Слова Мурчин обрушились на голову охотника как снег с гребня инистого колосса. Даже дух захватило от неожиданности. Внезапно Раэ ощутил слабость и вынужден был неловко сесть за стол, опереться локтями. Что означал этот противоречивый внезапный выкрик Мурчин? В чем она обвиняет его? В том, что он ее ни в чем не винит? В том, что он ее не ревнует? А если он станет, то не попрекнет ли она его сама теми же привычными упреками в зашоренности простецов и непонимании того, как мир устроен? Нет, тут что-то другое. «Я в самом страшном сне не могла себе представить, что ты увидишь»… Угу… Не означало ли это… не означало ли… Тут Раэ как громом шарахнуло. Его внезапно охватила такая жуть, как в тот день, когда он впервые осознал, что находится в ведьминской Кнее. А еще раз она его охватывала тогда, на кухне Ронды, когда Мурчин с легкостью, как ни в чем ни бывало дала ему понять, что ни в какой монастырь святой Виты она не собирается… Тогда, когда он понял, что Мурчин лгала! И сейчас она могла лгать. Она могла быть с Бриуди заодно. Быть полностью согласна с тем, чтобы тот захватил и выпотрошил положенное число семикняжцев и поставить во главе войска мертвецов своего лича. Ведь, собственно, для этого она и заявилась в Ивартан и предложила Теро Наюнеи свои услуги. А Раэ она просто обманула, чтобы он не рыпался и не доставлял лишних хлопот. Просто обманула в тот миг, когда он, потрясенный, находился в покоях Лирило Лизир и слушал новости о войне. Ну конечно же! Все так просто… и именно поэтому она не хотела, чтобы Раэ видел ее с Бриуди и поняла, что облажалась. Теперь она боится, что Раэ обо всем догадается. Поймет, что Мурчин водит его за нос, и она боится, что он выйдет из повиновения.
-Ну, что ты молчишь? – спросила Мурчин, наклонилась и попыталась поймать взгляд Раэ, лицо которого было в тот миг опущено, - ну скажи, что я подлая тварь или даже назови меня так, как у вас в Семикняжии называют падших женщин. Я готова это выслушать…
Раэ отвел глаза. Все у него плыло как в тумане. Так значит, Мурчин не союзник? А он сейчас ради нее… ну какой же он дурак! В какой-то миг ему пришло в голову, что ему, может, стоит выскочить из дома, прежде, чем ведьма ему может помешать, и попытаться разбить голову о мостовую. Но воспоминания об альвах в клетке у Мурчин заставило его сделать резкий вдох, и он сколько-то пришел в себя.
-…я даже готова признать, что я заслужила твои упреки. И даже твое презрение, - как издалека донесся голос Мурчин, - я даже могу признать, что ты прав… Я должна хранить тебе верность после того, как ты мне пообещался. Разумеется, это не в обычаях Ваграмона. Да и вообще мира колдунов… Хотя… нет, вру. Бывает, что пары клянутся на крови в своей верности, но… это все плохо заканчивается… Но не у нас!
Тонущий хватается за соломинку. И Раэ показалось, что он в тот миг, не слушая Мурчин, ухватился за такую. И она оказалась довольно прочной. Медленно, медленно эта соломинка вытягивала его из той трясины, в которую его подгрузили страшные догадки. И этой соломинкой был фальшивый коготок Моди. И его слова о том, «в самом ли деле она решила помешать Бриуди или она так говорит, чтобы ты добровольно сиганул на ее ложе»? О том, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И о том, что Раэ удобно было на это надеяться, только это ему и оставалось. Моди собирался сверять свои сведения с тем, что скажет Раэ Мурчин и с тем, что охотник по указке Моди должен был добыть сам, тайком от ведьмы…
Да! Хватит ему так сидеть! А то Мурчин догадается, что Раэ ее раскусил… Но как же его захлестывает от той жути понимания, что ведьма могла его обманывать!
Он судорожно выдохнул и ощутил холодную когтистую руку у себя не плече, вздрогнул и, прежде чем успел что-то сообразить – сбросил. И тотчас пожалел. Надо с этой сволочью поладить. Притвориться, что по-прежнему верит, что их новый уговор в силе. Что он как паинька бездумно верит, что ведьма хочет помешать Бриуди. Ох, как жаль, что он так долго молчит! Как выкручиваться после такого молчания? Эх, еще и руку сбросил. Совсем обидится. Сейчас ведь и молнией шарахнуть может!
Но Мурчин никакой молнией не шарахала после того, как ее рука безвольно соскользнула по груди охотника. Она отошла от Раэ, устроилась у окна и с минуту молчала, глядя на пустынную улицу, залитую яростным дневным светом последних летних дней. Некоторое время постукивала когтями. Охотник лихорадочно начал искать, как прервать это молчание и показать себя непонимающим дураком. Только ничего у него не получалось. Как только он начинал подыскивать слова, как его тотчас принималась душить обида: ведьма его в который раз обманывает! Она срежет когти, будет потрошить трупы и зашивать животы! Она будет создавать составы ванн, те самые, в которых вымачиваются трупы для бальзамирования и погружать в них добытые тела… А когда будет слишком поздно, она расхохочется в лицо Раэ и подивится, как же он легко повелся!
Раэ не выдержал и издал какой-то то ли вскрик, то ли стон, попытался его удержать в горле да так, что шею свело. Он даже какой-то миг не смог дышать, хоть и попытался. И тогда ведьма стремительно обернулась. К удивлению охотника ее взгляд был полон муки, даже лицо посерело.
-Я же ведь знаю, о чем ты думаешь! – порывисто сказала она, - я знаю, что ты сейчас чувствуешь!
«О нет! – перепугался Раэ, - только не это». Но его язык прилип к небу без всяких заклинаний. Он просто не мог вымолвить слова от переполнявших его чувств.
-Мне… мне было столько же, сколько и тебе, когда я… просто зашла без стука к… к Люсиасу… и он… он был с… другой…и мне было очень…очень плохо… Гораздо хуже, когда я поняла, что я больше не любимица Эне. Мне ужасно было стыдно от того, что мне было так больно! Но я ничего не могла с собой поделать. Хотя я знала заранее, что так бывает. Знала, что Люсиас встречается с другими. Но пока я не видела, мне не было так больно… Но когда своими глазами…
Когти ведьмы скрежетнули по подоконнику.
-Знаешь, я тогда позавидовала вам, простецам! Тому, что это ваше супружество дает право возмутиться, если в пару лезет кто-то третий. Я даже завидовала тем, кто может застукать своего возлюбленного на ложе с другим и убить обоих! Скажи, вот ты сейчас хочешь убить меня?
Раэ молчал. Но понимал, что по его взгляду и выражению лица ведьма понимает, что он желал бы ее смерти. И… тут же ее взгляд как прояснился, между бровей разгладилась морщина. Мурчин выдохнула так, словно устранили что-то причинявшее ей невыносимую боль.
-Хочешь? Ну и хорошо! Значит, ты меня все еще любишь и не все потеряно! О, Фере!
И Мурчин кинулась к Раэ и обхватила его за плечи. Уткнулась лицом в его растрепанные сальные волосы. Охотник сидел пень пнем и понял, что не стоит даже пытаться что-то понять. Иначе с ума сойдет. Если уже не сошел.
-Понимаешь… настал тот день, когда мне стало все равно. И Люсиас возмутился моему равнодушию. Но мне было даже все равно, что он возмущается. Мне даже стало все равно, что он после моего равнодушия стал моим смертельным врагом. Когда колдуны говорят, что они не ревнуют, то они и лгут, и не лгут. Лгут, когда им действительно больно, но это надо скрыть. И не лгут, когда уже перестают что-то чувствовать. И вот тех, кто перестали что-то чувствовать – больше. И порядками в обществе колдунов заправляют они… Поверь, Фере, я сожалею, что ты это видел. Я не хотела причинять тебе боли. Ты ради меня… а я… но Бриуди… мне нужно завоевать его доверие. Для того, чтобы обманывать. Такого водить за нос непросто… Ведь он будет видеть, что его начинания будут рушиться и будет искать вредителя рядом с собой. Пусть считает, что я во всем иду у него на поводу. И даже увлечена им. Он-то ко мне равнодушен. Просто Наравах в моем обличье, пока сидела под домашним арестом, сильно распалила его. Уж она-то может. На какой-то краткий миг Бриуди пожелал меня такой, какой меня выставила Наравах. Что ж, скорее всего, я его, такая как есть на самом деле, разочаровала, потому, что ничем не отличаюсь от сотен ведьм, с какими он имел дело, и вряд ли смогла выделиться на их фоне. Так что вряд ли еще какой раз у нас ним что-то будет… Я в большей степени удовлетворила его пресыщенное любопытство… Фере…ведь когда мы будем на земле Айле под звездой Майяр… мы же там будем одни. И между нами никто не встанет. Так что ты уж прости меня за то, что приходится здесь, не земле, играть по чужим правилам. По правилам, которые установили другие. Фере, я все говорю, а ты молчишь… ну, скажи что-нибудь! Ну хоть что-нибудь!
Раэ мог только вздохнуть.
-Ну, ты можешь жить с этим, Фере?
-Мурчин, мне знаешь… просто не до любовных переживаний. Утром мне пришлось извиняться перед Бриуди, потом скакать вокруг принца, потом я узнал от Оркин про дом в Илле, потом навья вымогала у меня деньги, потом я летел верхом на упыре, тот меня обманул и покусал, а как покусал, стал плеваться, потому как у меня что-то ликанье в крови плавает, потом я нашел Марморин, хотя думал, что найду не ее… у меня ужасно болела рана! Как ты думаешь, куда сюда приткнуть полуголого Бриуди да так, чтобы я начал сходить из-за него с ума? И это еще не вечер! Возможно… возможно, когда до меня дойдет, то, что я его видел и тебя с ним… меня и в самом деле стошнит. Но до меня это просто, просто не доходит! Меня сейчас как-то… потряхивает… мне рану заживляли…
-Может, просто не будешь высовываться из этой конуры? – донеслось со стола из глубин зеркала, - а лучше – иди ко мне. Местами поменяемся. Можно подумать, тебе есть чего бояться после всего этого…
Раэ устало оглянулся на зеркало и съехавшее с него полотенце:
-А ты вообще заткнись! А то кокну!
-Кокни! – обрадовались из зеркала.
-Я тебе сейчас кокну! – ахнула Мурчин вскочила и поспешно накрыла полотенцем зеркало, затем обернулась к Раэ.
-Проси, что хочешь! Я тебя просто умоляю, проси, что хочешь. Хочешь увидеть альвов? Увидишь. И еще проси! Чего ты сейчас хочешь?
-Я… альвы это хорошо. Я хочу с ними… Но я хочу сейчас просто свернуться под лавкой в темном углу и чтобы ко мне никто не приставал!
-Я тебе обязательно это устрою… полетим домой…
Мурчин засуетилась, засобиралась. Раэ встал с табурета и… его живот внезапно заурчал на весь домик. Его так свело, что охотник согнулся пополам.
-Я кажется чем-то траванулся! – простонал Раэ. Час от часу не легче!
-Ай! В тебе же сейчас бродит ликанья кровь! – спохватилась Мурчин, - тебя же сейчас надо срочно кормить! Ты же, небось, в школе обед пропустил? И Марморин, мерзавка, тебя не покормила?
Продожение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 351.