Жан-Оноре Фрагонар – один из величайших французских художников. Пейзаж, жанровая сцена, историческая живопись, парадный декор и даже портрет – он с удовольствием брался за любой жанр, но прежде всего его творчество вдохновлено удовольствиями любви. Галантные и распутные, дерзкие и шаловливые или, напротив, открытые новой этике любви, его работы не перестают изображать встречу тел и слияние душ.
Биографические сведения
Жан-Оноре Фрагонар родился в Грасе (Прованс) 5 апреля 1732 года в семье Франсуа, перчаточника, и Франсуазы Пети, дочери торговца. Род Фрагонар имел итальянское происхождение, и упоминался в документах Ломбардии как Фрегонара. Предки художника приехали во Францию в 17 веке. Жан-Оноре было шесть лет, когда семья переехала в Париж. В возрасте пятнадцати лет он поступил помощником в контору нотариуса. Именно нотариус обратил внимание на художественный талант Жан-Оноре и посоветовал родителям отдать его на обучение. Так Фрагонар стал учеником Жана Симеона Шардена, затем Франсуа Буше. Благодаря Буше Фрагонар полностью раскрыл свой талант и научился копировать старых мастеров.
Хотя Фрагонар официально не был зарегистрирован в Королевской академии, он выиграл Большую Римскую премию Королевской академии живописи и скульптуры в 1752 году за картину «Иеровоам, приносящий жертву идолам» – стипендию для продолжения обучения в Италии. Приз вручал ему Буше. Тогда карьера в исторической живописи казалась ему очевидной.
В течение трех лет он обучался в Школе покровительствуемых художников. Это заведение, основанное в 1748 году под руководством Шарля Антуана Куапеля королем Франции Людовиком XV, позволяло победителям Большой Римской премии провести три года «специальных» занятий у таких мастеров как Шарль-Андре ван Лоо и Мишель Франсуа Дандре-Бардон.
Ко времени отъезда в Италию Фрагонар уже имел известность. Священники из Граса заказали ему картину «Спаситель, омывающий ноги апостолам» для часовни Братства Святого Духа.
В Италию он уехал в компании друга Юбера Робера и архитектора Виктора Луи и оставался там с 1756 по 1761 год. Параллельно с учёбой во Французской академии в Риме занимался копированием картин римского барокко, делал зарисовки окрестностей. Его привлекали не столько шедевры Микеланджело или Рафаэля, сколько более «современный» стиль Гверчино, Аннибале Караччи и Пьетро да Кортона. Фрагонар находился под сильным влиянием творчества великого венецианца – Джованни Батиста Тьеполо.
«Энергия Микеланджело пугала меня. Я испытал чувство, которое не мог выразить. Увидев красоты Рафаэля, я был тронут до слез, и карандаш выпал из моих рук. Наконец, я несколько месяцев пребывал в состоянии праздности, которое не мог преодолеть и посвятил себя изучению художников, которые давали мне надежду когда-нибудь соперничать с ними: именно барокко Пьетро да Кортона, Франческо Солимена и Тьеполо привлекло мое внимание».
В 1759 году в Рим приехал богатый Жан-Клод Ришар (рисовальщик, гравёр, археолог-любитель, гуманист и меценат), известный как «аббат де Сен-Нон» (семья предназначала его к духовной карьере). Он подружился с Юбером Робером и Фрагонаром, став одним из его главных покровителей. Фактически он увлек художников в длительное турне по Италии с остановками во Флоренции, Болонье, Венеции, где они изучали искусство старых мастеров и шедевры античности. Они совершили путешествие по Сицилии и в Неаполь, поднимались на вершины Везувия, спускались в глубины Геркуланума, даже прожили несколько месяцев на знаменитой вилле д’Эсте в Тиволи. Кроме того, Жан Оноре проводил социологические наблюдения и удивлялся большой численности кастратов в Неаполе.
Исторический живописец
Вернувшись из Рима, в счастливом расположении духа художник захотел превзойти самого себя. Он заперся в мастерской, где, глубоко проникнувшись идеей, написал картину, которая восхищает прекрасной композицией и игрой света.
30 марта 1765 года Фрагонар представил в Академию историческое полотно «Первосвященник Корес жертвует собой во имя спасения Каллирои», которое принесло художнику членство в Королевской академии. Выставленная в Салоне огромная картина, темой которой стала сила любви, способная как разрушать, так и спасать, имела оглушительный успех. Сюжет картины, представляющей образец бравурности, взят из произведения географа и писателя Павсания «Описание Эллады», книга VII, Ахайя, гл. 21.
Каллироя – прекрасная дева из Калидона. Она была так красива, что многие мужчины соперничали за ее любовь. Одним из них был Корес, жрец бога Диониса, который безумно влюбился в нее. Хотя положение не позволяло ему предаваться страстям, он преследовал Каллирою, но она отвергала его любовь. «Когда ни все просьбы, с какими Корес к ней обращался, ни обещания всяких даров не могли изменить настроения девушки, Корес обратился с мольбой к статуе бога Диониса». Бог наслал безумие на жителей Калидона.
Они посетили оракула Додоны, чтобы получить совет о том, как избавиться от этого безумия. Согласно предсказанию оракула из Додоны поскольку «над ними тяготеет гнев Аполлона и он не прекратится, пока Корес не принесет Дионису в жертву или саму Каллирою или того, кто решится за нее умереть». Когда несчастную девушку привели в храм Диониса для принесения в жертву, казнь должен был совершить Корес. Но он, продолжая любить ее, не мог пожертвовать девушкой, и покончил с собой. Тогда Каллироя, осознав величие любви Кореса, из-за раскаяния и стыда за то, что она сделала с ним, «бросилась в источник, который протекал в Калидоне недалеко от залива и который потом в ее память люди назвали ручьем Каллирои».
После «Кореса и Каллирои» Фрагонар сразу же написал картину «Явление Девы Марии» для герцога Антуана де Грамона. Он был назначен преемником недавно умершего, очень уважаемого Жана-Батиста-Анри Дезэ и получил его студию в Лувре, которую он делил с Пьером-Антуаном Бодуэном.
Последовали королевские заказы на роспись потолка для Галереи Аполлона в Луврском дворце и картины над парой дверей дворца-бельведера Бельвю маркизы де Помпадур. Хотя они так и не были завершены.
Сочетающая остроту чувств и трагедию страсти картина «Корес и Каллироя» была приобретена для Людовика XV художником Шарлем-Николя Кошеном-младшим в апреле 1765 года в качестве модели для гобелена. Цена в 2 400 ливров составляла примерно две трети от той, что получали другие художники за меньшие и даже не законченные работы. Кошен признавался Абелю-Франсуа Пуассону де Вандьеру, маркизу Мариньи (младшему брату маркизы де Помпадур), управлявшему делами Людовика XV: «Я воспользовался молодостью месье Фрагонара». Неизвестно, знал ли Фрагонар об этом факте, но он оказался в бедственном положении. Оплата производилась нерегулярно с августа 1765 по январь 1773 года.
Художник легкомысленности, соблазнов и любовных интриг
Отложив в сторону исторические и мифологические темы первого этапа своего творчества, он сосредоточился на «легкомысленной» живописи, представляя в работах радость жизни и озорной дух эпохи рококо. На самом деле художник, как и многие его коллеги, сделал это чтобы заработать на жизнь.
Писатель Луи Себастьен Мерсье отмечал: «Он начал делать небольшие картины только из-за отвращения, которое испытывал к Каллирое, чья ничтожная оплата задерживалась до такой степени, что, пока его картина была получена для исполнения в виде гобелена в Гобелене, художнику, из-за отсутствия оплаты, пришлось заложить свою одежду».
Если бедность и истощение – после трех лет напряженной работы над «Коресом и Каллироей» – были причиной спада производительности в период между 1765 и 1767 годами, Фрагонара определенно оскорбило, когда его работы, представленные в Салоне 1767 года, были отвергнуты художественными критиками как недостаточно грандиозные.
В апреле 1767 года Фрагонар был одним в избранной группе исторических живописцев, кому было поручено украсить парижскую резиденцию Марка Рене д’Аржансона, маркиза де Вуайе (1722–1782) на улице Бон-Анфан. В июне 1769 года архитектор Шарль де Вайи, которому было поручено обновить резиденцию, написал покровителю: «Возможно, вы будете не так довольны потолком Фрагонара, как потолком (Луи Жан-Жака) Дюрамо, который достоин всех похвал». Так оно и случилось. Работа Фрагонара с роем путти была закрашена в июле 1772 года и заменена на более впечатляющий сюжет (Геба наливающая нектар для Юпитера), написанный Жан-Жаком Лагрене.
Подобная ситуация ещё раз повторится, когда мадам Дюбарри в начале 1771 года закажет Фрагонару серию «Прогресс любви» для своего павильона в Лувесьене. После того, как красочные панели были осмеяны критиками, их вернули художнику в 1773 году, и заменили спокойными работами Жозефа Мари Вьена. Технически экспериментальные и визуально мощные картины Фрагонара в то время не отвечали тому, что требовала мадам Дюбарри.
Полученный вскоре после закрытия Салона 1767 года заказ на «Качели», после того, как Габриэль-Франсуа Дуайен отверг тему, вероятно, подлил масла в огонь. Из текста драматурга Шарля Колле в его дневнике («Jourmal historique» охватывает события с 1748 по 1772 годы) можно сделать вывод, что, по крайней мере, в глазах Дуайена, Фрагонар был вторым выбором. Колле создаёт своего рода противостояние между художниками, описывая, как Фрагонар берется за заказ, от которого Дуайен отказывается по соображениям вкуса. Хотя в тот момент карьера Фрагонара переживала сложный период, но всего два года назад он, а не Дуайен, был на вершине в мире искусства. Картина «Первосвященник Корес жертвует собой во имя спасения Каллирои» собрала аплодисменты, «которым другие редко были равны».
Тем не менее, Фрагонар, похоже, четко определил свою специализацию, и она лежала как раз на территории, на которую гордо претендовал Дуайен. Чувствительность Фрагонара к этому вопросу проявилась несколько лет спустя, когда к нему обратилась венецианская актриса Мария-Тереза Коломб с просьбой «точно передать её черты», на что он сухо ответил: «Мне очень жаль, мадемуазель, но я пишу только истории, великие сюжеты».
Французские художники уже на ранних этапах обучения знали, что историческую живопись отличает от других жанров мастерство перспективы, ссылки на цитаты из признанных художественных источников, использование яркого поступка и четкое повествование, призванное наставлять зрителя. В «Качелях» удаляющийся пейзаж с озером создает ощущение перспективы, и тема развивается из поступка. Цитирование внешних источников не только во включении скульптуры «Угрожающая любовь» Этьена Мориса Фальконе, созданной для мадам де Помпадур, но и в декоре постамента, выполненном в духе Рубенса. Вместе с Бодуэном Фрагонар подал заявку на изучение знаменитого цикла Питера Пауля Рубенса «Жизнь Марии Медичи» в Галерее Медичи Люксембургского дворца. Это была привилегия, которая предоставлялась на основании членства художников в Королевской академии. Их просьба была подана 20 октября 1767 года и удовлетворена в начале ноября, так что визит состоялся как раз в тот момент, когда Фрагонар писал «Качели».
Определенно Фрагонар рассматривал эту работу как достижение. На картине есть крошечная пометка в нижнем левом углу. Предполагается, что это надпись «FPinxit» («F написал это»), адаптация латинского термина, традиционно добавляемого к претенциозным работам.
Фрагонар любил рассказывать о том, как он формировал себя и в ходе повествования прибавлял, что природа, подталкивая его к жизни, злобно сказала ему: «Выбирайся из неприятностей как можешь, но старайся сделать это лучше». Фрагонар живописал «галантные празднества» и «будуарную культуру», типичные для высшего общества того времени, не без чувственности, но не выходя за рамки хорошего вкуса.
В то время как эпоха Просвещения отвела новое место чувствам и субъективности, а молодой, бурно развивающийся жанр романа поместил любовь в центр художественной литературы, Фрагонар отражал на своих холстах тысячи вариаций чувств в унисон со своей эпохой. Его картины небольшого формата, предназначенные для украшения богатых интерьеров аристократии, и рисунки бистром, замечательные оригинальными идеями, расхватывали, как только они появлялись на свет. Поклонники, которые постоянно толпились в мастерской художника, соперничали друг с другом за эти произведения утонченного эротизма.
В 1773 году Фрагонар получил заказ на роспись салона Мари-Мадлен Гимар. Он изобразил её как Терпсихору, со всеми атрибутами музы танца, которые характеризовали её самым соблазнительным образом. Но работа ещё не была закончена, когда мадмуазель Гимар рассорилась с Фрагонаром. Считается, что он отложил работу и, в конце концов, просил Гимар дать ему еще четыре года и повысить гонорар с 6000 до 20 000 франков. Заказ был передан Жаку-Луи Давиду, хотя это и стало началом долгой дружбы между двумя художниками.
Фрагонар, любопытствуя, что станет с работой в руках преемника, нашел способ проникнуть в дом Гимар в её отсутствие. Найдя в углу палитру и краски, он быстро нашёл способ, чтобы отомстить. Несколькими мазками он стёр улыбку с губ Терпсихоры и придал ей выражение гнева, даже ярости, вместе с тем, не лишил портрет сходства с Гимар. Когда мадемуазель Гимар вернулась домой с несколькими друзьями, которые пришли оценить талант художника, как же она была возмущена! Но чем сильнее разгорался её гнев, тем больше «карикатура» становилась похожей на реальность.
Личная жизнь
В 19 веке историки искусства превратили доброго Фраго, как он называл себя, в распутника, идущего от завоевания к завоеванию, спутав озорные образы, на которых он специализировался, с прозаической реальностью. Ему приписывали связи с известными куртизанками его времени, в том числе с первой танцовщицей Королевской Академии музыки Мари-Мадлен Гимар. Согласно самым обоснованным свидетельствам Фрагонар был хорошим мужем и хорошим отцом. Его союз с Мари-Анн Жерар, дочерью парфюмера из Граса, на которой он женился в 1769 году (в тридцать семь лет), был прочным, у них родилось двое детей – дочь Розали (1769–1788) и сын Александр-Эварист (1780–1850), который также стал художником. Она была художницей-миниатюристкой, сотрудничала с мужем, выполняла фрагменты его картин. Кроме платонической любви, которую он испытал к своей невестке Маргарите Жерар (младшей сестре Мари-Анн), присоединившейся к семейной мастерской в 1775 году, в архивах нет ничего, что могло бы опровергнуть утверждение о порядочности Фрагонара.
Фрагонар и Революция
После летней поездки во Фландрию в 1773 году сборщик налогов Бержере де Гранкур попросил Фрагонара стать его гидом в поездке в Италию, а затем в Центральную Европу. Небольшая группа путешественников пробыла в Негрепелиссе около пятнадцати дней. Фрагонар спроектировал там замок для Бержере. Путешествие завершилось в сентябре 1774 года после посещений Вены, Праги, Дрездена, Франкфурта и, наконец, Страсбурга.
Революция застигла его врасплох, Фрагонар больше не находил себе места в эстетической панораме, его сюжеты и стиль плохо соответствовали выражению республиканских и неоклассических настроений, художник остался без покровителей (многие из них лишились жизни). Его пребывание в Грасе (январь 1790 – март 1791 гг.), где он вместе со своей семьёй жил на вилле у двоюродного брата Александра Мобера, было вызвано не страхом, а абсолютным отсутствием работы.
Отношение Фрагонара к революции остаётся не понятным даже самым проницательным из историков искусства. Но оно было, и в какой-то степени его проясняет фраза Давида, который рекомендовал его не только как художника, но и как «гражданина».
В 1791 году Фрагонар отправил сына совершенствовать мастерство под руководством Жака-Луи Давида. В марте 1793 года, когда был создан Комитет общественного здоровья, он был назначен членом комиссии по созданию музея с картинами, принадлежащими нации. В феврале 1794 года, в период террора, Фрагонар возглавил Комитет искусств, который занялся отбором произведений для постоянно действующего музея. Поглощенный этой задачей до 1797 года, он фактически создал Луврский музей, сделав акцент на коллекции живописи и рисунков. В период с 1797 по 1800 год он взял на себя огромную задачу по объединению итальянской живописи в Лувре и открытию Музея французских школ в Версале. Первые каталоги, опубликованные без имени автора, – его работа или, во всяком случае, они составлены под его руководством. Давид сказал о нём в Конвенте (18 декабря 1793 года): «Знаток и великий художник одновременно, он посвятит свои последние годы сохранению шедевров, количество которых он помог увеличить в молодости».
В 1805 году все работавшие в Лувре художники, включая Фрагонара, были изгнаны императорским указом после реорганизации здания в Музей Наполеона. Фрагонар переехал к другу в Пале-Рояль. Он умер 22 августа 1806 году, очевидно от инсульта. Его уход прошел при почти полном безразличии современников.
Любимая ученица
Маргарита Жерар была ученицей, затем помощницей и, наконец, сотрудницей Жана-Оноре Фрагонара. С юных лет демонстрируя независимость, она добилась собственной славы, проявила себя, прежде всего, как портретистка и талантливая художница жанровой живописи. Поскольку она никогда не была замужем, некоторые биографы Фрагонара предаются романтическим интерпретациям, предполагающим «незаконные» отношения между ними.
Сохранилось несколько нежных писем Маргариты Жерар к Фрагонару, но они датируются 1803 годом, когда она была на пике своей славы, а её наставник вышел на пенсию в возрасте 71 года. Художница, находившаяся под влиянием голландской жанровой живописи, сыграла определенную роль в принятии Фрагонаром на позднем этапе стиля, характерного для голландских мастеров, в частности, работ Габриэля Метсю.
Это был её осознанный выбор, быть независимой художницей, а острая деловая хватка позволила обеспечить достойную жизнь. Накануне Революции Маргарита Жерар, будучи востребованной художницей-портретисткой, доверила своё дело двум лучшим арт-дилерам, которые заботились о продаже её картин. Эстампы её работ печатались тиражами. В 1796 году она получила заказ на иллюстрацию эпистолярного романа Шодерло де Лакло «Опасные связи».
Дочь Фрагонара
Семья Жерар из Граса отправила семнадцатилетнюю дочь Мари Анн в Париж на попечение Фрагонара. Ей нравилось расписывать веера и миниатюры, и Фрагонар был выбран в качестве ее наставника. Она была не симпатична и довольно неуклюжа, её провинциальный акцент высмеивали, но 37-летний Фрагонар женился на ней, когда ей было 18 лет. Через несколько месяцев родилась Генриетта Розали Фрагонар, 9 сентября 1769 года.
Прекрасная, как картинка, и полная жизни, она выросла в галерее Лувра, точнее, в мастерской своих родителей-художников, играя среди холстов, мольбертов и чертежных досок, с многочисленными собаками и кошками, которых приютила семья «Фраго». Престижные мастерские в Лувре включали жилые помещения для семей художников и были зарезервированы для членов Королевской академии.
Розали служила моделью для отца Жана Оноре, матери Мари-Анн, тети Маргариты и других художников, живших в галерее. С 14 лет близкие все чаще писали или рисовали её спящей, читающей, дремлющей, грустной, мечтательной, меланхоличной...
Розали болела туберкулёзом и через портреты девушки можно наблюдалась её «исчезновение» из этого мира. 8 октября 1788 года она умерла. Родители были в отчаянии.
