросил Виктор Павлович, глядя на дочь с горечью. — Своему отцу?
— Нет, просто предлагаю решить всё мирно, — Марина достала из сумочки сложенный лист бумаги. — Вот добровольное согласие на передачу квартиры. Подпишешь — и разойдёмся по-хорошему.
— Вон из моего дома, — процедил Виктор Павлович. — И больше не приходи. Если есть претензии — обращайся в суд.
— Ну что ж, — Марина спрятала бумагу обратно в сумочку. — Сами напросились. Теперь будет по-плохому.
Когда за падчерицей захлопнулась дверь, Татьяна Михайловна обняла мужа: — Витя, может, обратимся к юристу? Она явно что-то затевает.
— Уже обратился, — кивнул Виктор Павлович. — Завтра встречаюсь с адвокатом. Нужно быть готовыми ко всему.
На следующий день почтальон принёс заказное письмо. Внутри оказалась повестка в суд — Марина подала иск о признании права собственности на часть квартиры.
— Смотри-ка, даже документы какие-то нашла, — хмыкнула Татьяна Михайловна, просматривая приложенные к иску бумаги. — Старые расписки, фотографии. Только толку от них никакого — квартира всегда была только твоей.
Виктор Павлович молча изучал документы. Некоторые бумаги действительно были подлинными — старые квитанции, выписки из домовой книги. Другие же откровенно попахивали подделкой.
— Знаешь, что меня больше всего удивляет? — наконец произнёс он. — Марина ведь неглупая девочка, должна понимать — таким путём квартиру не отсудишь. Значит, у неё какой-то другой план.
— Думаешь, она просто хочет нас измотать судами? — предположила жена.
— Не знаю. Но точно не просто так всё это затеяла.
Ответ пришёл неожиданно. Вечером позвонила бывшая жена Виктора Павловича, Маринина мать:
— Витя, ты только не волнуйся, — начала она необычно мягким тоном. — Но я должна тебе кое-что рассказать о нашей дочери.
— Что случилось, Лена?
— Она в беду попала. Крупную. С квартирными аферами связалась, люди серьёзные за ней охотятся. Ей срочно нужны деньги — или квартира, чтобы продать.
— То есть она действительно хочет отсудить мою квартиру, чтобы продать? — уточнил Виктор Павлович.
— Да. Она несколько таких афер провернула. Берет задаток за продажу чужих квартир, а потом исчезает. Теперь вот и до тебя добралась.
Виктор Павлович тяжело опустился в кресло. Он всегда подозревал, что за показной успешностью дочери что-то кроется, но такого не ожидал.
— И что ты предлагаешь? — спросил он бывшую жену.
— Заявление в полицию напиши. Пока не поздно. Иначе она не остановится.
После разговора с бывшей женой Виктор Павлович долго сидел в кресле, обхватив голову руками. Татьяна Михайловна не мешала ему — знала, что мужу нужно время всё обдумать.
— Знаешь, — наконец произнёс он, — я ведь всегда чувствовал свою вину перед ней. Думал — мало внимания уделял, недостаточно любил. После развода пытался компенсировать подарками, деньгами. А она этим пользовалась.
— Но заявление придётся написать, — мягко сказала Татьяна Михайловна. — Иначе она не остановится. Сегодня нашу квартиру пытается отобрать, завтра ещё кого-то обманет.
— Да, ты права. Утром поеду в полицию.
Но утром выяснилось, что они опоздали. В дверь позвонили две женщины — представились сотрудницами следственного комитета.
— Гражданка Соколова Марина Викторовна находится в розыске по подозрению в мошенничестве с недвижимостью, — сообщила одна из них. — По нашим данным, она пыталась связаться с вами.
— Пыталась? — переспросил Виктор Павлович. — Она уже неделю нам жизни не даёт! Требует квартиру, угрожает, соседей против нас настраивает.
— Мы в курсе, — кивнула следователь. — Собственно, поэтому и пришли. Нам нужны ваши показания. И ещё — предупредить вас. Соколова может быть опасна. В последнем случае она подделала документы и пыталась продать чужую квартиру вместе с пожилой хозяйкой.
— То есть она хотела... — Татьяна Михайловна осеклась.
— Именно. Выписать хозяйку в никуда, а квартиру продать. К счастью, сделку удалось остановить.
Когда следователи ушли, Виктор Павлович набрал номер бывшей жены: — Лена, почему ты раньше не сказала? Ведь знала, чем она занимается!
— Я узнала на прошлой неделе, — глухо ответила та. — Когда ко мне пришли из полиции. Она ведь и мне несколько лет не звонила...
Через месяц Марину задержали в другом городе, при попытке очередной аферы с квартирой. А ещё через полгода состоялся суд. Виктор Павлович на него не пошёл — не смог видеть, как дочь выводят в наручниках.
— Может, я всё-таки виноват? — спросил он жену вечером после оглашения приговора. — Что-то упустил в её воспитании?
— Нет, Витя, — покачала головой Татьяна Михайловна. — Ты сделал всё, что мог. Просто она выбрала свой путь. И ей придётся самой отвечать за свой выбор.
А через несколько дней в почтовом ящике обнаружилось письмо от Марины. Всего несколько строк: "Папа, прости. Я во всём виновата сама. Ты тут ни при чём".
Виктор Павлович аккуратно сложил письмо и спрятал в ящик стола. Может быть, когда-нибудь у них с дочерью появится шанс всё исправить. Но это будет совсем другая история.