Настенные часы тикали очень громко. Наталья ежилась, сидя за кухонным столом перед книгой, и то и дело смотрела на них. Было два часа ночи. «Так где же она так поздно?» — вздыхала она в беспокойстве. Впервые дочка гуляла дотемна. Или до утра, возможно, будет гулять. Наталья очень беспокоилась. Ведь не предупредила. И вообще никогда такого не было, чтобы Маша не ночевала дома.
Летом Маша пару раз оставалась у подруги с ночевкой. Но всегда ведь предупреждала. А тут ее просто нет и нет. Часы тикали. Наталья пыталась вчитываться в роман «Поющие в терновнике», но не понимала ни слова. В голове роились тревожные мысли. И бежать некуда, и звонить некому. Да и как позвонишь? Телефона стационарного дома не было. К соседке идти посреди ночи, чтобы позвонить? Да и кому звонить? Подружкам, которые спят?
Наталья тяжело вздохнула, налила себе третью чашку чая — или, возможно, пятую, она уже сбилась со счета. Через какое-то время начало вставать солнце. Рассвет был очень красивым, особенно с высоты их восьмого этажа. Но Наталью это нисколько не радовало.
Послышались шаги в коридоре. Федя встал на службу.
— Доброе утро. Наташ, а ты что, так и не ложилась? Книжка шибко интересная?
— Да нет, Федь, Машка ведь так и не пришла домой вчера.
— Да ты что? Ну, загулялась, может, с девчонками и осталась.
— Да ты знаешь, она ведь с каким-то парнем познакомилась. И вроде с ним и собиралась в кино. Да только кино в такое время ведь не показывают.
— Ну, смотря какое кино. Может, и показывают, — заулыбался Федор.
— Тебе это смешно?
— Да нет, я не смеюсь. Ну, дело ведь молодое, да и ей уже восемнадцать лет. Чего тебе-то не спится? Придет — так услышишь, как дверь откроется.
— Придет ли?
— Ну, куда она денется? Не инопланетяне же ее, чай, похитили, — снова улыбнулся Федор.
— Эх, легко тебе, Федя, говорить…
— Просто я понимаю. Я сам молодым был. Помню, как бегали к речке рассвет встречать. Тоже кого-то, наверное, мама дома ждала. А мы всей гурьбой возле речки! А летом тепло еще, и купались, бывало…
— Ой, Федя! Какие речки? Мы с тобой в городе живем. Ни на какую речку она точно не поехала и не пошла, я надеюсь.
— Да ладно, мать, не переживай. Выросла дочка, ты ее вырастила. А сейчас чего волноваться? Сама ведь тоже молодая была.
— Да, Федя, я была, потому и волнуюсь…
— Не волнуйся, все нормально будет. Ничего не знаешь и заранее себя зачем-то накручиваешь. Ну, ты ж сама сказала — с парнем пошла на свидание. Ну, наверное, загулялись. Ночь-то какая летняя, какая теплая! Сидят молодые где-нибудь на скамеечке да щебечут.
— Ох, если бы на скамеечке сидели… Федя, как же тебе легко говорить. Это ведь не твоя дочь.
— Как это не моя? — встрепенулся Федор. — Самая что ни на есть моя. Мы с тобой когда познакомились, Машеньке восемь лет было. Я с восьми годков ее воспитывал. Как родную, чай. Я ее хоть раз чем обидел?
— Да нет, нет, не обидел.
— Ну вот, и она меня батькой называет. Так что моя она. И других детей у меня нет. Ты же знаешь.
— Да знаю я все, Федя. Только все равно материнское сердце — оно не отцовское. Вам проще. Вы так не переживаете за детей.
— Ну, если бы чего случилось, я бы, конечно, переживал. Но так… Гуляет ребенок, ну так ничего страшного. Да и какой уж ребенок? Она ж невеста на выданье! Восемнадцать лет.
— Восемнадцать лет, а ума нет, — добавила Наталья и тяжело вздохнула.
Федор позавтракал, собрался на работу.
— Ну, не переживай, не переживай. Придет — ты мне, пожалуйста, на службу позвони. Сходи к тете Нине.
— Хорошо, конечно, я тебе непременно позвоню.
— Что-то я на тебя посмотрел, уже сам стал волноваться.
***
Маша вернулась в полдень. Тихонечко открыла дверь и, крадучись, пошла в свою комнату.
— А ну, стоять! — вышла из кухни Наталья. — Это что такое? Ты видела, сколько сейчас времени?
— Мама, да. Ну, так получилось. Просто, понимаешь, Васька на дачу с друзьями позвал. Я поехала, а потом оттуда уже не уехать было вечером, электрички не ходили. В общем, вот утром как в город вернулись, так я сразу домой.
— А почему же ты меня не предупредила?
— Мам, я знала, что ты не отпустишь. Да и вообще это такое было неожиданное предложение.
— Ну, хорошо, он тебе предложил… Куда ты с ним поехала? Ты-то почему сразу рванула? Вы же познакомились совсем недавно. И что? Было чего?
— Мам, ну ты что? Нет, конечно, ничего не было, — затараторила Маша. — Мам, я устала, я спать пойду.
Демонстративно зевнула и ушла в свою комнату.
Больше Маша так долго не гуляла. И Наталья радовалась, что дочка одумалась. Не зря она с ней поговорила, объяснила, что нельзя ночевать не дома. «Вот замуж выйдешь — пойдешь к мужу жить, а так нечего! Только дома ночуй. И до свадьбы, конечно же, ни-ни». Дочка только головой кивала и действительно каждую ночь была дома. Сердце матери успокоилось. К тому же с осени начались занятия в техникуме. Маша стала учиться.
Жизнь пошла своим чередом. Ничего не предвещало каких-либо волнений. Как вдруг однажды утром Маша показалась слишком бледной.
— Слушай, дочка, а чего ж ты бледненькая такая? Ты не заболела у меня? Ну-ка дай голову потрогаю.
— Да нет, мам, я нормально. Ну, маленько голова кружится. Ну, может, это на смену погоды?
— Ах, на смену погоды? А не тяжелая ли ты?
— Мама, ну что ты говоришь? Ну я же даже ни с кем не встречаюсь.
— Да? А помнишь, парень-то тот на дачу возил?
— Мам, ну мы с ним потом еще несколько раз погуляли… И все, разошлись дорожки-пути. Он в столицу поехал, учиться, туда поступил. И мы не общаемся. Да он и адреса мне своего не оставил. Столичного-то. Даже если письмо написать хотела б — не знала бы, куда написать. Да и не очень он мне понравился, мам, если честно. Я бы такого себе мужа не хотела.
— А чем не имел? Столько гуляла с ним...
— Мам, ну, знаешь, какие-то шутки несмешные у него. И какой-то он уж очень развеселый, несерьезный.
— Ну, как же несерьезный? Человек в столицу, в институт поступил. Это ж не каждый может.
— Да просто у него отец какой-то влиятельный в нашем городе. Вот договорился, устроил. А Васька мне говорил, что не хочет учиться.
— Ясно, доченька, — произнесла мать.
«Может, правда, от погоды дочь такая», — подумала про себя. Но ближе к зиме стало ясно и видно невооруженным взглядом — Маша беременна.
***
— О чем ты думала, доченька? Всю жизнь под откос, всю жизнь под откос пустить! Да и позор-то какой! Что я людям скажу? Как я людям в глаза смотреть буду? Без мужа и беременная…
— Мам, ну каким людям? Меня все это не волнует. Вот каким людям, каким людям есть до нас дело?
— Таким людям! Всем! Знакомым, родственникам, соседям. Это что такое?
— Ну а что я теперь уже сделаю? Ничего изменить я теперь уже не смогу.
— Слушай, а может быть, можно еще как-то этот вопрос решить? Я узнаю, поспрашиваю у подруг. Есть же какие-то способы…
— Какие способы, мама? Неважно, чей это ребенок! Я его уже люблю. Будет жить, будет радоваться. И меня радовать будет, и тебя.
— Ну, конечно. И людей всех радовать будет — будут про нас судачить, будут про нас всякие гадости говорить! И ты как же, милая? Как же ты замуж выйдешь? Кто тебя потом возьмет?
— Ой, мама, замужем-то счастье? Вот ты ходила первый раз замуж, и что? Понравилось?
— Нет, доченька, не понравилось. Но зато про меня никто худого слова не сказал. Замужем я была, и ты у меня в браке родилась. А то, что развелись мы потом с твоим отцом — в том тоже моей вины нет. Это он ушел. Да я и рада. Не было жизни с ним. Не было.
— Вот видишь, ты знаешь, что такое, когда нет жизни. А почему ты думаешь, что мне будет хорошо, если я выйду замуж?
— Я думаю, что тебе хорошо не будет, когда тебе все в спину будут говорить, что ты гулящая.
— Да какая ж я гуляющая? Я учусь постоянно, дома ночую.
— Да, один раз только удачно дома не переночевала, доченька.
— Ну, мама, мне и так тяжело! Зачем ты вот сейчас это все говоришь? Я все равно не буду ничего делать.
А вот Федор воодушевился, узнав такие новости. Чуть ли не в пляс спустился.
— Ох, так это ж я дедом буду, значит, дедом! Как же здорово!
— Федя, тебя ничего не смущает? — удивлялась Наталья.
— Да что должно меня смущать? Люди что скажут? Да пусть говорят. Зато мы с тобой и родители счастливые, и будем счастливые бабушка с дедом. Да пусть говорят! Повелось уж так, что люди у нас больше всех знают и больше всех говорят. Только многие, знаешь, в своей жизни разобраться не могут, — Федор повернулся к Маше. — Значит, так, Машенька, в техникум я тебя буду возить, благо, машина есть. И с техникума буду забирать, чтобы ты нигде на остановках не мерзла. А потом не будешь учиться какое-то время… Позже восстановишься, все будет хорошо. Я вот не знаю, как мать, а я вот буду тебе помогать нянчиться с малышом.
Маша была очень благодарна отцу. Она знала, помнила, что он не родной ей. Но тогда он был единственным человеком, который поддержал. Ведь и подруги осуждали, старались меньше общаться. Да и мама сердитая ходила и все приговаривала: «Ты жизнь свою разрушила, ты жизнь свою испортила, ты жизнь свою под откос пустила».
Будто сама Наталья, когда осталась без мужа с маленьким ребенком на руках, не пострадала. Ну, пострадала. В итоге все стало хорошо — и человека достойного встретила, и дочь вырастила. Но словно забыла об этом теперь.
***
Максимка родился в марте. Наталье постоянно казалось, что о них все судачат. Она даже не могла радоваться, что стала бабушкой. Ох уж эта привычка оглядываться на соседей, но не смотреть на себя, на свою семью, на свое счастье! Благо, с годами все эти переживания вспоминались как какая-то нелепость.
— Ба! — раздался радостный голос из коридора. — Ба, сдал я эту литературу вашу! На пятерку сдал!
Максим забежал в кухню с охапкой ромашек.
— Бабуль, это тебе, — и поцеловал в морщинистую щеку.
— Ой, дорогой ты мой! Я и не сомневалась в тебе!
— Ну вот не зря я выбрал этот предмет. А ты говорила, зря выбрал литературу, сложно будет сдавать. Вот видишь, сдал на пятерку. Пятерочник я! Ба, я, наверное, в столицу поеду, в институт поступать.
«Как папаша», — промелькнула злая мысль у Натальи в голове.
— Ну, как же ты нас оставишь? А как же мама?
— А что мама? У нее вторая семья. Там Сонечка эта, лялька ненаглядная.
— Ну, оно-то верно, внучек. А мы-то же как с дедом будем без тебя? Мы ведь привыкли с тобой жить.
— Ну, не знаю, подумаю еще, — сказала Максим. — И вправду, оставлять-то вас не хочется.
Время все расставило по своим местам. Внук вырос просто чудесный — помощь и поддержка для Натальи. Да и Маша устроила свою личную жизнь. И неважно уже, что люди прежде говорили. Сейчас зато никто ничего ни про кого не говорит. Каждый живет своей семьей и своими интересами. Мир меняется от года к году. И все-таки в лучшую сторону.
Автор: Юлия Михалицына
Жизнь в подарок
Зоя Кирилловна сполоснула любимую чашку со светящимися в темноте розами – давнишний подарок дочери – и аккуратно поставила её за стекло в буфет. Разбить не поднялась рука, хотя пить из неё кофе или чай она уже никогда больше не будет.
Подошла к столу, скользнула взглядом по аккуратно разложенным восьми пластиковым банковским карточкам. Каждая из них лежала на листочке бумаги, на котором аккуратно и чётко был написан пин-код.
Зоя ещё раз перечитала составленные ею лично и распечатанные на принтере инструкции о том, как включить микроволновку, как открыть холодильник… «Ничего, есть захочет – разберётся. Да и девчонки придут и помогут со всем разобраться, когда получат мои письма».
Зоя Кирилловна подошла к зеркалу, поправила короткую стрижку. Две недели назад ей исполнилось пятьдесят четыре, но никто не давал ей её возраста – сказывались фитнес, диета и постоянные занятия спортом.
Она никогда не думала, что будет встречать очередной день рождения в таком гадостном настроении, но за последний год в её жизни произошли два события, после которых жить ей не хотелось. Совсем.
Вначале от сердечной недостаточности умер любимый муж Андрей, которому было только пятьдесят шесть. А потом в Кавказских горах под лавиной погибла двадцатидвухлетняя дочь Татьяна, опытная альпинистка. Танечка погибла вместе с женихом – их с Олегом нашли в паре метров друг от друга…
После гибели дочери она уволилась из полиции. Её не хотели отпускать – Зоя считалась одним из лучших криминалистов – но она настояла, потому что была просто не в состоянии работать дальше. Зою Кирилловну Липинскую больше ничего не держало в этом мире – все «якоря» были сорваны.
И тогда Зоя решилась на «Полное погружение». И три лучшие подруги – Мария, Анна и Юлия – ей его оплатили как подарок на день рождения. Вообще-то Зоя вполне могла сама оплатить это дорогое модное развлечение, но подруги настояли, что «Полное погружение» будет их подарком.
Зоя надела длинное льняное бордовое платье, тщательно расчесала короткие тёмные волосы, брызнула духи на запястья.
Она постаралась предусмотреть всё, что можно. «Надеюсь, девочка не ударится в панику. Доберётся до дома, осмотрится, почитает мои инструкции. Холодильник забит под завязку – месяц можно из дома не выходить».
Прощаясь с квартирой, Зоя Кирилловна прошлась по комнатам, заглянула на кухню. Затем надела любимые белые кроссовки, ещё раз проверила содержимое кошелька – она на всякий случай взяла с собой крупную сумму: непонятно, как девочка будет домой добираться – и, взяв сумочку, не оглядываясь, вышла за дверь.
Июнь 2111 года выдался самым жарким за последние сто лет, но сегодня с утра небо заволокли лёгкие облака, и была надежда, что природа впервые за месяц порадует москвичей дождём.
До огромной модной высотки в центре Москвы, где находился офис корпорации «Малахитовая шкатулка», выполняющей «Полные погружения», такси домчало Зою быстро.
– Здравствуйте. Меня зовут Глафира Михайлова, – представилась девушка, встретившая её в холле.
– Добрый день. Я – Зоя Липинская, у меня на сегодня намечено «Полное погружение».
Они неторопливо шли по абсолютно зелёному коридору: пол, стены, потолок – всё было зелёным, при этом стены были украшены искусной тонкой резьбой.
– Работа уральских мастеров, – Глафира указала рукой на резьбу на стенах: у нас все стены облицованы плитами из уральского малахита.
– Настоящая малахитовая шкатулка!
– А как же – держим марку! – обе женщины рассмеялись.
Через минуту они вошли в большой, просторный кабинет. Глафира села к столу и предложила Зое занять кресло напротив.
– Перед «Полным погружением» мы должны прояснить кое-какие детали. Может быть, кофе?
– Нет, спасибо.
– В вашей заявке указано, что вы хотите перенести вашу энергетическую сущность в тело княжны Татьяны Романовой в последний день её жизни…
«Энергетическая сущность, какое смешное название, – подумала Зоя. – Говорили бы уже просто – душа»…
– Да, всё верно, – Липинская улыбнулась и кивнула девушке.
– Проводить перенос буду я. Пройдёмте к капсуле.
Они вошли в маленькое полутёмное помещение, в центре которого стояла странная штуковина, которую Глафира называла «капсулой», а Зоя окрестила про себя «саркофагом». Девушка нажала на неприметную кнопку, и крышка капсулы-саркофага беззвучно откинулась. Капсулу наполнил мягкий зелёный свет.
– Вначале о технике безопасности, – продолжала Глафира, внимательно проверяя какие-то датчики. – У вас будет несколько часов в теле выбранного вами реципиента, однако я прошу вас не слишком тянуть. Я понимаю, что все наши клиенты отправляются в такие «путешествия» в прошлое, чтобы получить адреналин, пощекотать себе нервы, но вы должны вернуться в своё тело не в последние мгновения перед расстрелом, а раньше. Не стоит рисковать. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>